Александр Митта - режиссер, который умеет снимать фильмы, десятилетиями не теряющие популярности. На телевидении из года в год крутятся "Друг мой, Колька", "Сказка странствий", "Экипаж", "Гори, гори, моя звезда". Новая работа мастера - телесериал "Граница. Таежный роман", едва выйдя на экраны, сразу была отмечена государственными и творческими наградами. В чем секрет успеха его картин? Что привлекает к ним уже не одно поколение людей?
Монолог о семи киноэпизодах
1. "Чему учит кино"
Помню, в 1974 году приехал японский режиссер, ассистент на картине "Москва, любовь моя". Мы пошли с ним на заседание художественного совета, где очень серьезно обсуждались какие-то глупости, уж и не помню какие. Он на все смотрел потрясенными глазами и только повторял: "Б-же, Б-же, какие вы счастливые!" Когда мы вышли, я спросил его: "Ну, что такого произошло? У нас хорошее финансирование, денег навалом, чего ты причитаешь?" (Я-то знал и про контроль, и про цензуру.) "Эти люди, - сказал он, - относятся к вам серьезно. Они думают, что кино может влиять на людей! Б-же, это же только тени, ну как они могут влиять?! Я в Японии последний человек. А у вас в России искусство что-то значит".
Раньше я действительно думал, что кино или какое-то другое искусство влияет на людей. Теперь я понимаю, что ни черта оно не влияет, а лишь показывает другое измерение мира и прибавляет к нашему маленькому жизненному опыту несколько иное ощущение жизни, более объемное, что ли. И больше ничего.
2. "О чем мои фильмы"
Я был первый, кто заявил, что занимаюсь развлечением людей и снимаю сказки. "Экипаж" - это тоже сказка. Вызывает меня после выхода на экраны этой картины министр и говорит: "Что значит "сказка"? Ты снял фильм о подвиге советского человека". - "Да что вы, - говорю, - это же чушь собачья с точки зрения здравого смысла. В жизни при подобных обстоятельствах этот самолет разлетелся бы на куски в первую же минуту. Я же инженер и знаю, что это невозможно". Но, на самом деле, я понимал, что это он так продает картину.
Идея развлечения мне всегда казалась очень серьезной. В жизни я очень непрактичный человек, совершенно не умею обращаться с деньгами. Все семейное благополучие создано руками моей жены. Но когда я попадаю на съемочную площадку, чувствую себя уверенно. И это удел всех художников - чувствовать себя счастливыми в воображаемом мире. Но даже сказки должны как-то соотноситься с жизнью. А в жизни царят жестокость и насилие. Поэтому делать совсем уж сладкие сопли просто рука не поднимается. Нужно ведь зацепить зрителя, чтобы он сопереживал, сочувствовал героям. Один знаменитый американский режиссер сказал: "Если у вас проблема с картиной - добавьте насилия". В моих картинах тоже есть насилие, но я делаю сказки, которые позволяют подняться духом. Я всегда помню слова Моцарта: "Произведение без утешения безнравственно".
3. "Экипаж"
Когда я начинал снимать "Экипаж", то оказался открывателем жанра "фильма-катастрофы" в нашем кино. В то время американцы сняли уже 16 таких фильмов, но я не видел ни одного и все придумывал сам. Все силы у меня высосал эпизод, когда самолет пытается взлететь через горящее летное поле. Голливудские режиссеры просто посмеялись бы над всем этим, они и не такие штуки снимают гораздо лучше. Каждый кадр мы снимали неделями. В каком-то карьере в Ялте соорудили подобие аэродрома. На нем стояли макеты самолетов. Рабочие кидали вниз камни, облитые керосином. Самолеты, размером с небольшой автомобиль, тянули за веревки. Из всего этого и создавалась катастрофа. Никакой электроники, все было на честном слове. Строили декорацию, снимали кадр, после этого все построенное разрушали, и рабочие неделю возводили другую декорацию. А когда наладились делать быстрее, в разгар съемок на карьер влетают три черные "Волги", из них выскакивают три полковника и орут: "Что это у вас тут происходит? Вон отсюда!" Мы говорим, что у нас разрешение на съемку, но они знай свое: "Вон! Вон!" Оказывается, приехал на отдых Брежнев, и его испугали наши взрывы. Пришлось закрыть съемку, но, к счастью, мы уже сняли большую часть материала. Могли бы снять больше и лучше, но и так оказалось неплохо. В Голливуде подобные эпизоды стоят миллионы, работают огромные группы в 70 человек, а мы работали впятером и за копейки. Но в те времена энергии было много, это доставляло удовольствие. А сейчас я бы в это уже не ввязался.
Когда картина была закончена, ее без каких-либо анонсов поставили в репертуар кинотеатра "Россия". Я пришел в зал, а там пусто. На второй день то же самое. На третий день я отправился к начальнику кинопроката и стал кричать, что это безобразие, мы стараемся, делаем кино, а тут гробят картину. Он только поддакивал мне и кивал головой: "Да-да, вы правы. Пойдемте в зал, посмотрим". Подходим к "России" - и я глазам своим не верю: очередь чуть не на километр. Два дня понадобилось, чтобы без всякой рекламы собрать такую толпу. И фильм вместо запланированных двух недель шел полгода. Я за "Экипаж" получил очень большой гонорар - 4 тысячи рублей. Купил "Жигули", но ни разу не сел за руль, потому что водить машину так и не научился.
4 "О пользе телевидения"
Я начинал учиться у Довженко - основоположника нашего поэтического кино. Он сказал однажды: "Некоторые хотят жить легко и делают такие работы. Но вы думаете, жить угодливо просто? Может, и просто, но только знайте, что вы будете работать с людьми, и они будут вам жечь спину своими презрительными взглядами... Следует делать только то, что вы можете сделать максимально. Поставьте стул и дотянитесь до потолка. Потом поставьте лестницу и дотянитесь еще. Конечно, чем выше вы подниметесь, тем больнее будет падать. Но вдруг получится? Правда, если вы добьетесь успеха, вы думаете, что все вас будут обнимать и целовать? Да Б-г с вами. Если человек пять на тыщу наберутся - это слава Б-гу, это хорошо". Теперь я понимаю, что пять на тысячу - это хорошая пропорция. "Границу" посмотрели 120 миллионов человек. Из них 600 тысяч было моих зрителей. И когда мою картину посмотрели 600 тысяч серьезных людей, мое честолюбие было удовлетворено. Поэтому я и работаю на телевидении - мне там нравится большое пространство, простор.
5. "О любви к людям"
Я любил всех, с кем работал. У меня это происходит как-то автоматически. В этом смысле я очень похож на одну маленькую девочку. Как-то давным-давно жена на Новый год стала дарить детям наших друзей игрушки с елки. Дочка Владимира Басова, режиссера и актера, схватила какую-то куклу и тут же заплакала: "Я хотела другую!" - "Ну, так возьми". - "Нет, не возьму, я ее уже люблю!" Вот это мой характер - сразу прикипать к кому-то сердцем. Встретился я с Алексеем Гуськовым, который в "Границе" играет, и сразу понял: мой актер. Иногда я даже не понимаю, как это происходит. В "Экипаже" вместо Жженова хотел снимать Петренко. Было бы, наверное, лучше, но Жженов в конце концов сделал картину народной, поэтому я тоже доволен. Иногда за актеров мне приходится драться. Гуськова не хотели брать, Литвинову не утверждали, говорили, что элитарная актриса не может сниматься в сериалах. Но идеальный ансамбль - редкость. Проколы случаются чаще. Берешь не того артиста - и все начинает валиться. Ведь что такое актер: ты ему слова пишешь, жесты показываешь. Что ему остается: произносить чужие слова и делать заученные жесты? На самом деле, не-ет. Это только параметры, в пределах которых он ощущает внутреннюю свободу. Одинаковый текст один играет гениально, а другой - плохо. Это очень странная профессия: уязвимая, несчастная, зависимая. Правда, мы все зависимы. Артисты - от режиссеров, я - от денег и от сценаристов, если сам не пишу сценария. Но тот, кто может в рамках этой зависимости чувствовать свободу, и есть художник.
6. "Где нужно жить"
Я жил два года в Америке, и мне там не понравилось. Голливудские сказки совсем не похожи на реальную действительность. Это очень жесткий мир, и если в него не впишешься в первые пять лет - все, считай, не впишешься никогда. В Германии я был уважаемым профессором одного из старейших университетов в Гамбурге, первым, наверное, в истории этого учебного заведения, который не знал немецкого языка. Впрочем, и английского я тоже не знаю. Начинал я свое преподавание в Германии вполне успешно. Вначале было интересно, но когда это превратилось в обычное зарабатывание денег, стало тоскливо. Сейчас в России очень интересное время, потому что меня окружает огромное количество талантливых людей.
7. "Немного о себе"
Настоящая моя фамилия Рабинович. Но в молодости я писал юмористические рассказы, и редактор мне сказал: "Знаешь, Рабинович для юмориста - это даже не смешно. Возьми себе псевдоним". Я взял Митта - на древнееврейском это означает носилки, на которых несли покойника. Редактор не знал, что это значит, и согласился. А еврейских картин я никогда не снимал. В последнее время стал об этом задумываться. Вот, например, был у меня фильм "Затерянный в Сибири". Главный герой в нем англичанин. Задумывая картину, я мог выбрать для героя любые биографические детали - мои продюсеры ни в чем преград не чинили. Сейчас думаю: "Зачем мне он сдался, этот англичанин? Мог героя сделать евреем". Но теперь уже поздно. Я весь пропитан русской культурой. Думаю по-русски, говорю по-русски. Такой вот русский еврей.
Элла Митина, "Алеф"
