Нонна МОРДЮКОВА: После Штирлица-Тихонова мне на мужиков не
везло.
   Андрей ВАНДЕНКО.
   Народная и любимая рассказывает, почему забыла лицо Вячеслава
Тихонова, как хотела купить крейсер, за что не любит телефон.
   - Говорят, настоящий актер узнается по умению держать паузу, но
такое ощущение, что вы, Нонна Викторовна, все-таки переборщили.
Молчание между съемками в "Родне" у Никиты Михалкова и ролью в
"Маме" Дениса Евстигнеева явно затянулось.
   - Да, семнадцать лет прошло мимо. Долго ничего не играла.
   Был, правда, эпизод в "Луна-парке", ну, еще поучаствовала в
купле -продаже с "Ширли-мырли".
   - Это как?
   - Позвонил Володя Меньшов - а я очень хорошо отношусь к его
искусству - и говорит: "Понимаешь, для тебя роли нет, но хочу,
чтобы ты снималась. Придешь и сама все привнесешь". Отвечаю:
"Вовочка, миленький, не привносится, когда нет материала!" Тут
Меньшов возьми и брякни: "А мы тебе три миллиона заплатим!" Тогда
как раз беднота быстрая пошла, продуктовые талоны появились, со
сберкнижек наших несчастных исчезло все - у меня, например,
девятнадцать тысяч денег в один миг пропало.
   - Шоковая терапия по Гайдару, что ли?
   - А кто у нас тогда был наверху? Может, и Гайдар. Я не помню.
Главное, что поотбирали. Словом, ужас. А тут мне Володя три
миллиона предлагает. Как он назвал сумму, так я сразу подумала:
на эти деньги, наверное, крейсер можно купить!
   - Зачем вам крейсер?
   - Ладно, не крейсер - самолет. Денег же куча! Я когда в
Америке получила семьдесят долларов, тоже думала, что крейсер
куплю.
   - А в Штатах за что заплатили?
   - Суточные это были. Мы в Америку ездили с фильмом "Комиссар".
   Словом, пошла я к Меньшову за деньги, а играть-то мне не-че-
го! У всех роли хорошие, можно развернуться, себя во всей красе
показать, а я, как... Что за "Ширли-мырли"? Старалась все время
спиной к камере поворачиваться, так они залезали с другой
стороны, чтобы лицо мое увидеть... Я только охала: "Вы опять
здесь!" Хотела как-нибудь бочком, бочком...
   - За три-то миллиона? Кто бы вам это позволил?
   - Да, бочком не получилось. Когда камера включена и рядом
партнер работает, в тебе невольно просыпается профессионал,
начинаешь играть. Так и пошло. Про картину ничего не стану
говорить, чтобы Володю не обижать. Впрочем, мне нет резона
особенно жаловаться на "Ширли". Гонорар честно заплатили, да и
после премьеры у меня было много творческих вечеров, я разъезжала
с этим фильмом, деньги зарабатывала.
   - А съемки в рекламе - дело выгодное?
   - Я и снялась-то только раз - рабочую спецодежду показывала.
   Фотограф хороший был, даже заплатил мне пятьсот долларов за
то, что я теперь на его плакатах по Москве вишу.
   - Или висю?
   - Ой, не путайте меня! Я и так вспомнить не могу: пятьсот
долларов или пять тысяч?
   - Знать, все у вас, Нонна Викторовна, о╒кей, если разницы
между этими цифрами не чувствуете.
   - Пятьсот! Ну что же я? Конечно! У меня такие деньги не
водятся, вот и ошиблась. Иногда долларами заплатят за творческую
встречу, но это редко. А где еще зарабатывать? В театр я как-то
припоздала. Раньше надо было, а сейчас уже не пойду, осточертела
мне эта напряженка.
   - А зовут?
   - Обязательно. Андрей Гончаров, Олег Ефремов - трижды,
Арцибашев... "Нету, - говорю, - у меня сил будильник заводить,
чтобы на репетиции бегать!" В общем, не сложилось, хотя волнение
перед выходом на сцену - это самый кайф. Я же работала в театре,
играла в "Варварах" Надежду Монахову.
   Но что сейчас об этом говорить? Поздно. Уж лучше перебиваться
с хлеба на квас. Я в грезах никогда не жила, не строила надежд:
ах, вот сейчас мне позвонят и предложат роль, о которой с детства
мечтала! Знала: не позвонят и не предложат.
   - Похоже, вы к телефону вообще без любви относитесь. Якобы на
свое эннолетие даже отключили его, чтобы вас звонками не
доставали. Было?
   - Ну не хотела я никакого юбилея! Слушать, как произносят эту
цифру? Она была мне противна. Думала: зажмурюсь и по-над
заборами, по-над заборами проскочу, никто не вспомнит, сколько
мне лет. Но журналисты обо всем раструбили. Один, понимаете,
подошел, как на хорошей ярмарке, и говорит: "Нонна Викторовна,
приближается..." Я шепчу: "Тихо!!!" А он продолжает: "...юбилей
ваш!" Мол, как можно: народная СССР, любимая, то да се...
   Послушать, так в мою честь и куры будут летать, и народ
придет, и площадь соберут... А я не хотела, мне грустно было. Уж
и не знала, каким фиговым листочком прикрыться, чтобы обо мне не
говорили.
   Словом, я заранее телефон в квартире отключила, старалась
дверь квартиры лишний раз не открывать. Прошла дата. Ну, думаю,
пронесло, пересидела. И вдруг... Подвели меня те, кто писал в
энциклопедию статью про актрису Мордюкову: я родилась 25 ноября,
в книжке же по ошибке назвали другой день - 27-е. И вот
представьте: сидим мы с подругой, чай зеленый пьем, и вдруг
звонят в дверь. На календаре двадцать седьмое, я спокойна,
поэтому открываю. И вижу: огромные трескучие скирды роз - черных,
фиолетовых, красных, всяких. А за розами - наган.
   - Какой наган?
   - Это из "Белого дома" прислали поздравление. Люди, которые
цветы привезли, были с наганом. Наверное, положено розы
доставлять с охраной, чтобы никому другому не достались. В общем,
пришли и напомнили, сколько мне лет.
   - А правда, что однажды вы пытались подделать паспорт, чтобы
уменьшить себе возраст?
   - Ну была одна безобидная история...
   - Так уж и безобидная?
   - Когда мы со Штирлицем разошлись, я все-таки надеялась, что
налечу на семейные дела. Хотелось мне семью организовать, чтобы
все было, как у людей.
   - Но вы же с Вячеславом Тихоновым тринадцать лет вместе
прожили?
   - Что это за жизнь? Ой, не хочу заново вспоминать об этом
Штирлице, я уже и лицо его позабыла.
   После него разные мужики на моем пути попадались, но все они
оказывались какие-то... Один, обернув плечи пурпурным шарфом,
читал мне Байрона, другой в лютую стужу стоял под моим балконом с
фиалкой и плакал.
   - Вот это любовь!
   - Да. Стихи читать, цветы носить - это они были готовы, а
работать - никто. И выпить горазды. В общем, повстречаешься так,
повстречаешься, а потом подумаешь: "Да что же ты, зараза, сидишь
без дела! Пять лет подряд только и знаешь, что на гитаре играть!"
- Романсы пел?
   - А то? Конечно! Еще пасьянс раскладывал. Одна только и
польза: я хоть заодно научилась. Теперь если нелетная погода,
сижу в аэропорту, карты по столу разбрасываю - хорошо...
   Словом, не везло мне, как говорится, на спутников жизни.
   Бывало, заночуешь где-нибудь в деревне после творческого
вечера, утром встанешь, выйдешь на улицу, глядь, а тебе навстречу
идет лось.
   - Живой?!
   - Мужик, как лось! Несет огромный сноп хворосту, заходит в
дом, бросает поклажу к печи, дети к нему малые кидаются, жена-
красавица льнет. Она рано встала, уже корову подоила. Чувствую я:
   вот это глава семьи! Какой он широкоплечий! И отвечает за все!
   "Вставай, Викторовна! Будем завтракать, как по-людски!"
Спрашиваю: "А как по-людски?" Говорит: "Будто не знаете, что
положено в воскресенье?" И прямо на печку, где я лежу,
протягивает рюмку водки. Понимаю: не надо ломать человеку кайф в
выходной, беру и выпиваю.
   - Вы из-за такого лося паспорт переписали, что ли?
   - Нет, это из-за того, который Байрона читал. Он же был на
десять лет моложе, сильно переживал из-за разницы в возрасте.
   ...Меня все время пацаны какие-то хватали. Даже стыдно. Один
на шестнадцать лет младше, другой - на десять... В общем, было
дело, чего теперь говорить? Есть, конечно, порядочные женщины,
которые один раз выходят замуж - и все, до самой смерти. Я,
правда, не верю, что можно сорок лет любить, желать одного и того
же мужчину. Хотя, допускаю, это я себе в оправдание так говорю.
   Ведь не вышла больше замуж, как Ася эта...
   - Которая? Клячина?
   - Ну да. Андрона Кончаловского. Ну, ничего. Каждому свое. Я не
нищая, по улицам не побираюсь, крышу над головой имею.
   - Кстати, где-то читал, будто в свое время Галина Волчек
помогла вам получить первую квартиру в Москве.
   - Ну как помогла? Рядом стояла...
   У меня была однокурсница Елочка Фельдман. Мы любили друг
друга, дружили, родители Елки меня жалели, иногда оставляли
ночевать. (Я в общежитии ВГИКа на Лосинке тогда жила, там голодно
было, холодно.) А соседствовала с Фельдманами семья знаменитого
кинооператора Волчека, у которого росла дочка Галочка - пахнущая
зубным порошком, с толстенькими ножками, с кожаным портфелем в
руках и пионерским галстуком на шее. Утром Галя залетала к
Елочке, здоровалась и - бегом в школу. А после уроков - опять к
Фельдманам. Галя любила заглядывать к Елке в гости. Так часто
бывает, дети тянутся к старшим. Словом, я решила взять Галю с
собой, когда пошла просить квартиру. В ту пору у меня от Штирлица
уже родился мальчик, жильем мы по-прежнему не обзавелись, я
совершенно замучилась от неустроенности и готова была кому угодно
в ножки падать. Галю позвала, чтобы она сына на руках подержала,
пока я по кабинетам побегаю. Ходила и просила: "Ну некуда, некуда
мне идти, только на улицу. С ребенком ночую на скамейке Курского
вокзала!" Тогда такое правило было: институт oкончил - освобождай
общежитие, не положено. И все, никаких исключений. А то, что у
тебя семья, дите малое, никого не волнует. Не могла же я у Елки
Фельдман постоянно жить. В общем, пока Галочка с моим сыном
сидела, товарищ Шиткин, начальник какого-то управления, сейчас
уже не вспомню название, мне правильно предложил. "Вон, -
говорит, - КИНАП барак строит у метро "Аэропорт". Можем тебе
комнату дать".
   - КИНАП - это что?
   - Институт киноаппаратуры. Товарищ Шиткин мне объяснил:
   "Поживешь в общежитии с рабочими, зато у тебя будет столичная
прописка, зацепишься за Москву". Пошли мы вместе с Галей смотреть
этот дом, а там еще стройка идет - кругом какие-то балки, канавы,
мусор... Зашли в комнату, а она по колено завалена стружками, в
центре стоит "козел", на котором доски пилят. У меня руки
опустились. Только плакать собралась, как народ нахлынул, рабочий
класс. Кровати несут, матрацы... Я ничего не успеваю сообразить,
совсем растерялась, а мне объясняют: "Это же общежитие - и тебе
тоже все положено!" Какой-то дед притащил электрическую плитку,
говорит: "Тут не топится, настудило, сейчас эту щель в окне
замажем, чтобы ребенок не замерз". Я годы в том общежитии
вспоминаю как самый счастливый момент моей жизни...
   Вот так Галя Волчек помогала получать первую мою московскую
жилплощадь. Она, Галочка, тогда еще ребенком была. А Елка
Фельдман, бедненькая, в двадцать один год умерла от рака. Чистая
душа. Думаю, ей хорошо на небе.
   - К слову, о небе. Вы планету своего имени видели?
   - А как ее увидишь? Для этого надо в космос лететь. Или в
этот... как он называется?.. в телескоп смотреть. В тот, который
мою планету засек. Он в Армении находится.
   Да, названа планетка Нонной. Самое интересное, девятка - мое
роковое число. Всю жизнь оно меня преследует: девять, девять,
девять...
   - Это хорошо или плохо?
   - Не пойму. Говорят: фатальная для вас цифра. И когда я
планетку получила, оказалось, что она девять километров
диаметром. Представляете? Ну, думаю, значит, точно моя. В случае
чего мы с друзьями, со всеми, кто ко мне хорошо относится, сможем
на ней поместиться.
   - А номер планеты помните? Чтобы в полете к Нонне не
ошибиться?
   - 2240. Она вообще-то находится не так далеко. То ли в
двухстах четырнадцати миллионах километров, то ли в двадцати
четырех.
   - Это же сколько световых лет надо добираться?
   - Без всяких световых. Говорю вам: рядом.
   - Посмотреть хочется, что там, на планете, происходит?
   - Конечно, интересно. Хотя, наверное, это обычный кусок камня,
порода какая-нибудь. Нас так всегда учили думать о звездах.
   - Очень подмывает спросить с пафосом: думали ли вы, простая
кубанская казачка, что когда-нибудь вашим именем...
   - Да Боже сохрани! Я же нормальный человек, сельский, мне и в
голову такое не приходило! Наоборот, помню, даже заранее плакала,
представляя, какие все они сволочи.
   - Кто?
   - Ну те, к кому я в Москву ехала в 46-м году, те, которые
принимали в артисты. Гады! Мне казалось, что они не могут любить
кино, как я. Только и умеют заседать в этой приемной комиссии! А
уж когда на экзамене меня спросили: "Что вы будете читать?" - я
внутри вся возмутилась: "Еще чего! Политинформация им тут, что
ли?" Сказала: "Ничего не буду читать!" Мол, не за тем я сюда
приехала. На меня посмотрели с недоумением: "Разве вы не знаете,
девушка, что к творческому конкурсу нужно подготовить
стихотворение, басню или отрывок из прозы?" А я стою на своем:
   "Нет, нет и нет!" Ну и, конечно, в слезы, думаю: так и знала,
каких-то врагов понасажали, не понимают, что такое кино! Тут
члены комиссии проснулись, они же с утра до ночи принимали
абитуриентов, желающих было много, вот экзаменаторы и устали. А
тут видят: девушка в чересчур невменяемом состоянии. Говорят: "Вы
отдохните немножечко, наверное, издалека приехали". Тоже мне
открытие! Будто сразу трудно догадаться? На мне же была
заштопанная школьная форма, а на ногах - мальчиковые галоши. Я
четыре дня тряслась в товарном вагоне под названием "телячий", из
Донбасса в Москву добираясь.
   Посмотрели на меня члены комиссии повнимательнее и пожалели:
   "Может, расскажете какой-то случай из жизни?" Тут у меня от
счастья сердце стало выскакивать из ушей. Ну, думаю, я вам сейчас
дам! И наговорила им - что было и чего не было! Все покатом
лежали. Покатом! Хохотали. Допустили меня к конкурсу, в списке
принятых мою фамилию первой написали.
   - То есть не по алфавиту?
   - Нет, по оценкам. Я была самая лучшая.
   - Кстати, вам никогда не предлагали поменять фамилию на более
благозвучную?
   - Зачем я родителей обижать стану? Нет, фамилию не трогали,
меня другим вещам пытались научить. Например, говорить "гуси", а
не "гузы". Я долго упиралась: "Не буду! Так стыдно!" Ну, это
давнишние дела. Главное, что приняли. А ту историю, которую я
комиссии рассказала, потом меня часто просили повторить. Но
второй раз всегда получается хуже. Ведь сначала горячка была,
экспромт. Если его пересказывать, он мертвеет. Хотя помню, как
Сергей Герасимов предложил: "Расскажите нам про ботинки!" Я еще
подумала: а этот лысый откуда взялся, его же не было на
собеседовании, откуда он все знает? Сказала: "Сдались вам эти
ботинки! Я теперь знаю, что надо читать, басню "Волк на псарне"
выучила". А Герасимов смеется: "Успеете с "Волком"! Свое что-
нибудь расскажите". Сегодня, с высоты прожитых лет, понимаю: все
действительно выглядело забавно. А тогда все же я стала читать на
экзамене басню, но ошиблась: у нас на Кубани говорят не псарня, а
псюрня. "И попал на псюрню... ой, тю... как оно называется?"
Забыла слово и на Герасимова напустилась: "Все из-за вас, чего вы
с этими ботинками влезли?" Да, с нами преподаватели не скучали. Я
им за время экзаменов кучу историй рассказала, пела "Дывлюсь я на
нэбо" и все равно до последнего момента не верила, что меня
примут во ВГИК. Среди поступавших был красивый парень, стихи
здорово читал: "Любитель наслаждаться! Вот в чем вопрос!" И его
не взяли! "Двойку" поставили. Думаю: вот дураки! А меня хвалят:
   "Молодец!" Ничего понять не могла, даже маме об этом написала.
   - Вы тайком от нее в Москву сбежали, да?
   - Почему? Мама знала, что я буду артисткой. И в товарный вагон
они меня всей семьей усаживали, у мамы ведь еще пятеро детей,
кроме меня.
   Словом, я написала: "Все, мама, идет, как надо. Только одно
горе лютое: дядька, который тут самый главный учитель, такой
старикашка, что боюсь, как бы не помер во время обучения!" - Это
вы о Герасимове?
   - Да, о Сергее Аполлинариевиче. Ему тогда исполнился сорок
один год, а мне - девятнадцать. Я считала, что мне крупно не
повезло: нас будет учить старик, ужас! А теперь вспоминаю: где
они, мои сорок годков?
   Все в мире относительно, но это понимаешь, когда большая часть
жизни остается за плечами.
   ЛИЧНОЕ ДЕЛО.
   Нонна Мордюкова родилась в казацкой станице в
многодетной семье. Отец - инвалид войны, мать - член ВКП(б),
председатель местного колхоза. Именно мать, убежденная
коммунистка, решила дать старшей дочери столь необычное имя -
Ноябрина, трансформировавшееся в более привычную Нонну.
   В годы Великой Отечественной семья Мордюковых пережила
фашистскую оккупацию. После войны Нонна Викторовна поехала в
Москву "учиться на артистку". В 1948 году студенткой ВГИКа
сыграла Ульяну Громову в картине Сергея Герасимова "Молодая
гвардия".
   Следующую роль ждала более четырех лет.
   Студенткой вышла замуж за Вячеслава Тихонова, родила от него
сына. Актер Владимир Тихонов трагически скончался несколько лет
назад... У Нонны Викторовны растет внук.
   К наиболее удачным актерским работам относит роли в картинах
"Простая история", "Женитьба Бальзаминова", "Родня".
   Народной артисткой страны Нонна Мордюкова стала в 49 лет.
   Написала автобиографическую книгу "Не плачь, казачка!".
   Сейчас работает над продолжением.
   Живет одна в небольшой квартирке в Крылатском.
<$>
//* Источник информации : Комсомольская правда,21.04.99
//* Рег.Ном.- 1090400241.16-------------------------------------------