Трудно найти сотрудника ООН, не поработавшего хотя бы недолго по африканской тематике. Проблемами Чёрного континента в этой организации занимается немало органов, в том числе и специальная экономическая комиссия. И недаром два последних Генеральных секретаря ООН - африканцы.
Не является исключением и рабочая биография директора Информцентра ООН в Москве Александра Горелика, в жизни которого в качестве объекта изучения "окружающей среды" Африка возникала неоднократно.
- Александр Семёнович, как впервые затронула Вас африканская тема?
- В 1974 году я закончил МГИМО как арабист. Арабский язык у меня был неплохой, и ожидания были - работать по этой стезе. Но вот внезапное решение комиссии по распределению - меня направляют в Африку, в Гвинею. Я ничего не знал об этой стране, не очень много знал об Африке. Поэтому, когда, хоть и начитавшись полезной литературы, приехал туда, для меня всё было чистым листом.
Африканской политике Советского Союза были свойственны, помимо активности и самоограничения, догматизм. Глубоко в африканские проблемы мы не вникали, взгляд на то, что происходило там, был упрощённым. Гвинея считалась дружественной страной, они строили что-то типа "африканского социализма", поэтому критического ракурса не хватало. Пришлось, узнавая реалии, задаваться вопросами...
- В чём заключались тогда сложности в практической работе?
- Я приехал в 1974 году в страну, где ситуация была одной из самых трудных на континенте - и для своего народа, и тем более для иностранцев. Скажем, при социалистическо-националистическом эксперименте Секу Туре информационная составляющая работы дипломата была чрезвычайно скудная. В стране выходила одна газета, причём нерегулярно, временами просто как еженедельник. А в газете, выходящей раз в неделю, новостей как таковых уже почти нет. Вдобавок, содержимое её было было идеологически "препарировано". Единственным реальным СМИ было радио, которое вещало каждый день. Меня посадили на радионовости.
Раз в два-три месяца президент Секу Туре выступал с трёх-четырёхчасовой "магистральной", как это называлось, речью, давал политические оценки и установки на сегодняшний день. Всё это надо было тотчас класть на бумагу, поскольку посольству предстояло сразу её изучать, делать выводы, слать в Москву телеграмму...
Запомнились несколько встреч с Секу Туре, когда я ходил с послом переводить. Это был действительно незаурядный лидер, один из главных идейных вождей молодой Африки, - прекрасный оратор, трибун, философ, но при этом, как часто бывает, человек чрезвычайно высокого о себе мнения. Представьте себе - вот настоящая, большая политическая фигура, которая ещё и отлично знает себе цену, говорит "как пишет" - вещает, а ты, молодой дипломат, робея и волнуясь, слушаешь, записываешь: не дай Бог пропустить что-то важное из сказанного!..
- Становилась ли Африка снова Вашей темой после возвращения на родину?
- В Москве я работал шесть лет по Анголе, в конце 70-х годов это была самая горячая африканская проблема. Только что отгремела война, в ходе которой вопреки ожиданиям ангольцы и кубинцы разгромили УНИТА и ЮАР, которая не просто стояла за этой организацией, но и ввела в Анголу свои войска. Тогда фаза региональной войны кончилась, южноафриканцы обожглись, ушли, хотя продолжали патронировать УНИТА. Кстати, в нашем МИДе Анголой занимался целый отдел. Было нас человек шесть или семь - думаю, сейчас в МИД и по Франции столько не работает.
Была проблемная связка: Ангола - Намибия. Намибия, оккупированная тогда ЮАР, начинала движение к независимости. Южноафриканцы поначалу не знали, что с этим делать, потом постепенно поняли, что из Намибии придётся ретироваться. В Советском Союзе же были большие ожидания относительно ангольцев, режима Агоштиньо Нето. Рассчитывали, что Ангола станет локомотивом некапиталистического, как тогда было принято говорить, пути развития...Помню, как приехал безнадёжно больной Агоштиньо Нето, и умер в больнице в Москве. Первого ангольского президента что-то по-своему сближало с Секу Туре. Оба были пламенные патриоты, сторонники независимости любой ценой... И оба были поэтами.
Конечно, у нас этот "некапиталистический путь развития" приукрашали. Но какая-то объективная основа для этих идей, думаю, есть. По сегодняшний день ни одно государство в Чёрной Африке, за исключением ЮАР, не смогло стать по-настоящему сильным и самостоятельным. Думается, это связано и с тем, что сама африканская государственность выросла из колониализма. И во всех этих обществах заложен генотип зависимости. Они по-прежнему остаются прежде всего поставщиками сырья и потребителями продукции развитого мира.
Ведь и все их политические элиты выросли в колониальное время. Кстати, нынешний генсек ООН, Кофи Аннан, тоже сформировался в колониальное время в Гане. Ранний этап его биографии наложил отпечаток на всю его карьеру. Он был, как и все тогда, преисполнен ожиданий независимости. И вспоминал потом в беседе с одним журналистом: "Моя идея была - выучившись за рубежом, вернуться в Гану с тем, чтобы служить своему молодому государству, чтобы стать достойным, надёжным, энергичным государственным служащим..."
- Возникает ли Африка в Вашей жизни помимо работы?
- Сейчас это происходит не так часто. Хотя тёплое чувство к Африке у меня есть и, уверен, будет всегда. Я, как человек, профессионально занимающийся международной политикой, состоялся в Африке. И мне нравится, как всё больше присутствует Чёрный континент в нашей жизни. Многие вещи в современной рок-, поп- и так далее, музыке своими корнями уходят в Африку. Есть всемирно известные певцы родом из Африки - как например, сенегалец Юссу Н`Дур.
Я понимаю французов (англичан я знаю хуже), как тяжело было уходить из Алжира, из Марокко, из Тропической Африки. Догадываюсь, с какой ностальгией ушедшее из Африки поколение ("pieds noirs") вспоминает о ней. Ведь это были уже не колонизаторы, а их потомки, так называемые кооперанты: деловые люди, учителя, врачи. Тоска по Африке - это огромное чувство. Вспоминаю фильм "Out of Africa", песню Мишеля Сарду "Afrique, adieu!"...
Беседовал Игорь Сид
Журнал "Моя Африка", N9, 2005
