Взаимоотношения России и НАТО в свете расширения Североатлантического альянса - центральная тема переговоров президента Владимира Путина с генеральным секретарем НАТО Яапом де Хооп Схеффером, прибывшим для этого в Москву. Они проходят после визита министра обороны Сергея Иванова в США и ряда его заявлений, вызвавших острую и неоднозначную реакцию в российском общественном мнении и в кругу военной и политической элиты. Сложившуюся ситуацию в интервью МиК комментирует заместитель директора Института США и Канады Виктор Кременюк:
- На мой взгляд, сегодня ситуация достаточно типичная - это когда есть, с одной стороны, довольно неструктурированные эмоции, бушующие в какой-то части общества, а с другой - не менее неструктурированное понимание реальной ситуации, где мы находимся. Я объясню, почему неструктурированное и не то, и не другое. Конечно, и правительство, и политический режим, и Путин - они очень активно заигрывают с людьми, которые смотрят назад. Это люди, которые считаются патриотами, болеют за Россию и т.д. Поэтому власти нужна их поддержка, нужна их близость и нужно их понимание. И периодически, когда происходят такие унижающие события, как расширение НАТО - такое наглое, когда соседи России становятся соседями НАТО, да и еще самолеты чужие болтаются, конечно же, произносятся фразы соответствующие - что мы ответим адекватно, что мы чего-то противопоставим и т.д.
А потом наступает утро, и на трезвую голову они начинают задумываться - а чего мы можем сделать то? Ну ничего не можем. Но в лучшем случае, мы можем сказать, что больше конфет ваших брать не будем. Потому что на что еще мы можем влиять? Да ни на что...
Наоборот, чем мы больше будем шуметь негативно в отношении НАТО, тем больше будем подчеркивать свое бессилие. Это не нужно, конечно. Поэтому приходится говорить, что нет - мы готовы с НАТО дружить, готовы здесь чего-то делать, создавать какие-то бригады. И в результате та часть публики, которая думала, что "президент с нами, и с нами Родина", вдруг начинает чувствовать, что это не совсем так.
В то же время, то, что говорит сегодня Иванов - это еще не то, что хотят от него либералы, но это уже и не то, чего хотят консерваторы.
- А насколько эти заявления вообще соответствуют уровню министра обороны - учитывая характер этого визита? Может быть лучше, если это был бы МИД?
- Нет. МИД здесь вообще занимает десятое место. Это однозначно уровень президента, потому что президент у нас отвечает за политику в отношениях с Западом. Это его уровень, потому что это Буш, это Ширак, это Шредер. И сюда никто не смеет влезть. А с другой стороны, для того, чтобы выплеснуть негативные эмоции, существует министр обороны, который возглавляет одно из самых консервативных ведомств России, который иногда должен говорить разные неприятные вещи. Ну, а когда президент чего-то не хочет говорить неприятное, то это делает министр обороны, но не МИД. А МИД себя сегодня ведет довольно мудро.
- Ну и как эта ситуация разрешится?
- Да нет никакой ситуации. Есть дурное настроение. Есть осознание собственного бессилия. Есть пока еще не конца проглоченное понимание того, что сегодня надо менять многое, в том числе, оценки, отношения...
Тот же НАТО - да чем он грозит, с ним надо было бы сотрудничать и желательно даже попасть в него, только не возьмут. Но вот этот процесс идет очень медленно. Он упирается даже не в позицию нашего истеблишмента безопасности, то есть военных, ФСБ и прочих. Он упирается в общую позицию неготовности, потому что в стране опять забурлило это советское прошлое, эти выборы нелегитимные, эта шпиономания ... И на таком фоне конечно говорить о сотрудничестве с Западом не приходится.
Надо наоборот очень осторожно свои мысли выражать, потому что можно очень крупно подставиться, а то скажи - вот мы готовы к сотрудничеству с Западом - а нам в ответ - а что же вы тогда у себя делаете?
- Кстати, о шпиономании, как Вам ситуация с Сутягиным - какая-то она непробиваемая получается? В Европейский суд будете обращаться?
- Конечно, непробиваемая ситуация. Но про Европейский суд было сказано сгоряча. Потому что вряд ли Европейский суд будет принимать к рассмотрению такие дела, как шпионаж. Если только там адвокаты найдут доказательства того, что какие-то права человека были ущемлены, может быть, тогда и примут. Ну, начиная с того, что это закрытый процесс. Ну что это? Слабая доказательная база? Я понимаю, если бы какие-то скрытые источники сообщали какие-то факты - но там, скорее всего этого нет. Или допуск защиты - почти 5 лет под следствием он в тюрьме находился. Только если они будут цепляться за такие мелочи,... и то я сомневаюсь, что Европейский суд возьмет это дело к рассмотрению. Но парня жалко, так как 15 лет - это все-таки срок.
- А как ситуация с Катаром? Чем она может закончиться?
- Она намного пострашнее будет. Если, не дай бог, докажет, уж как там не знаю, местный суд, что на самом деле сотрудники российских спецслужб приезжали туда убить Яндарбиева, то это - обвинение в терроризме. Это незаконно. И это даже не рассматривается как защита национальной безопасности страны. Это терроризм чистой марки. Значит, тогда сбудется то, о чем мечтает наша лондонская оппозиция, то есть можно будет обращаться куда угодно и говорить, что российское правительство использует в своей деятельности методы терроризма, убивая своих противников и т.д. Что российские спецслужбы практикуют в своей работе методы терроризма, а поэтому мы требуем, чтобы их занесли в список террористических организаций, которые бы подлежали обязательному аресту и т.д. Вот куда может все выйти, и это будет, конечно, удар сильнейший. Потому что у нас сейчас режим во многом пользуется поддержкой спецслужб. И если вдруг их обвинят в использовании методов терроризма и скажут, что они действуют как террористы, то это очень даже может быть плохо для нас. Вот чем это грозит.
- А американские какие здесь могут быть интересы? На чьей они стороне?
- Понимаете, американцы не лучше нас. Но есть одна черта. Американские спецслужбы в свое время Конгресс очень жестко обучил, как уважать закон. Они могут заниматься всякими делами, но они всегда действуют в рамках закона. Если есть закон, разрешающий что-то делать, они будут. Запрещает закон, как сейчас в Америке, и причем жестко запрещает использование убийств во внешних и внутренних операциях, так как это преступление в глазах закона, значит, никакая спецслужба этого не будет делать. И это дает возможность понять позицию американцев. Они конечно с нами сотрудничают в области борьбы с терроризмом. Но если выяснится, что мы понимаем эту борьбу в расширительном плане, и это означает, что мы можем объявить Яндарбиева преступником и затем гоняться за ним, чтобы убить, по всему свету, с этим американцы не согласятся никогда. Здесь тонкая грань, но она существует.
- А у нас есть возможность влиять на Катар?
У нас нет таких возможностей. Катар - это чужой клиент, это американский клиент. Что значит влиять? Вон, мы даже на Грузию не смогли надавить, американцы тут же вмешались и поставили нас на место. А уж Катар тем более. Я не думаю, что какие-то возможности у нас есть, но их будут искать. Просто эта сама операция с убийством Яндарбиева - это жуткая дурость. Я не думаю, что размер ущерба, который деятельность Яндарбиева принесла России, сопоставим с тем возможным размером ущерба, который возникнет, если им удастся доказать, что это дело российских спецслужб. Использование незаконных методов, вранье - все это может поставить под сомнение дальнейшее сотрудничество с нашими спецслужбами. Мало того, они могут начать охоту на них во всех странах.
08.04.2004
http://old.iamik.ru/14870.html?%C2%E8%EA%F2%EE%F0__%CA%F0%E5%EC%E5%ED%FE%EA
