Нина Ургант (Укротительница тигров, 1954 г.):
- Самое яркое впечатление о той картине - безудержный страх. Это была первая моя работа, и все, что я сделала, я сделала с перепугу. А Касаткина Мне казалось, что она самая красивая и самая талантливая. А я - полная швабра рядом с ней. Лишний раз старалась к ней не подходить.
Недавно отмечали юбилей фильма, а мы с Касаткиной лишь вдвоем остались из той картины - больше нет никого. Мне показалось, она совершенно не изменилась - такая же красивая и такая же талантливая. Изменилась я - перестала ее бояться.
Владимир Зельдин (Укрощение строптивой, 1961 г.):
- Как сейчас помню: 1947 год, репетируем пьесу о молодогвардейцах Первый гром. Приходит девочка: очаровательная блондинка, робкая - только после института. Ее, как водится, определили в массовку. Но, за неделю до премьеры заболела актриса - исполнительница роли Оксаны. Главреж сказал ассистенткам: Будет играть она - и показал на Касаткину. На комиссии свой отрывок Люда сыграла фантастически. Тот спектакль стал ее первым в театре.
У Касаткиной было много блистательных работ. Жаль, на большой сцене Люда не играет уже 8-9 лет... К сожалению, у Люды хронический бронхит, какое-то время она покуривала. Всегда твердил ей: Что ты делаешь? Актриса не должна курить! Да-да-да, - говорит, - брошу. А не так давно видел ее мужа Сережу Колосова, спрашивал о ее самочувствии - говорит: бросила курить.
Александр Лазарев (Вызываем огонь на себя, 1963-1964 гг.):
- Фильм - выдающийся. Об этом говорил и Сергею Николаевичу, и Людмиле Ивановне. Ведь Аня Морозова - просто уникальный случай, когда история подвига подпольщицы была обнародована уже после исполнения актрисой роли. С Людмилой Ивановной играть было очень не люблю слово волнительно - ответственно. Она не позволяет никакого снисхождения ни к себе, ни к партнерам. Сложность в характере, во взаимоотношениях, какие-то разговоры - все это для меня не имеет никакого значения. А кто из нас легкий? Легкий - простой незамысловатый артист. А с такой актрисой Да, сложно. Ну и что же? Потому что она такая.
Армен Джигарханян (Операция Трест, 1967 г., Раскол, 1993 г.):
- На съемочной площадке ведь как в бане - не скроешь ничего. Какой-то умный человек сказал: Интересно не то, что актер играет, а что он скрывает. В этом плане Касаткина поразительно интересна. За ее игрой есть биография, есть судьба. Человек сложный: много повидала, она может быть жесткой, даже жестокой, в своих оценках - непримиримой. Но лучше я вам скажу, что в ней прекрасно: она никому не навязывает свои проблемы. Со стороны - всегда жизнерадостная. Хотя, я вижу, что у нее проблема. Но я и вижу, как она умеет мне это не навязывать. Для меня это в ней самое дорогое.
Наталья Гвоздикова (Большая перемена, 1972-1973 гг.):
- Я тогда только закончила институт, и Касаткина казалась для меня божеством. Первое, что меня поразило в ней, - ее уверенность в себе. Взять хотя бы финал картины: Людмила Ивановна хватает кавалера и в вихре вальса как бы дает всем пример: вот как надо делать, ребята, давайте! Точно такая же она и сейчас. Когда в Доме кино мы отмечали 30-летие Большой перемены, Людмила Ивановна рвалась к микрофону. Свой темперамент она сохранила по сей день.
Людмила Иванова (Помни имя свое, 1974 г.):
- Говорят, у нее трудный характер - на меня это не распространялось. Сколько раз перед тем фильмом мне говорили: не ходи сниматься - она премьерша, будешь играть спиной. Когда прочла сценарий, аж воскликнула: да и пускай спиной.
Нелегкие были съемки - мы с Касаткиной, держась за руки, проплакали весь этот год. Снимали в Освенциме, в Польше, - переживали все по-настоящему. Особенно Людмила Ивановна историю матери и сына восприняла как собственную. Тем более что и ее настоящий сын был тогда болен, после гриппа получил осложнение на глаза, там же, в Польше, в госпитале лежал
Светлана Дружинина, режиссер (Принцесса цирка, 1982 г.):
- Она из тех актрис, которая, когда работает с партнером, очень настоятельно добивается от него тех отношений, хотя бы отголоска, которые существуют в картине. Например, у нас Пеликан (Басов) и Зеленый Попугай (Касаткина) влюблены друг в друга. Хотя и все время ссорятся. Нужно было видеть, как Людмила Ивановна внимательно, нежно, заботливо относилась к Басову. Как она его к себе приучала и как она его в себя влюбляла. А Басов, скажу я вам, человек был достаточно циничный, у него всегда были молодые жены. К тому же тогда он переживал непростой период: сына нужно было пристроить в институт, дочь - в балетную школу. Он мотался по Ленинграду, Москве, приезжал вечно раздраженный. А в результате, приходя на съемочную площадку, всегда говорил: А где моя Людочка? Где мой Попугайчик? И это далось ей непросто.
Карен Шахназаров, режиссер (Яды, или Всемирная история отравлений, 2000 г.):
- Она всегда отстаивает свое мнение. Репетируем сцену, я говорю: Людмила Ивановна, давайте без этой реплики. Молчит. Репетируем дальше: И вот эту реплику можно вырезать. Снова молчит. Но когда в третий раз я решил убрать ее фразу, Касаткина взбунтовалась: Карен Георгиевич, да вы что - вы так всю мою роль вырежете. Причем официально так ко мне обратилась - обычно-то она меня по имени зовет. Вот увидите, - говорит, - я произнесу так, что они заиграют. И, знаете, в результате убедила. Иной раз смотрю на нее, поражаюсь: люди в 20 лет не имеют такой энергетики, как она. Дай бог ей здоровья.
Дмитрий Мельман
14.05.2005
http://www.peoples.ru
