НОВОСЕЛЬЕ В ЦАРСКОМ СЕЛЕ. Верный императору флот отступил на 12 пядей. Николай Малинин. Начало. Вероятно, впервые в отечественной истории военно-морской флот России сдал свои позиции без боя. 12 залов Александровского дворца оставлены под натиском отнюдь не превосходящих сил соседнего музея. Решающую роль в этом сыграло Искусство. Сняв в залах дворца фильм "Романовы. Венценосная семья", режиссер Глеб Панфилов сделал такие убедительные декорации, что НИИ ВМФ уже не смог поднять руку на возрожденные (пусть и понарошку) покои последнего императора. - Если есть в нашем городе интеллигентные люди, то это военные - процитировал из "Трех сестер" Михаил Швыдкой (в день открытия - еще замминистра культуры). А Виктор Файбисович (в тот день - еще замдиректора музея) сказал: "Моряки с удовольствием вернули бы нам весь дворец. Но им просто некуда переехать". Пока Государственному музею-заповеднику "Царское Село" перешел только левый флигель дворца. Да и то - на правах аренды. Но это уже большой успех. Отмечая в прошлом году 200-летие здания, музейщики и представить себе не могли, что все так быстро устроится. Переговоры, впрочем, идут давно, но у города пока нет средств решить эту проблему. Хотя губернатор Владимир Яковлев и заявил на открытии, что, если кому хочется сделать Петербург "городом с областной судьбой" - не надейтесь, ничего не получится! Правда, в данном случае подобный пафос несколько сомнителен. Александровский дворец производит странное впечатление. Нет повода не верить Грабарю, писавшему, что "в Петербурге и его окрестностях есть дворцы и больше, и царственнее этого, но прекраснее по архитектуре нет. Чего стоит одна эта мощная двойная колоннада, соединяющая боковые крылья дворца"!. Все это так, но помещен дворец не на площади, а в парке, не пред Невою, а на берегу скромного прудика, ничего соответствующего в своем окружении не имеет, да и до главного дворца - Екатерининского - далековато. А уж нынешний его вид - обшарпанный, затрапезный - тем паче не подтверждает гордое звание "дворца". Скорее, некая грандиозная дача, нечто маргинально-интимное, и если подбирать рифму, то это, пожалуй, дом Половцова на Каменном острове. Но Фомин и мыслил то здание как гимн дачности, частному существованию - здесь же архитектурный размах входит в противоречие с назначением. Каковое все-таки побеждало. Мемуары переполнены умилением и сентиментальностью. "Помню, всякий вечер на круглой дорожке около луга густой толпою устанавливались царскосельские жители .. и жадными глазами следили за каждым движением государя, императрицы и их красавцев детей". Это - о жизни Николая I. Та же идиллия сопутствовала и следующему Николаю: "Свита .. жила во дворце, и царская семья, кроме случаев посещения родственников, обыкновенно собиралась за столом без посторонних и совершенно запросто". Построил дворец в 1792-1796 годах Джакомо Кваренги - специально для любимого внука Екатерины Великой, будущего императора Александра I. Посему он и хранит его имя, что не совсем несправедливо: ибо именно Александры дворец не жаловали, а вот как раз Николаи - любили. Семейное счастье первого владельца дворца было недолгим, да и жить он предпочитал в Екатерининском. Оценил же его Николай I, который проводил тут практически полгода. Правнук его - тот и вовсе в Петербург выезжал только тогда, "когда государственные дела или религиозные церемонии требовали их присутствия" (свидетельство посла Англии Бьюкенена). В здании накоплено очень много смыслов, но ни один внятно не отражен, не раскрыт со всей полнотою. Смыслы шуршат по залам, носятся сквозняками, аукаются, но ни в какую гармонию не приходят. Что это: памятник несчастному императору? памятник единству армии и народа? памятник оперативности реставраторов?. Не очень понятно, и символом какой эстетики Александровский дворец может быть. Изначальный классицизм оказался не мил Николаю II и тот переделал его в стиле модерн. Модерн, в свою очередь, не понравился советским реставраторам, и большинство интерьеров в 1947-1951 годах были уничтожены.. Правда, в первые советские годы судьба дворца складывалась куда счастливее, чем судьба его последнего хозяина. Уже на следующий день после отъезда царской семьи в ссылку, здесь начали работать музейщики и организовали историко-бытовой музей. Но в тридцатые годы правое крыло занял санаторий НКВД, а левое - детский дом. Во время войны здесь был штаб немецкого командования, а потому сохранился дворец неплохо (особенно в сравнении с Екатерининским). Однако вернувшиеся из эвакуации вещи были рассредоточены по соседним музеям, а в 1947-м началась та злополучная реставрация: здесь предполагался Всесоюзный музей Пушкина. Был спор: восстанавливать ли дворец как при Александре I или как при Николае II. Несмотря на то что приняли второй вариант, в процессе работ он был скорректирован - видимо, в пользу стилистического единства. Однако и этого не получилось, а потому на дворец, грубо говоря, плюнули и передали в 1951 году Военно-морскому флоту. С тех пор дворец воспринимался публикой как милая садовая декорация и мало кто подозревал, что сохранились и парадная анфилада, и люстры (правда, в коллекциях соседних музеев), и часть отделки покоев Николая II. Эти интерьеры проектировал в 1890-х годах знаменитый архитектор Роман Мельцер, а изготавливала фабрика его отца - Федора. Парадный кабинет императора странным образом напоминает Витебский вокзал. Это не упрек, вокзал - великолепен, дело в сути. Если московский модерн имеет конструктивное значение, он определяет планировку и облик дома, то модерн петербуржский - скорее роскошная декорация, которая накладывается на самую обычную коробку. Потому-то ощущение некоторой поддельности не режет глаз. Подлинные здесь - потолок, камин и лестница на антресоли. Шторы и мебель - новодел, ящички не выдвигаются. Маленькие колонны антресолей - "родные", но декор - из пластмассы. Портрет же Александра III работы Серова - не только подлинный, но и висит на законном месте. На шкафу - двуглавый орел, держащий державу и скипетр, но вместо голов у него почему-то рокайльные завитки.. Причудливым фантазиям художника фильма Александра Панфилова, сына режиссера, музейщики подыграли славно. В одной из витрин, рядом с фотографией царской семьи, стоит семь манекенов, одетых в подлинные костюмы, но вместо голов - эдакие гипсовые болванки. Эффект поразительный, хотя, видимо, не предполагавшийся: безликость, облаченная в бутафорскую роскошь; эдакая смесь Малевича с Каульбахом. Вся эта театральность тем не менее честнее и уместнее, чем попытка сделать "как было". Екатерининский дворец вроде бы восстановлен, блестит и сияет, но и блеск этот фальшив (золото другого цвета было!), и сияние - без внутреннего света. Говорят, то же разочарование ожидает нас 14 октября, когда Эрмитаж покажет возобновленную "Данаю".. Понятно, что широкий зритель разницы не ощутит, всякую эффектную подделку - скушает, но имеют ли право реставраторы не думать о завтрашнем дне, когда культура не будет жить только сиюминутной выгодой? Не лучше ли законсервировать, оставить историю - пусть и трагическую - как она есть, заставить зрителя сделать интеллектуальное усилие?. Поэтому не вижу беды в том, что денег на реставрацию Александровского дворца было мало (200 тысяч долларов выделил "Всемирный Фонд Памятников", и еще столько же музей получил из бюджета). Киношники вместе с реставраторами под руководством Александра Кедринского допустили ту меру условности, каковая единственно приемлема. И получилось - хрупко и грустно, почти по Окуджаве: "Мы в пух и прах наряжали тебя, мы тебе верно служили, громко в картонные трубы трубя, словно на подвиг спешили".. Живопись, нарисованную для фильма, получили в подарок моряки, подлинные же вещи, снимавшиеся в кино, разъехались к владельцам: в Павловск, в Екатерининский дворец, на Елагин остров. А то, что осталось, представлено на выставке "Воспоминания в Александровском дворце". Длинная череда царей, цариц и царевичей. Художники - Зарянко, Липгарт, Крюгер (осенью Эрмитаж празднует его 200-летие большой выставкой), вполне уистлеровская Александра Федоровна работы Бодаревского. Многочисленные виды дворца - Гау, Премацци, вплоть до Яр-Кравченко и Непринцева, которые фиксировали интерьеры детских в 30-е годы, причем довольно неплохо: пусть и не так дотошно, но сочно и выразительно. Некоторое количество красивых вещей. Малахитовый прибор Николая I, подарки ему: турецкая сабля-килидж, пистолет, ятаган. Упряжь ослика, которого подарил последнему цесаревичу император Виктор-Эммануил. Набор Алексея Николаевича - подпоручика и шефа 12-го Восточно-сибирского стрелкового полка: сабелька, фуражечка, эполетики. Платье сестры милосердия Александры Федоровны. Кузнецовский сервиз последних императоров. Считается, что вкус у Николая II был дурной. По крайней мере недавняя эрмитажная выставка "Николай и Александра" действительно являла тяжелое зрелище: грузные, аляповатые, а порой и откровенно пошлые вещи, наподобие бесчисленных стеклянных ваз или кошмарного рояля с рокайльной позолотой.. Но здесь этого нет, и хочется поверить, что то была ширма, которой царь отгораживал положенное от интимного. Было бы слишком просто сказать, что Николай любил все, что блестит. Наоборот, именно в Царском Селе произошла история, которую приводит Голлербах: на открытии памятника Пушкину местный "городничий" беспокоился, что бронза слишком блестит на солнце и это может не понравиться высочайшим особам.. ("А что, Иннокентий Федорович, если бы покрасить памятник зеленой краской? - Ну, почему же памятник, - лучше покрасить скамейки"). И наконец, гобелен "Мария Антуанетта с детьми", висящий как раз на границе прекрасного с ужасным, быта и судьбы, жизни и смерти. Он был подарен президентом Франции в 1902 году, а если принять во внимание, что поселили наших владык в Версале как раз в покоях несчастной француженки, - то все пророчества складываются в трагический узор. Именно отсюда царская семья уехала навстречу своему Екатеринбургу. Что же касается левой половины флигеля, то она пока похожа на необжитую гостиницу. Голые стены, семь-восемь экспонатов в каждом зале. Робкие попытки намекнуть: как оно было. Например, стены Сиреневого кабинета, когда-то затянутого роскошным шелком, простодушно выкрашены в сиреневый цвет. Здесь была библиотека в тысячу томов.. Палисандровая гостиная, где обедали и где 2 марта 1917-го императрице объявили о домашнем аресте. Кленовая гостиная, где пили кофе и принимали Распутина. О былом великолепии дают представление фотографии: несколько взбалмошный модерн, оправдывающий аналогичную трактовку стиля режиссером Бланком в недавней экранизации "Трех сестер". Искусство правит жизнь, жизнь благодарно откликается. Еще за два дня до открытия музея юный цесаревич из панфиловского фильма сажал на огороде капусту. Заведующая агрохозяйством Царского Села сокрушалась: "Поздно капусту-то сажать, ох поздно".. Царское Село - Москва. //* Источник информации : Независимая газета, 2.09.97 //* Рег.Ном.- 6070900009.43-------------------------------------------