Аугусто Пиночет даже после своей смерти стал причиной массовых столкновений в Чили. Одни скорбят, другие громят. Полиция пытается навести порядок, но пока получается не очень. Кем Пиночет входит в историю - марионеткой-диктатором или благодетелем-реформатором?
"На их стороне - сила, но история принадлежит нам", - сказал 11 сентября 1973-го демократически избранный президент Чили Сальвадор Альенде за считанные мгновения до смерти. Телевизионная хроника - бомбящие дворец Ла Монеда штурмовики, танки, дым над городом, люди, которых сгоняют на центральный стадион, где вот-вот начнутся массовые расстрелы - навсегда будет связана с именем Аугусто Пиночета.
"Мне не в чем раскаиваться. Я никого не убивал. Я не отдавал приказов убивать. Не нужно заблуждаться на этот счет", - заявлял экс-диктатор.
Сегодня в Чили полиция разгоняет водометами как сторонников Пиночета, так и его противников. Кажется, даже смерть этого человека не сможет их примирить. Для Гильермо Гарина - конфидента семьи Пиночет, когда-то второго человека в чилийской армии, - здесь всё очевидно.
"Когда выбрали Альенде, в Чили люди жили примерно так же, как сегодня живут в Боливии или в Эквадоре. Но Пиночет провел модернизацию, за десять лет удвоил ВВП, и теперь мы совсем другая страна", - утверждал Гарин в январе 2006-го.
Дорогие сердцу фотографии - Пиночет и Гарин встречают папу Иоанна Павла II. У противников диктатора - другие фотографии: убитых, пропавших без вести. Аргентинский коммунист Эрнандо Клейманс был свидетелем тех событий.
"Очень много людей потеряли абсолютно всё. Тысячи потеряли жизни. Очень много людей должны были уехать из страны просто так, без ничего. Я знаю многих, которые спасли свою жизнь, просто перескочив через забор аргентинского посольства. Таких были сотни, они жили там в адских условиях: без продовольствия, без разрешения уехать из страны в течение долгих месяцев. Поэтому я считаю, что сейчас говорить о том, что умер просто диктатор, - это не полное отражение действительности. Конечно, это был фашистский режим", - считает Клейманс.
"Моя совесть чиста. Я христианин", - заявлял Пиночет.
Трудно быть праведником. Убийцей или диктатором - тоже. Но тяжелее всего быть государственным деятелем. Приходится сочетать в себе и то, и другое. Зачем уже немолодому генералу, многодетному отцу, истовому католику был нужен кровавый переворот? "Его вера и честь не позволяли ему смотреть, как Чили становится оплотом марксизма, атеизма, второй Кубой", скажут одни. "Его наняли американцы", скажут другие. И будут одинаково правы.
"Не вижу, почему мы должны стоять и смотреть, как страна становится коммунистической из-за безответственности своих граждан. Это слишком важный вопрос, чтобы позволить чилийским избирателям решать его самим", - заявлял в 1973-м госсекретарь США Генри Киссинджер.
Директива в резидентуру ЦРУ в Чили: "Альенде должен быть сброшен в результате переворота. Желательно до 24 октября".
"Мы сделаем из нации пролетариев нацию собственников", - утверждал Пиночет.
"Мы все вам обязаны за то, что вы сделали для демократии", - говорила ему в марте 1999-го экс-премьер Великобритании Маргарет Тэтчер. Конечно, железная леди благодарила его не столько за демократию, сколько за помощь в войне против Аргентины. Вскоре оказалось, что у всех демократий короткая память. Сначала вышедшего на пенсию Пиночета осудили США, а потом и Великобритания устроила целое шоу с его задержанием. В конце концов Пиночета выслали на родину - в Чили, под домашний арест.
Пиночет - это не просто фамилия. Это идеология, это миф о "железной руке", которой можно построить либеральную экономику. Мол, в некоторых странах капитализм без политических свобод развивается даже лучше, чем с ними.
"Чилийская модернизация - это уникальный пример реформ, при которых местная культура, традиции не только не были принесены в жертву, но стали, собственно говоря, основой экономических реформ", - считает экономист, политолог Виталий Найшуль.
"Это была линия тогдашнего правительства Соединенных Штатов. Они считали, что только путем военных диктатур можно было наладить в этих странах режим полного открытия экономики. Что это означало? Просто дать волю иностранным капиталам, которые поселились в этой стране основательно, везде, всюду", - полагает Эрнандо Клейманс.
Чили - одна из первых стран, на которой опробовали рецепты неолиберализма. На заре 1990-х в мундир Пиночета многим хотелось втиснуть и Россию. Этот курс теперь хорошо известен: урезать социальные расходы, приватизировать все, что можно, передать стратегические отрасли американским компаниям, жить за счет кредитов МВФ, бороться с инфляцией, но при этом постоянно печатать деньги. Пиночета консультировали его собственные "чикагские мальчики" - чилийские экономисты-эмигранты, учившиеся у патриарха неолиберализма Милтона Фридмана. Сначала в Чили, а потом и по всему миру его модель с грохотом провалилась.
Чили здорово выручили цены на медь - она до сих пор является основной статьей экспорта. Парадокс, но Пиночет не стал приватизировать сырьевые компании, которые Сальвадор Альенде с таким трудом передал государству. Вот так эти двое неожиданно совпали. Альенде не угадал: история не принадлежит никому. Но оба они теперь принадлежат истории.
http://www.vesti.ru/doc.html?id=114724
11.12.2006
Константин Семин
