Александра Маринина - классический пример автора, испытывающего неодолимое стремление поделиться с прогрессивным человечеством своим богатым жизненным опытом и взглядами на проблемы мироустройства и жизнестроительства. Странно, но при всех справедливых и не очень критических оценках творчества Марининой до сих пор никто не обратил внимание, что по сути своей она - серьезный писатель-моралист, не в смысле масштаба, а в смысле мощности драйва. Она обладает ничуть не меньшим желанием наставлять, как надобно жить, чтобы жить достойно, чем, например, Лев Толстой.
Практически на каждой странице ее многочисленных романов действие затормаживается, и герой (героиня) впадает в морально-психологическую калькуляцию по собственному или по чужому поводу. Способности положительных персонажей все рассчитывать на несколько шагов вперед, учитывая свои и чужие интересы, готовность быстро решить, чем следует поступиться, а что предпочесть, умение быстро и убедительно обосновать, почему следует поступить так, а не иначе - вот отличительные черты практически любого марининского романа.
Чем дальше она пишет, тем более нравоучительный характер приобретает ее творчество, не теряя популярности у читателя. А между тем, находясь в здравом уме и твердой памяти, долго ли можно читать, например, такое: "Как только ты поймешь, что что-то совершенно необходимо сделать и не сделать просто нельзя, ты с легкостью это сделаешь, потому что уже не сможешь иначе", и далее по тексту. При том, что это, например, одна из самых коротких сентенций, и вообще - перед нами не нравоучительный роман XVIII века, а вполне себе модный и хорошо продаваемый современный детектив. С другой стороны, у кого еще с руки склюют домохозяйки эти нехитрые жизненные истины?
Самый банальный ответ, почему читатель не замечает марининских назойливых нравоучений - потому что фундаментальные наставления в духе Акира Премудрого незаметно вправлены в захватывающий детективный сюжет. Но это - на поверхности. Есть и глубинные причины.
Современный морализатор явился в той точке, где его явления никто не ждал и поэтому теперь в упор не замечает. Во-первых, из-за половой принадлежности, во-вторых - из-за профессиональной. По меткому выражению философа Нины Савченковой, "бабы идеологами не бывают". Природа действительно не знает женщин-теоретиков морали, и это непреодолимо, особенно в пределах нашей национальной традиции с ее отчетливо выраженной наклонностью к фаллократизму. Кроме того, русской культуре вообще глубоко чужда фигура милиционера-проповедника. В самом деле, милиционер у нас был либо героем фильмов, либо героем анекдотов. Мы прославляли его за подвиги или осмеивали за туповатость, но никогда нам не приходило в голову предоставить милиционеру слово и выслушать, что он скажет, особенно - по вопросам морали. А вдруг мир с точки зрения милиционеру не так ужасен? Вдруг он знает универсальный рецепт, как жить, чтобы всем было хорошо? Вдруг милиционер не способен научить плохому, и ему можно безбоязненно доверить даже воспитание ребенка? Нам это даже в голову не приходило. Тут-то, не дожидаясь приглашения, и пришла Маринина со своей Настей Каменской и целым выводком других тонких знатоков человеческой природы.
В-третьих, Маринина учит, безусловно, не тому, чему принято. Русская морализаторская традиция имеет свой "джентльменский набор" тем, на которые каждый считающий себя интеллигентным человек обязан делать стойку: есть ли Бог, есть ли бессмертие? Счастлив ли народ? Кто виноват и что делать? Как жить не по лжи? И "половой вопрос", разумеется, с половым же ответом, то есть - с проповедью безбрачия или, на худой конец, единобрачия.
И что же? Бессмертия нет, потому что хороший детектив всегда начинается с трупа. Наличие Бога Марининой глубоко безразлично. Майору Каменской, для того, чтобы поймать преступника, не нужна Божья помощь, а нужна собственная сообразительность. Супружеская верность для нее уж точно не самая главная добродетель: ее герои относятся к грешкам супругов на стороне с пониманием, а семейные отношения строятся всегда на какой-то другой основе. С таким моральным багажом в великую русскую литературу въехать можно только контрабандой, а именно - притворившись автором "легкого жанра", не претендующего на идеологическую роль. Проблемы народного счастья ограничиваются философскими раздумьями "и что удерживает людей друг около друга?", а так же иногда психологическими мотивациями, что заставило Федю или Васю совершить преступление. Виноват всегда преступивший закон, а что делать, и так ясно: отдавать под суд. Вот здесь - стоп.
По-русски детектив - сверхлегкий жанр: преступник убегает, его ловят. Однако детектив, пришедший к нам из английской литературы, подразумевал нечто другое, то, что мы привыкли искать только в пределах философского романа: рассуждение об устройстве мира и о борьбе добра со злом. Злом оказыватся нарушение закона, добром (в английском понимании) - торжество закона. Справедливость торжествует юридически. Русская литература, может быть, именно потому и оказалась неспособной адаптировать детективный жанр, что "юридическое" и "справедливое" никак не могут быть синонимами в национальном сознании. Закон что? - закон что дышло. "Правильный" мир у нас всегда устроен не по закону, а "по правде" (ну, или "по понятиям" - это уж дело вкуса). Это раз. А два - Марининой очевидно льстит титул "русской Агаты Кристи". А Агата Кристи - это уж никак не Артур Конан Дойл. В том смысле, что если Шерлок Холмс иногда давал слабинку и позволял справедливости восторжествовать в обход закона, то у Кристи в финале любого расследования явственно маячит петля для убийцы - аргумент более сильный, чем любые упования на справедливость.
Майор Каменская (равно как и писательница Маринина), с ее абсолютным равнодушием и к Богу, и к половой распущенности, пришла к нам не только затем, чтобы растолковать простой русской женщине, как правильно строить отношения с мужем и любовником так, чтобы никого не обидеть, но и затем, чтобы настоять ровно на одном: закон суров, но это закон. Ее единственная вечно тянущаяся песня, обращенная даже к махровому мафиозо - дайте мне слово, что преступник пойдет под суд. Под суд, и никак иначе, никакого "восстановления справедливости" в частном порядке. Кстати сказать, все борющиеся за справедливость частным образом у Марининой - всегда преступники. В этом, я думаю, уважаемый автор детективов и видит свою главную миссию: утвердить в сознании соотечественников жизненно важную истину: необходимость торжества закона.
Поэтому Маринина и не будет понята никогда. Про нее нельзя сказать, что она пришла слишком рано, что десять или двадцать лет спустя ее романы наконец-то будут прочитаны так, как задуманы автором - как классические детективы, в которых закон правит жизнью людей. Не потому, что, как полагают злопыхатели, ее забудут, как только мода пройдет. Может быть, еще и не забудут. Но, по большому счету, именно как "русская Агата Кристи", утверждающая победу добра над злом в пределах соответствующей литературной традиции, она и не состоится. Лично я бы уже сейчас рекомендовала девушкам, склонным принимать самостоятельные радикальные решения, читать романы Александры Марининой с профилактической целью - как раз потому, что она учит, как методически верно решения принимать. И, может быть, наконец пробьет ее час: молодое поколение раскроет ее книги как учебники жизни, как ту самую инструкцию, которую не раз пытались создать некоторые небезызвестные русскоязычные авторы: что делать. И тогда, конечно, она удостоится иного, не менее почетного титула: русская мадам Жанлис. И это будет не только справедливо, но и вполне законно.
Татьяна Шоломова
piterbook.spb.ru
2004
