ВЛАДИМИР ЯКОВЛЕВ: ПЕТЕРБУРГСКИЕ ТАЙНЫ И ГУБЕРНАТОРСКИЕ ОТКРОВЕНИЯ

СПЕЦИАЛЬНО ДЛЯ `НВ`
Губернатор Петербурга поделился с обозревателем `НВ` Сергеем Шелиным своими мыслями о событиях последних десяти пятнадцати лет, о собственной в них роли и о людях, с которыми он сотрудничал и соперничал
Это интервью было задумано не только ради того, чтобы познакомиться с управленческими `ноу-хау` человека, который принимает решения на родине российского президента. Хотелось понять, в чем секрет самого Владимира Яковлева? Едва ли не случайно выйдя в середине 90-х годов на авансцену власти, едва ли не случайно выиграв губернаторские выборы, он год за годом продолжал считаться случайным человеком в большой политике.

Яковлев не был и не стал златоустом. Не назовешь его и политическим провидцем - он нередко ставил не на тех и дружил не с теми. Менее всего он - любимец главы государства. Это не `человек команды` - раз за разом Яковлев порывал с группами, в которых состоял или с которыми заключал альянсы. Неоднократно он менял и приоритеты управления Петербургом. Среди окружающих его чиновников совсем немного популярных людей и вполне достаточно персон с сомнительной репутацией.

И при всем при этом глава Петербурга с минимальным уроном пережил многочисленные политические шторма, любим, как минимум, половиной сограждан, уважаем немалой частью коллег-губернаторов и незаметно стал одним из российских политических долгожителей.

Кажется, на этот раз Владимир Яковлев согласился немного приподнять маску, закрывающую лицо любого политика, а его собственное - в особенности.

ГДЕ ВЫ СЕЙЧАС, ДЕМОКРАТЫ?

В конце 1980-х поднялась волна политической активности, очень заметная именно у нас, в Ленинграде. По улицам прошли первые несоветские демонстрации. Потом - первые свободные выборы. Вы тогда догадывались, что вскоре станете политической фигурой?

- О том, что стану политической фигурой, я абсолютно не думал, потому что занимался конкретными делами. Я работал главным инженером Ленжилуправления, и если бы я и мои коллеги занимались политикой, то город просто развалился бы, поскольку у многих других тогда было одно желание - устраивать демонстрации, покричать...

Вспоминаю первые выборы, когда в этом доме (в Смольном. - С. Ш.) проявляли такую активность, что я иногда диву давался. Пытались отсюда административным путем регулировать вопросы, которые уже не регулировались. И когда на наших совещаниях присутствовали представители обкома, становилось смешно, что даются поручения, которые вообще не соответствуют действительности.

Настроения в противоположном лагере были иными. Но чем все потом закончилось? И где те демократы первой волны? Дама в кожаной куртке? Куда она исчезла из Питера? Сейчас этих людей практически и не найдешь - тех, кто был в первых рядах ленинградской демократической публики.

Я ГОЛОСОВАЛ ЗА СОБЧАКА

Вы, вероятно, следили, как очень многие, за телетрансляциями Первого съезда народных депутатов в 1989-м?

- Практически нет.

Когда вы впервые услышали фамилию Собчак?

- Сейчас даже не могу вспомнить. Но все его выступления, все слова мы воспринимали с энтузиазмом. Ведь такие люди, как Собчак, Попов, первыми выступили против мощной партийной машины. И это, естественно, вызывало симпатию.

В июне 91-го года были выборы мэра и одновременно городской референдум о возвращении городу исторического названия. За кого вы голосовали?

- За Собчака. На этот счет у меня даже и сомнений никаких не было. Человек с такими взглядами, такой хороший оратор, вызывал искреннее уважение.

А по поводу названия города вы были за Ленинград или за Петербург?

- Этот бюллетень я не заполнял.

Я НЕ СОБИРАЛСЯ УПРАВЛЯТЬ ГОРОДОМ

В 1992-м прошла первая волна экономических реформ. У вас именно тогда возникла мысль, что пора принять участие в управлении городом?

- Абсолютно нет. Стремление быть на первых ролях занимало меня раньше, когда я работал управляющим строительным трестом. Вот тогда действительно было огромное желание. А потом я решил: хватит быть на первых ролях. У каждого бывают периоды осмысления. Поэтому я и пошел работать в Ленжилуправление, и когда через какое-то время мне предложили это управление возглавить, я категорически отказался.

Не считали себя готовым?

- Я чувствовал себя готовым еще в то время, когда был самым молодым управляющим трестом. Уже тогда я был готов ко всему. Просто, если говорить о том времени, надоело ходить и отвечать за то, в чем не виноват, и тратить впустую время на партийные мероприятия. Но когда в начале 1990-х увидел, что городское хозяйство вообще может загнуться, то пошли уже другие мысли. Хотя честно скажу: сам я абсолютно не собирался никуда идти.

Вы как раз тогда лично познакомились с Анатолием Собчаком?

- Близких встреч и частных разговоров у нас не было. В 92-м году была беседа с мэром, когда меня попросили рассказать про городское хозяйство; каким образом поправлять ситуацию. Я сказал, что надо делать, по моему мнению. Что необходимо создать комитет по управлению городским хозяйством. И Собчак сразу предложил мне возглавить этот будущий комитет. Я ему говорил, что не стоит торопиться с назначением, что надо сначала осмыслить все проблемы. Но он все равно сказал: `Если беретесь, то я принимаю вас на работу`. Разговор у нас был абсолютно открытый и откровенный. И без всякой политики, потому что человек, садящийся в это кресло, начинает думать уже не о лозунгах, а о том, как спасать, как выживать, как работать.

АКТИВНЫЕ СТЫЧКИ

В 93-м году городское правительство как раз приобрело устойчивый вид с тремя первыми заместителями мэра - Путиным, Кудриным и вами. Что бы вы сказали о дееспособности этого правительства?

- Скажу, что был неплохой состав, все активно работали и был такой неплохой азартный период, когда все стремились действительно поправить положение, и во многом это начинало удаваться. Могу только по-хорошему вспомнить эту работу.

Вы работали как одна команда или с самого начала был раздрай?

- Я не задумывался о том, одна команда или не одна. Мне надо было решать те вопросы, которые передо мной поставлены. Их было немало, приходилось принимать много самостоятельных решений. А стычки - они были активными. Особенно с комитетом финансов (КЭФом - руководимым тогда Алексеем Кудриным Комитетом по экономике и финансам. - С. Ш.). Это всегда бывает. Комитет финансов - бухгалтерская служба. Его задача: не дать. Тем более в условиях тогдашнего дефицита городского бюджета. А городское хозяйство нужно развивать. Могу сказать случалось, что Собчаку приходилось нас примирять. Хотя до рукопашного боя все-таки ни разу не доходило.

Я СТАЛ НЕУДОБНЫМ

Кажется, тогда вы и вышли на политическое поле. Лоббируя свои ведомства, вы начали сотрудничать с городским Законодательным собранием, с петербургскими `яблочниками`.

- Я должен был работать с Законодательным собранием, без этого было не обойтись. И во многом я получил там поддержку...

Против КЭФа?

- В том числе и поддержку по вопросам формирования бюджета. В принципе можно ведь вообще ничем не заниматься. Может, даже и лучше было бы.

Может, тогда и был бы `в команде`. А когда ты становишься очень неудобным... Кстати, по политическим мотивам у меня ни с кем никаких трений не было. Речь шла только об одном - я все время настаивал на развитии городских отраслей. Сегодня-то это понятно. Сегодня и президент занимается решением таких вопросов, на которые ни в какие времена вообще никто не обращал внимания, вроде жилищно-коммунальной политики.

Были ли у вас в те времена дискуссии с Путиным?

- У Путина были свои задачи и свои позиции, которые он, как и все мы, отстаивал.

В чем вы видите суть вашего конфликта с Собчаком?

- Это, наверно, не конфликт. Это расхождение во взглядах на дальнейшее развитие города. Невозможно было смотреть, как городское правительство, имея такую науку, такую промышленность, ничего не могло для них сделать. Надо было заниматься реформированием производства, активнее лоббировать в правительстве заказы для нашей промышленности. К сожалению, этого не делалось, и в этом заключалась беда, которая подстерегала город.

О ЧЕМ НЕ ДОКЛАДЫВАЛ КОРЖАКОВ

Ваши нелады с мэром были очевидны по крайней мере за год до губернаторских выборов, примерно весной - летом 1995-го. Вы уже тогда приняли решение баллотироваться?

- Нет, в начале 1996-го.

В то время очень много говорили, что вас лоббирует генерал Коржаков.

- Ни я Коржакова не знал, ни Коржаков меня. Считаю, что активным участником этих событий Коржакова сделала пресса и некоторые политики. Мне кажется, единственную роль, которую мог в этой предвыборной кампании сыграть Коржаков, заключается в том, что он, наверно, кое о чем меньше докладывал президенту или придерживал то, что пытались президенту доложить.

Ну хорошо. Вот вы принимаете решение баллотироваться в губернаторы. Но ведь чудес не бывает. Кто-то должен пролоббировать это в Москве - будь то Коржаков или кто другой. Нужно финансирование. Нужно политическое обеспечение кампании. Все это с неба не падает.

- Честно говорю: я по наивности и не думал, что надо согласовывать с Москвой выдвижение в губернаторы. Это сейчас я понимаю, что без Москвы многие не могут продвинуться ни на шаг. Больше скажу. Были какие-то непонятного рода разговоры с Черномырдиным. Виктор Степанович накануне выборов пригласил меня к себя, но я отказался ехать.

Почему?

- Я знал, о чём он будет со мной говорить.

О чем?

- Да о том, чтобы я снял свою кандидатуру.

Его попросили с вами побеседовать?

- Может быть. Думаю, и для него было лучше, и для меня, что такая встреча не состоялась. Он не настаивал.

ЧЕГО ОНИ ИСПУГАЛИСЬ?

После первого тура губернаторских выборов 96-го года стало ясно, что у вас реальные шансы победить. И вы помните, как дрогнули тогда ряды петербургской элиты. Финансисты, чиновники, руководители масс-медиа устремились в ваш предвыборный штаб с пожеланиями успеха...

- Честно говоря, я такой активности не почувствовал. Я видел несколько другую ситуацию. Накануне второго тура выборов многие из так называемой элиты уехали из города. Видимо, из-за рубежа и из разных других мест они наблюдали за происходящим и, наверно, готовили какие-то предложения тому, кто будет избран.

Если же говорить о творческой элите, то она была очень испугана. Поэтому через несколько дней после победы я пригласил к себе группу известных деятелей культуры. И вот мы сидим за этим столом, и я задаю один вопрос: `Чего вы боитесь? Какие у вас сомнения? Мне надо понять, что бы вы хотели услышать, увидеть?`

Первое, что они ответили: `Нам рассказывали, что вы не любите ни театры, ни музеи... ` Я говорю: `Да кто вам сказал?` - `А вот не видели, чтобы вы туда ходили... ` И тогда я ответил, что посещал, особенно до прихода в Смольный, гораздо больше премьер, чем, наверно, любой из городской администрации. Смотрю, заинтересовались.

А второй вопрос, который я сразу задал: `Что для вас главное - оказать поддержку в ваших делах, например связанных с ремонтом, или бывать на премьерах? Премьеры - самое простое: я буду ходить на все премьеры`. Естественно, когда я сказал о поддержке, абсолютное большинство не поверило.

Но когда я решил вопросы с финансированием, с подрядными организациями, смотрю меняется отношение. Мы выполнили колоссальнейший объем работ за последние пять лет.

Но главное заключается в другом, и сейчас я еще больше, чем тогда, в этом убежден: не надо втягивать известных людей в какие-то распри, в политические кампании. Они ведь могут оказаться в проигрышной ситуации. И для них это окажется трагедией. Я видел, как многие тогда в 1996-м прятали глаза, видел, как им не хотелось говорить, они просто не знали, как подойти.

ОТОВАРИТЬ ОБЕЩАНИЯ НЕ ГЛАВНОЕ

Творческая интеллигенция так падка на ласку, что с ней подружиться несложно. А что касается деловых кругов и административных групп, то у них есть серьезные интересы. Неужели в ходе предвыборной кампании вам ни перед кем не пришлось взять на себя крупных обязательств?

- Абсолютно ни перед кем, да мне этого и не надо было делать. Среди тех, кто в городе занимался бизнесом, кто делал крупные проекты, я был, в общем-то, не совсем новый человек, люди меня знали. И знали, что если я что-то решил сделать, то буду это делать. Поэтому для многих важно было не обещания какие-то получить и потом отоварить эти обещания, а просто понять, что вот пришел человек с такими-то взглядами и он этих взглядов не меняет. Бизнес, и особенно крупный промышленный бизнес, очень четко прочувствовал позитивное отношение сначала кандидата в губернаторы, а потом губернатора.

ГУБЕРНАТОР ЗНАЕТ БОЛЬШЕ, ЧЕМ ХОТЕЛ БЫ

О теневой стороне петербургской жизни вы, как глава города, конечно, знаете гораздо больше, чем захотите сказать. Применительно к роли организованной преступности популярны два мнения. Первое - что в петербургской экономике важнейшие сектора монополизированы криминальными сообществами. И вторая теория - что такие сообщества уже приспособились к нормальной экономической жизни, перешли к производительному труду и мало-помалу просто растворяются в рядах честных наших бизнесменов. С вашей точки зрения, что ближе к истине?

- Губернатор на самом деле знает очень много. Может, даже больше, чем хотелось бы знать. Все эти криминальные дела проявились еще в начале 1990-х и активизировались в середине 90-х годов. Это время перехода к рыночным отношениям при полном отсутствии законодательной базы.

Правоохранительные структуры города говорили о том, что есть целые банды, целые группы организованной преступности, но никто по-настоящему не называл ни конкретных фамилий, ни конкретных дел. А почему не называли? Потому что не было законодательной базы, по которой можно было называть вещи своими именами. Поэтому все время шли одни разговоры.

Вспомните, в какие периоды чаще всего звучали криминальные истории, а Санкт-Петербург был объявлен криминальной столицей? В период выборных кампаний. Во время выборов в Законодательное собрание либо выборов губернатора.

Да, плохо, что в этот период произошла серия убийств. На какой почве, никто до сих пор не может разобраться. Все шепчут, что почва в основном связана с экономикой и никоим образом не с политикой. По области политических дел никаких преступлений совершено практически не было. Это все связано с ситуацией беззакония, с ситуацией наживы, с ситуацией в экономике. Все дела, связанные с убийствами, которые назвали политическими, так и остались нераскрытыми, и народ так и не знает сущности того, что произошло.

Я ведь и сам неоднократно писал обращения и в МВД, и в ФСБ с просьбой активизировать работу. И посмотрите, сколько разговоров было о том, что вот-вот дело такое-то будет раскрыто. И все это `вот-вот` тянется уже по нескольку лет.

Как вы предполагаете, будут ли вообще раскрыты эти дела?

- Насколько я знаю ситуацию, ни одно из этих дел до логического завершения уже не дойдет. Слишком много времени прошло.

НИКОГО НЕ БЕРУ ЗА ЭТАЛОН

Существует ли какой-то губернатор или мэр, который служит вам образцом для подражания?

- Работа у нас такая многогранная и многосложная, что однозначно ответить не получится. Я уважительно отношусь ко многим: к мэру Лужкову, к Титову, к Строеву. Но за эталон я никого не хотел бы брать, потому что у каждого есть свои плюсы и минусы, и слепое подражание ничего не дает.

Меня много сравнивали с Лужковым: дескать, один в кепке, другой в каске. Но я считаю, что это абсолютно неправильное сопоставление. Да, Лужкову удалось очень многое. Я белой завистью завидую тому, что за десять лет он создал в Москве огромное количество объектов. Со своей стороны, могу сказать, что если бы мы имели такие финансовые потоки и такие представительские функции, как Москва, то сделали бы, наверно, еще больше. Но тем не менее, имея гораздо меньшие финансовые возможности, я могу без ложной скромности сказать, что за пять лет мы продвинулись очень далеко.

Как человек, дважды выигравший губернаторские выборы, что бы вы сказали о неудаче бывшего вашего нижегородского коллеги Склярова? Как вам кажется, почему кандидаты Кремля часто стали проигрывать в регионах?

- В первую очередь об этом стоило бы спросить представителей Кремля. Что я об этом думаю, скажу: губернатор должен проводить понятную политику и не суетиться очень, и не склонять голову там, где ее не надо склонять. Тебя избирали жители города или жители области - значит, ты должен проводить политику жителей этой территории.

Я всегда говорил и продолжаю говорить: губернатор может вести дела, не всегда популярные среди населения. Но только тогда, когда он уверен: если их не проводить, то жителям будет гораздо хуже. Если вы обратили внимание, мои действия не всегда популярны, но, полагаю, на всем пятилетнем этапе практика показывает, что я абсолютно правильно поступал. У города, у области должен быть тот лидер, который не боится брать на себя ответственность и не ссылается ни на кого. Я ни на кого никогда не ссылался.

НЕПРИЯТНЫЙ ЭТАП

Пять лет вашего губернаторства отмечены несколькими крупными решениями. Одно из них - попытка коммунальной реформы в 1997-м. Попытка эта фактически захлебнулась. Почему?

- Это неправильная постановка вопроса. Для меня жилищно-коммунальная реформа означала одно: мне нужно было, чтобы меня услышали.

Кто именно услышал?

- Россия, правительство и президент. Потому что жилищно-коммунальные услуги съедают сегодня до 50% бюджета в ряде регионов, а у нас - до 30%. Это огромнейшая яма, с которой надо было разбираться. И мы могли подойти к катастрофе. А федеральное правительство, президент, а до этого ЦК КПСС и генеральные секретари делали вид, что ничего не происходит.

Я начал заниматься этим вопросом не тогда, когда стало как бы модно, а тогда, когда все это совсем было не в моде. К жилищной сфере надо было привлечь внимание. Каким способом? Способ был только один: какие-то громогласные заявления, громогласные решения.

Насколько я помню, в 97-м году жилищно-реформаторские заявления вы делали совместно с Лужковым и с Немцовым, тогда нижегородским губернатором.

- Совместно. Только они вовремя проинтуировали. И в последнюю минуту оба, особенно Лужков, сказали: не будем заниматься реформой, пойдем своим путем. Ну и слава Богу. Мы провели телемост с Немцовым, поговорили немного в эфире, и он тоже заявил: мы пойдем совершенно другой дорогой. Ну и ладно. Главное, мы достигли результата: об этом стали говорить.

А Москва в 97-м году вас поощряла на жилищно-реформаторские шаги?

- Был звонок от Бориса Николаевича: что ты, мол, там шумишь? Я начал объяснять и, кажется, объяснил, ради чего все это делается. Могу сказать по-честному, что меня тогда поддержал Чубайс, который работал первым заместителем председателя правительства. Хотя и он спрашивал: зачем же так резко? А не резко нельзя было сделать.

В то время никакого обоснования, нормативов, никакой базы под эту реформу не подвели. Но по крайней мере первый этап мы прошли: заявили. Этап был трудный, тяжелый и неприятный. Но все должны были понять: за услуги необходимо платить. И люди стали платить, но при этом заметили: мы-то платим, а услуга не улучшается. Только как она может улучшаться, если оплачивается все равно не на 100%?

Конечно, можно было так и оставить все бесплатным, как это и сделали на многих территориях в Средней России и на Дальнем Востоке. Результаты теперь налицо. Я это прекрасно понимал и поэтому шел на непопулярные меры, повышая тарифы, хотя это и называли тогда дискредитацией реформы. Но у меня задача была одна: сделать так, чтобы город не пострадал, чтобы не начались перебои с теплом, с электричеством.

Я пережил все эти скандалы, когда собирали подписи за мой отзыв, и заявлял одно: если меня избрали и я - капитан на корабле, то должен этот корабль довести до берега, чтобы люди могли с него нормально сойти. А если бы тогда я этого не сделал? Что бы было?

НЕ ПОЙМУ ВАС, ЖУРНАЛИСТОВ

Выборы 98-го года в Законодательное собрание ознаменовали политический поворот: `губернаторский список`, разгром бывших ваших союзников-`яблочников`, мобилизация городских массмедиа. Вам не жалко было вчерашних ваших `яблочных` друзей? Били их тогда немилосердно.

- Нет, их еще не били. Честно говоря, я не понимаю, как можно вести такую политику - политику полного отрицания всего положительного, что происходит в городе. А то, что был `губернаторский список`? Так ведь появился-то он неформально. Губернатор его не подписывал.

Все знали, что в этом списке те люди, которых одобряет губернатор.

- А таких среди кандидатов было гораздо больше. Кстати, когда этот список составлялся, губернатора в Петербурге не было. Если бы я был в городе, список мог бы оказаться немного другим. Но тем не менее появление этого списка, похоже, немного повлияло на исход выборов. И не худшим образом.

Как вы относитесь к использованию СМИ в качестве орудий пропаганды, к черному пиару? Сегодня не сразу и представишь ту истерию, которая царила в городских массмедиа во время той кампании.

- А что тут представлять? Конечно, нужны правила, нужны законы. Не должно быть вседозволенности. За явно клеветнические слова надо наказывать.

Разве вы не чувствуете собственную ответственность за то, как вел себя тогда, к примеру, городской телеканал?

- Считаю, что по сравнению с центральными телеканалами он вел себя просто на редкость чисто. За исключением, может, одной-двух передач. На фоне того, что творили НТВ и ОРТ, наш канал выглядел слабенько. И кроме того, ведь один канал. И все. А в ходе губернаторской кампании 2000 года мы вообще практически не использовали ресурс влияния на СМИ, за исключением небольшого объема времени на питерском телевидении.

Городской телеканал достаточно грамотно работал именно потому, что он, в отличие от прошлых лет, мало занимался черным пиаром и много - рекламой деяний градоначальника.

- Ну вот вы сами подтверждаете.

Я не назвал бы это объективностью, но безусловно - грамотной пиар-стратегией. Это только лишний раз доказало, что на самом деле вовсе не черной пропагандой выигрываются выборы.

- Об этом и речь. Но я не могу понять вас, журналистов. Не могу понять в одном. Если мы сегодня говорим о трехсотлетии города и действительно хотим, чтобы город был всегда - для детей, для внуков, для себя, для гостей, - то почему вы все видите в черном свете?

Если в городе надо делать дороги, значит, надо. Ну не референдум же проводить, делать дороги или нет? Надо немножко потерпеть. Пробки это явление века. Хочешь ты, не хочешь, они все равно сегодня будут количество транспорта растет. Мы думаем, как расшить проблему, строим Кольцевую дорогу. А нам говорят: Кольцевая дорога не нужна! Я этого не понимаю. И с кем надо советоваться о том, какую дорогу делать и в каком районе? Это могут решить только специалисты.

МЫ НЕ ХОТЕЛИ, ЧТОБЫ НАС ПОНИМАЛИ ПО-РАЗНОМУ

Вернемся к высокой политике. В 99-м году возникло движение `Вся Россия`. Чуть позже организовался ваш альянс с Лужковым и с Примаковым. Вы решили, что пора взять под контроль события на федеральном уровне?

- Это был период вакуума. На нашем российском небосклоне не хватало движений центристского толка, которые, с одной стороны, могли бы взять на себя функции поддержки правительства, а с другой - были бы авторитетны и информированы о том, что делается. При этом речь шла не просто о правительстве Примакова, Степашина, Черномырдина. Речь шла о власти. Был избранный президент, хотя он и очень много времени болел. Но вертикаль власти, поддержка ее они всегда должны быть. Если это отсутствует, значит, что-то в государстве не в порядке.

И вот настал час объединять `Всю Россию` и `Отечество` под эгидой Евгения Максимовича. И летом 1999-го именно вы ездили убеждать Евгения Максимовича в его уединение. Какие аргументы вы тогда нашли?

- После того как Евгений Максимович Примаков ушел в отставку, я долгое время утверждал, что не надо его привлекать - пусть он спокойно обдумает ситуацию...

Это вы Юрию Михайловичу говорили?...

- ... Поскольку ситуация для Евгения Максимовича, когда он уходил в отставку из председателей правительства, была тяжелой. Поэтому выдержали паузу, и после того, как пришли к выводу и на `Отечестве`, и на `Всей России`, что объединительной фигурой мог бы стать Евгений Максимович, я был тем, кто разговаривал с ним. Мы провели несколько встреч, согласие он дал, и все, что произошло, - произошло.

Вспомним, в какое время это происходило. Никто не сомневался, что вы планируете все эти объединительные вещи в связи с будущими президентскими выборами.

- Еще раз повторю. Мы не раз заявляли, что создаем движение не для участия в выборах президента, а только для выборов в Государственную думу. И вот именно для того, чтобы никто не имел возможности по-разному интерпретировать наши действия, мы всегда говорили, что вопрос о выборах президента мы не рассматриваем.

ПОДДЕРЖАЛ С УДОВОЛЬСТВИЕМ

В августе 1999-го во главе правительства встал Владимир Путин, и практически сразу стало ясно, что именно он - кандидат Кремля. Когда для вас стало очевидно, что это и ваш кандидат в президенты?

- Я скажу: как только об этом стало известно. Зная Путина, я с первых же дней высказал свое предложение о полной поддержке. Стране действительно нужен был энергичный человек, человек, который знаком с тем, что делается на территориях, который проработал заместителем мэра такого крупного города, как Санкт-Петербург, и на деле знает, что надо делать. Это была хорошая кандидатура, которую я с удовольствием поддержал.

Но история ваших отношений с Путиным после 96-го года достаточно сложна. Судя по многим признакам, в прошлом году он не был уверен, что хочет и дальше видеть вас петербургским губернатором. Если его оценки изменились, то почему?

- На этот вопрос я ответил бы просто: спросите у президента. Могу сказать, что у нас с самого начала были рабочие отношения, и после 96-го года они точно такими же и остались.

Слухи о каком-то накале страстей между нами распространяли недобросовестные СМИ и недобросовестные политики.

НУ КАК МОЖНО РУКОВОДИТЬ ГУБЕРНАТОРОМ?

Второй год существует институт полномочных представителей президента. Часто говорят о конфликте между вами и полпредом Черкасовым. Действительно ли он серьезен?

- Лично враждебных отношений с Черкесовым, как это пытались показать, у меня не было. Он работал у нас и раньше, возглавлял УФСБ. Мы часто контактировали по вопросам правоохранительной деятельности. С переходом в Москву эти встречи, естественно, стали реже. Но с приходом его сюда полномочным представителем часть людей попыталась сыграть в какой-то конфликт.

Да, приходит новый человек, приходит новая структура. Может быть, на первых порах абсолютно непонятная. Непонятная в чем? Чем будет заниматься. Президент четко расставил акценты. И сказал и Черкесову, и другим полпредам: задачи полномочного представителя - контроль за исполнением указов и постановлений президента, приведение в соответствие федеральных и региональных законов. Эти задачи они и должны выполнять.

Кое-кто интерпретировал назначение полномочных представителей президента в том смысле, что вот теперь появился человек, который будет руководить губернатором. Ну как можно руководить губернатором, которого избирает население? Вот если бы полномочного представителя избирало все население Северо-Запада, допустим, это был бы один подход. А сегодня он выполняет ту функцию, которая ему предписана. Губернатор выполняет свое, что предписано уставом, положениями, законами и указами президента.

МЫ ВЕЗДЕ ВЗАИМОУВЯЗАНЫ

В последнее время очень бурно обсуждается перспектива объединения Петербурга с Ленинградской областью. Вы - едва не первый, кто стал говорить о том, что это целесообразно.

- И еще раз хочу подтвердить, что это целесообразно. Меня обвиняли, что я хочу объединить потом город с областью с одной целью - чтобы потом избираться там на еще какие-то периоды. Но ведь никто, в конце концов, не поставил преград избираться на третий срок губернатором Петербурга. Поэтому те люди, которые на этом пытались сыграть в какую-то политику, просчитались.

А на самом деле город и область настолько уже интегрированы по всем направлениям, что если не принимать решения сегодня, то в ближайший десяток лет возникнет масса проблем.

Созданы огромные загородные хозяйства. Если раньше они носили такой огородно-дачный характер, то сегодня часть жителей там живет постоянно. Значит, там нужны уже какие-то советы, какие-то исполнительные органы власти. Необходимо заниматься пассажирским транспортом, организацией торговли, созданием сети лечебных учреждений.

Кто это будет делать? На каких условиях? Область говорит: пусть город занимается. Город говорит: ребята, ну это же у вас находится, от этого вы получаете выгоду.

Город и область - это единое целое при создании системы портов в акватории Финского залива. Нужно их строить как единую систему, а не так, чтобы, открывая один порт, перекрывать кислород другому.

Практически, какого бы вопроса мы ни коснулись, мы везде взаимоувязаны. Нонсенс же вообще. Администрация области вся в полном составе живет и работает, находясь в центре Санкт-Петербурга. Если уж нам надо разделиться, то тактичнее и правильнее было бы выбрать для областных учреждений один из городов Ленинградской области...

Назвать его Ленинградом...

- Да как угодно назвать. У них и так есть названия. И тогда они жили бы уже своей жизнью. А вот надо ли это? Для государства этого не требуется. Для жителей города и области, я думаю, тоже не надо. Поэтому я полагаю, что нужно прежде всего спросить жителей, провести референдум: хотят они или не хотят?

Я, если обратили внимание, все пять лет не говорил об активной позиции города по объединению. Потому что у нас тоже много проблем, которые мы должны решать. И сейчас я тоже не настаиваю: вот давайте завтра будем объединяться! Но давайте будем создавать условия для объединения, давайте многие функции объединим. Завтра мы объединяем налоговую полицию, послезавтра создаем единую службу главного архитектора, дальше - единый комитет народного образования...

Сократится численность административного персонала, те звенья управления, которые, объединившись, могли бы лучше работать. Думаю, от этого выиграли бы все.

НЕ ХОЧУ ОГЛЯДЫВАТЬСЯ

Второй ваш губернаторский срок закончится, а количество таких сроков могут ограничить законом. Как вам мыслится продолжение политической карьеры - в городе, в области, в верхней палате, во главе думской фракции, в кресле премьера?

- - Не в первый раз напоминаю: мне еще работать три года губернатором. Если я сегодня буду думать о том, что стану делать в 2004 году и куда захочу пойти, то у меня снизится желание работать на этом месте. Я все время буду оглядываться: кто и что обо мне подумает. А я оглядываться не хочу.


Новое время, 09.09.2001http://nvolgatrade.ru/