Семидесятилетний юбилей величайшего российского tenore di grazia Зураба Соткилавы отмечали дважды: сначала в Большом зале Московской консерватории, где пел сам юбиляр и его ученики, потом - в Большом театре, где его приветствовали друзья и коллеги.
За юбилейными хлопотами маэстро не успел даже как следует отметить сам день рождения - скромно посидел с близкими друзьями. Отпраздновать вряд ли удастся и позже - Соткилаву ждут с концертами в разных городах. Репетиции, переезды, перелеты, концерты, занятия с учениками... Но, несмотря на многочисленные заботы, он по-мужски обаятелен, по-светски галантен и по-южному темпераментен. Певец в отличной форме, полон оптимизма, с удовольствием вспоминает о прошлом и строит планы на будущее.
- Зураб Лаврентьевич, Вы часто гастролируете?
- Вот недавно был в Мурманске. Сейчас очень трудно в одном городе сделать два концерта подряд... Я должен был ехать в Мурманск, где запланировали один концерт и, на всякий случай, зарезервировали второй, через день. Когда мы созванивались, мне сказали, что первый концерт абсолютно продан, а второй - на сорок процентов. И я сказал, что если не будет пятьдесят, я не буду петь, отменяйте. А после первого концерта они продали еще два концерта! И мне пришлось петь два дня подряд. А там еще рядом город Североморск, и они тоже меня пригласили. И получилось, что за десять дней с перелетами, я спел шесть сольных концертов. Потом я расплачивался за это, было тяжело.
- А каким в Ваши годы был Большой театр?
- Хочу сказать что, когда я пришел в Большой, это был великий театр. Знаете, есть такая болезнь у стариков, я, наверное, тоже отношусь к ним - все хвалят свое время. Вот как в футболе, считаю, что мое поколение: Метеревели, Стрельцов, Воронин, Иванов и другие - лучше их не было, и нет. Поэтому, наверное, я думаю, что тогда был лучший период Большого. Теноровая группа была очень хорошая - Атлантов хорошо пел в "Пиковой", в "Трубадуре". Замечательные меццо-сопрано: Образцова, Синявская, Никитина, Архипова. Были чудесный баритон Мазурок, потрясающий бас Нестеренко, Огнивцев еще пел. Театр был очень сильный и постановки великолепные. Борис Покровский ставил один за другим замечательные спектакли. Запомнил навсегда "Игрока" Прокофьева - незабываемое впечатление, такого спектакля я больше нигде не видел. Кстати и "Мертвые души" Щедрина - феноменальный спектакль. Я счастлив, что попал в руки такого режиссера как Покровский, такого дирижера как Светланов. Я пел весь западный репертуар, меня для этого и пригласили. Потом прибавились "Иоланта", "Годунов". "Хованщину" я впервые спел в Италии, и молодого Андрея Хованского, и Голицина. Критикам почему то не понравился мой Голицин - слишком по-итальянски, говорят. Почему по-итальянски я не понял. Ну, кому-то нравится, кому-то не нравится, я особенно не обращаю внимания - у всех свое мнение. И потом я не дурак, чтобы думать, что я всегда хорош. Хорошо говорил мой педагог: "Если в зале семьдесят процентов твои - это великая победа". А я ответил: "Тридцать процентов - много!". Нет, говорит, даже Карузо считал: семьдесят процентов мои, значит, я победил.
- Сейчас новое время, новый уже Большой театр. Насколько все изменилось?
- Сейчас пришли молодые ребята. Репертуар мы, к сожалению, потеряли, потому что здание ушло на ремонт. И спектакли те было трудно перенести, там сцена гораздо больше и здесь они не помещались. К Новой сцене я даже не понимаю как отношусь. Концерты пою, а спектакли отказался петь здесь.
- Зураб Лаврентьевич, что, на Ваш взгляд, происходит сегодня с оперой?
- Я хотел бы молодым сказать одну вещь: да, можно найти к старым операм какую-то новую форму, но язык музыки и либретто менять не надо! Вот тогда мне будет интересно - когда, не изменив ничего, они поставят спектакль. А Вы знаете, пока никто из молодых режиссеров таких молодых спектаклей как старик Покровский не создал. Недавно я смотрел в Камерном театре триптих Пуччинни и был просто потрясен. Откуда у этого человека столько фантазии? Какие мизансцены, как тонко, как здорово все сделано! Вот молодые его ругают, а пусть поучатся у него. 400 лет существует опера, и все время говорят о ее смерти. Но потом появились новаторы великие, и это искусство не умерло. Но, должен честно признаться, что телевидение все делает для того, чтобы не было этого искусства. Только на канале "Культура" один раз в месяц передают оперу. Я бы сказал, что это очень хорошо. Но надо какую-то форму придумать, чтобы было интересно. Я-то, как оперный певец, не могу сидеть 4 часа один в кресле и слушать. Нужна обстановка, нужна атмосфера. А если транслировать оперу по телевидению, то нужно заинтересовать человека, может быть, рассказывая про певцов, про некоторые ситуации, о феноменах того или иного исполнителя. Ведь если нет пропаганды, если нет настоящей работы, чтобы эта музыка звучала и доходила до людей, то она может умереть. На Западе оперные певцы, которые раскручены, они собираются и вместе дают концерты. И народ ходит на них, народу это интересно. Есть несколько имен, на которые они ходят. Я думаю, если бы собрались все те, которые сейчас поют в мире, такие как Бородина, Нетребко, Хворостовский (многих могу назвать), собрались вместе и дали бы концерт в Москве, у нас было бы гораздо больше успеха. И публике было бы очень интересно.
- Зураб Лаврентьевич, Вы все успели в жизни сделать, что задумали? И что еще осталось?
- В своей жизни, что я хотел, я все успел. Я спел тридцать пять оперных названий. Конечно, это мало, можно было гораздо больше спеть. Но я немножко свой репертуар потерял именно в Большом театре. Я пел "Богему", "Лючию де Лямермур", "Дон Карлос", "Плащ" Пуччинни. В Большом я прошел мимо всего этого, этих опер не было в репертуаре и приходилось петь то, что здесь шло. Но я благодарен богу, что здесь я сделал "Отелло", "Бал-маскарад" - это были великие спектакли Большого театра. Так что, то, что хотел, я сделал. А сейчас хочу так: быть здоровым и петь то, что я могу на хорошем уровне. Кое-что я могу сегодня петь лучше, чем кто-либо поет. И буду петь, пока есть потребность и любовь ко мне публики. Для меня это самое главное. Я так люблю сам процесс пения, что когда я здоров, хорошо себя чувствую и пою, то счастливее меня нет человека на свете. Но если плохо себя чувствую, больной или что-то плохо идет, то ужаснее меня тоже не бывает.
www.prs.ru
15.03.2007
