Легко ли женщине быть офицером милиции? Разработка методики борьбы с преступностью - это служба или насущная необходимость? Как вести себя в критической ситуации, если ты не оперативник, а аналитик Академии МВД? Есть много вопросов, которые нам удалось задать Александре Марининой. И практически на все из них она ответила с удовольствием - искренне и подробно. Человек в высшей степени культурный, образованный и начитанный, Марина Анатольевна (это ее настоящее имя) не производит впечатления сурового и грозного подполковника милиции, хотя именно в этом звании она закончила службу в МВД. Скорее она думающий собеседник и интересный рассказчик, которого можно слушать часами...
- Марина Анатольевна, проводя параллель с вашими романами, в которых прослеживается неоднозначное отношение к их главной героине Анастасии Каменской со стороны некоторых ее коллег, хотелось бы узнать, как вас саму, женщину-аналитика, да еще и милиционера, воспринимали ваши коллеги?
- Они прекрасно ко мне относились. Они ведь точно такие же аналитики-милиционеры. И среди них были как мужчины, так и женщины. Словом, все складывалось хорошо - грех жаловаться. В тот момент, когда я занималась аналитикой, Бог послал мне очень хороший коллектив и замечательного начальника. Но любили меня, как я подозреваю, в основном за мои профессиональные навыки и возможность их применения, в том числе и в сверхурочные часы (в силу благоприятных для этого жизненных обстоятельств). Дело в том, что тогда у меня был период междубрачия - я уже разошлась с первым мужем, но еще не вышла за второго. В предыдущем браке детей у меня не было. То есть, с одной стороны, я - кандидат наук, мне за тридцать, у меня достаточно большой опыт, умение писать, анализировать, с другой - мне не нужно бежать вечером домой, чтобы готовить мужу ужин, или в детский сад за ребенком, когда он болеет, сидеть с ним. Поэтому если, например, к завтрашнему дню необходимо было срочно подготовить какие-то бумаги (в семь утра появится машинистка, а в десять документ уже должен лежать на столе у министра), то, естественно, кто оставался? Я! Все исчезали в шесть часов, потому что у них семьи, а я сидела и доделывала работу.
- Своеобразно вас любили...
- Любили. Любили, потому что в этом смысле на меня можно было положиться. Все знали, что я всегда прикрою, если нужно - задержусь и завершу дело. Я действительно не могу пожаловаться на своих коллег. Кстати, свою писательскую деятельность я начинала именно на глазах у тех людей, с которыми тогда работала. И они все очень по-доброму к этому относились. Правда, мои книги стали выпускать позже, и успех пришел потом, когда я, к сожалению, уже покинула коллектив. А тогда я печаталась только в журнале "Милиция". Мои сослуживцы покупали издание, ксерокопировали, переплетали в виде книжек, вручая мне авторские экземпляры, хвалили произведения и радовались за меня. Поэтому период пребывания в этом коллективе (с 1988 по 1994 год) - очень приятное для меня время.
- Кроме статей для журнала "Милиция" у вас была еще какая-то подработка?
- Так как я хорошо знала английский, то по мере возможности работала по договору переводчицей в нашем Организационно-методическом центре Штаба МВД. Еще я читала лекции (курс судебной статистики) на платном вечернем отделении Московской государственной юридической академии (сейчас она так называется), которая находится на Садовой-Кудринской. Так как занятия там начинались с 20.00, это никак не отражалось на моей основной деятельности. Ну и конечно, какой-то доход мне приносили мои первые книжки, которые я начала писать в 92-м году. Тогда они тоже были подработкой, потому что до 1998 года я продолжала служить. Писала их по вечерам, в субботу и воскресенье, в отпуске, в праздники и даже в обеденный перерыв.
- Марина Анатольевна, а не приходилось ли выполнять в академии чужие обязанности? Знаете, когда любят припахивать молодых?..
- Приходилось, и очень часто. Потому что я владела совершенно замечательным навыком - хорошо печатала на машинке, причем не только на русском, но и на латинском шрифте. Просто я заканчивала английскую спецшколу, и у нас вместо уроков труда в старших классах была английская машинопись. То есть там меня научили слепым методом печатать на латинской клавиатуре. А когда еще в период учебы в университете я начала подрабатывать переводчицей в Штабе МВД, то ко всему прочему хорошо освоила и набор на кириллице. Так что устроившись лаборанткой в отдел изучения зарубежного опыта, где огромное количество материалов шло на латинском (на испанском, немецком, не говоря уже об английском, итальянском и румынском языках), я печатала материалы для всех наших языковых специалистов. А когда вдруг выяснилось, что Маша, оказывается, умеет быстро набирать текст на латинице, это было просто суперновостью. А уж когда узнали, что она заканчивала английскую спецшколу, то у руководства вообще появилась прекрасная возможность обязать молодую сотрудницу заниматься с плохо подготовленными людьми перед сдачей кандидатского экзамена по английскому. Это уж совсем за спасибо. Вот так Машу и эксплуатировали. И такое положение вещей сохранялось потом еще очень долго.
- Наверно, у вас были и общественные нагрузки? Не выбирали, скажем, профоргом или комсоргом?
- Профоргов у нас не назначали, потому что мы были военнообязанными. А комсоргом меня не избирали - слава Богу, миновала чаша сия, да я этого и не хотела. Никогда не была общественно активной, никогда никуда не рвалась. У меня не было любви и интереса к этому делу. Во мне вообще отсутствуют лидерские качества, я очень плохой организатор. Могу упорядочить только собственную работу и за нее нести ответственность.
- Марина Анатольевна, а кто командир у вас дома?
- Дома командует муж. Я ведь, несмотря на то что дослужилась до звания подполковника, осталась человеком, который любит, чтобы за него все решали: заботились о нем, все за него делали, планировали, когда мы едем в отпуск, что покупаем, где обедаем, если не дома, а когда дома - то что у нас на обед. И я с удовольствием все проблемы, связанные с совместным проживанием, переложила на мужа, который все-таки полковник милиции, поэтому пусть уж он и берет все на себя, раз он на звание выше.
- А финансами в вашей семье тоже муж заведует?
- Да. У него я прошу денег каждый раз, когда мне нужно. Нет, это на самом деле так, поскольку я не хожу в магазин - у нас для этого есть помощница по хозяйству. Поэтому я пользуюсь кошельком только в двух случаях: если собираюсь в книжный (это я никому доверить не могу - выбирать для себя книги) или к своему косметологу, которого посещаю раз в неделю. Поэтому обычно вечером накануне визита в салон я открываю кошелек, и если вижу, что денег там недостаточно (поскольку стоимость услуг примерно одна и та же), начинаю ныть: "Кысь, дай мне денег!" - "Сколько тебе?" - "Ну мне завтра идти к косметологу". - "Полторы тысячи хватит?" - "Хватит". Вот беру я эти полторы тысячи, плачу за процедуру и до следующей среды в кошелек не заглядываю.
- Дома с мужем общаетесь на профессиональные темы или это табу?
- Нет, почему же? Мы постоянно обсуждаем служебные вопросы. Табу у нас нет вообще, кроме одного - дома я не работаю. Вот это табу. Тружусь я на службе, а дома я жена, белая и пушистая. Естественно, мы почти ежедневно говорим на профессиональные темы, потому что муж преподает в Академии МВД, в той самой, где я когда-то работала, и очень часто у нас складываются такие, например, ситуации. Вот он приходит вечером: "Ой, ты знаешь, сегодня на ВАК (Высшие академические курсы. - Прим. авт.) от налоговиков пришел такой толковый парень, принес интересные материалы... Ты понимаешь, оказывается..." И понеслось!.. Или: "От ОБЭПа был замечательный слушатель, показал такую фактуру, я тебе сейчас расскажу!" Достает бумажки: "Вот такое-то было хищение, его расследование прикрыли - за столько-то откупились. Ты представляешь, богатейшая фактура! Ну почему же нам ничего не дают - лекции же не с чем читать! Хорошо еще, что есть такие умные ребята, которые нас хоть чем-то снабжают".
- Марина Анатольевна, муж помогает вам конкретными практическими советами?
- Это называется не совет, а инструктаж, который невозможно вынести. Дело в том, что муж у меня - оперативник с большим стажем. Если я, например, всю жизнь занималась только научной работой, то он сначала хорошо напрактиковался (раскрывал преступления как положено, по-настоящему), а уже после этого защитил диссертацию и стал преподавать. Поэтому когда он отправляется на суточное дежурство, оставляя меня одну дома, надо просто видеть и слышать, как он дает наставления. Я сижу с бумажкой, а он диктует: "Не забудь это закрыть, здесь запереть, фонарь положи сюда - если вдруг что-то случится с электричеством, то он должен быть у тебя под рукой, чтобы ты в любой момент могла им воспользоваться..." И так далее и тому подобное. Он понимает, что я, конечно, человек беззаботный. Слава тебе Господи, жила пока без технологических катастроф. А муж более опытный, предусмотрительный, тревожный: у него под кроватью всегда находится фонарь, чтобы он мог опустить руку и достать его, если вдруг ночью вырубится электричество, всякое же бывает. Он всегда помнит, где ключи от оружейного шкафа, чтобы можно было быстро найти его с фонарем, открыть и достать оружие, если вдруг в квартиру кто-то вломится под покровом темноты. И чтобы телефоны всех ближайших отделений милиции, МЧС, охраны - всего, чего надо, были рядом: "Не забудь, вот здесь все номера. Ночью, когда пойдешь спать, возьми эту бумажку с собой в спальню, чтобы в случае чего не нужно было бежать за ней через всю квартиру..." В общем, такой инструктаж - это "мама, не горюй"! А я сижу с бумажкой и все записываю...
- Марина Анатольевна, помните, вас несколько лет назад спросили: "Как вы считаете, будут ли ваши книги востребованы и читаемы через пятьдесят лет, через сто?"
- И я помню, что отвечала: у меня нет амбиций остаться в литературе на века.
- Вы действительно не планируете вписать свое имя в список российских классиков?
- Естественно, я буду заниматься литературным творчеством столько, сколько хватит желания и позволят силы. Может быть, через год мне ничего уже не захочется, и я перестану это делать. Обязать-то меня никто не может. Но я пишу книги не для того, чтобы мои далекие потомки через пятьдесят или сто лет это читали и изучали, как классику. Я не ставлю перед собой такой задачи, я просто сегодня делаю то, что мне нравится, доставляет удовольствие и позволяет зарабатывать на жизнь. Все! Если мои книги через десять лет перестанут читать, значит, такие уж это романы, которые дольше не живут. Книги ведь бывают всякие, они и нужны разные - и те, которые востребованы пять дней, и те, что актуальны в течение года, и те, которые остаются на века и переходят из столетия в столетие. Любые произведения имеют право на существование. А какой срок у моих романов - покажет время.
Ира ЖУКОВА, Виталий КАРЮКОВ
специально для журнала "Работа Зарплата"
