В сюжете: "Ядерная программа Тегерана"
Владимир Аверин (ведущий программы)
ВЕДУЩИЙ: Здравствуйте, в прямом эфире "Маяка" -- "Панорама". У микрофона Владимир Аверин. Иранская тема снова вышла на первые полосы изданий, снова первой новостью идет во всех выпусках новостей, что на радио, на телевидении. Давайте попробуем разобраться, почему и каковы перспективы развития этой самой иранской темы.
У нас в гостях Алексей Арбатов, руководитель Центра международной безопасности Российской Академии наук.
Алексей Георгиевич, здравствуйте!
АРБАТОВ: Здравствуйте. Добрый день.
ВЕДУЩИЙ: Я, честно говоря, с одной стороны, хочу получить ваши комментарии по поводу тех событий, которые сейчас происходят вокруг Ирана: совместное предприятие, несовместное; отказ, не отказ; реакция МАГАТЭ и Совета Безопасности Организации Объединенных Наций.
С другой стороны, вот последние наши эфиры и по Ирану, скажем, и по поводу фигуры Слободана Милошевича убеждают меня в том, что есть еще одна немаловажная проблема внутри российского общества: как относиться в этой ситуации к Ирану?.. Боюсь, что для очень многих Иран, который выступает сейчас -- явно совершенно -- против Запада, вот этого объединенного Запада, становится поэтому априори другом России, и соответственно Россия должна поддерживать Иран во всех его начинаниях, а если не поддерживает, то, значит, идет на уступки Западу, сдает позиции, ну, и прочее, прочее, прочее. Вот насколько, действительно, выгодно России сотрудничество с Ираном? насколько Иран -- друг России в этой ситуации, если он друг Запада? и как российскому обществу относиться к тем вещам, которые сейчас вот иранское руководство предпринимает, тем шагам?
АРБАТОВ: Вы знаете, такие понятия "друг" и "враг" в политике не рекомендуется употреблять. Здесь не нужно идти на поводу эмоций, каких-то чувств, и, тем более, личных отношений между руководителями. Политика -- это прежде всего согласование национальных интересов, или решение конфликтов другим путем: в пользу того государства, которое лучше соберется, свои силы сосредоточит и решит возможные конфликты в интересах... в свою пользу.
А друзья-враги -- это такая лирика, давайте оставим ее для другого жанра...
ВЕДУЩИЙ: Беллетристики.
АРБАТОВ: Да, беллетристика. Давайте так скажем. Значит, во- первых, по поводу настроений у нас в стране. Вот опрос общественного мнения, особенно, Центра Юрия Левады, которому я доверяю, я считаю его самым объективным и самым высокопрофессиональным, показывает, что не совсем такое отношение. В частности, на вопрос о том: кто в наибольшей степени угрожает сейчас безопасности в мире? -- 57 процентов опрошенных ответили, что США, но при этом -- прошу обратить внимание -- 42 процента ответили, что Иран. Явно весь мир является свидетелем и невольным участником схватки, в которую вступили Иран, с одной стороны, и США, с другой стороны, и наше общественное мнение, я бы сказал, весьма трезво и взвешенно оценивает эту ситуацию.
То, что поневоле есть симпатия в отношении Ирана -- это вызвано тем, что в 90-е годы отношение к Соединенным Штатам существенно изменилось в худшую сторону. В начале 90-х годов наше общественное мнение очень хорошо относилось к США, но потом последовала целая череда и внутренних событий в России, и экономических, и политических, в которых США принимали активное участие и за которые на них возложена была доля ответственности -- и совершенно обоснованно. И в окружающем мире произошло немало того, что разочаровало, и в 1990-е годы, и в начале текущего десятилетия. Отношение к США изменилось, и я бы сказал, что они дали для этого очень серьезные основания, очень серьезные основания.
Поэтому в известной степени, вот хотя я на цифрах показал, что отношение весьма взвешенное, оно не какое-то радикальное, эмоциональное -- все за Иран, все против США, нет, далеко не так. Надо отдать должное нашим читателям, тем, кто следит; нашей общественности, они очень квалифицированно разбираются. Дай бог, любой европейской стране или США, чтобы у них так следили и так умели вырабатывать свое мнение.
Но есть симпатии, конечно, и потому, что вот США, вот гегемон, вот с претензиями на мировое господство. А вот Иран, который несопоставим во всех отношениях -- и в военном, и в экономическом, и по населению, и вообще по всем-всем параметрам, который ни возьмите -- и он противостоит этому гиганту, и еще в наступление переходит, и отстаивает свою позицию, свои какие-то права. Можно соглашаться с этим, не соглашаться, но он противостоит вот этому гиганту мировому, перед которым пасуют другие, более крупные, гораздо, государства, или идут на поводу, или идут в фарватере, или вяло так сопротивляются, но потом идут вслед за ними. Это вызывает симпатию даже независимо от существа вопроса.
ВЕДУЩИЙ: Но при этом вот чрезвычайно важна позиция, ну, для меня, во всяком случае, важней позиция России, чем пусть даже позиция Соединенных Штатов Америки. Вот сегодня глава Международного комитета Госдумы Константин Косачев заявил, что он не согласен вот с теми, с теми, кто говорит, что Россия потерпела дипломатическое поражение в переговорах по иранскому ядерному досье. Соответственно, есть мнение, бытует, что Россия потерпела поражение. Вот здесь вот можно вообще в таких категориях рассуждать -- Россия..?
АРБАТОВ: Ну если кто-то считал, что Россия должна, так сказать, упереться лбом и не позволить передачу, я повторю, не досье, а доклад секретаря совета управляющих МАГАТЭ Мохаммеда Эль-Барадея -- это разные вещи. Передача досье -- это уже прямая предпосылка к принятию решения Советом Безопасности, а передача доклада -- это информирование Совета Безопасности, который может рассмотреть его и просто принять к сведению, например, или выразить озабоченность. Оно не предполагает голосование по каким-то активным действиям типа санкций, и уж, или там, тем более, военной силы. Так что здесь надо проводить различие.
Но то, что доклад был передан и Россия этому не воспрепятствовала, я не считаю это неким поражением. Можно о другом говорить. Давайте вот отвлечемся от этого доклада и поговорим немножко о другом.
Вот в чем суть проблемы? Она идет как бы сейчас на двух уровнях, развивается. На одном уровне есть некие фундаментальные военно-политические, военно-технические вопросы, которые следует оценить, и, может быть, мы найдем время, чтобы их оценить. А на другом уровне идет активная война нервов и дипломатическая игра, которую, надо отдать должное, Иран ведет весьма искусно. И я тоже об этом еще попозже скажу.
Вот эти два плана есть сейчас развития событий. И увлекаясь перипетиями вот этой вот совершенно какой-то зачаровывающей ситуации, она и страшная, и тревожная, и в то же время зачаровывающая, каждый день меняется ситуация, нельзя забывать о фундаменте, на котором вот эти вот поверхностные течения в разные стороны меняют свое направление.
ВЕДУЩИЙ: Если мы говорим о фундаменте, действительно, может быть, это самое главное, то здесь вот корень, корень проблемы, в чем корень несогласия?
АРБАТОВ: Вот несколько, несколько моментов, которые определяют фундамент. Первое. Иран является членом Договора о нераспространении ядерного оружия и взял на себя обязательство не создавать такое оружие. А за это имеет право пользоваться плодами международного сотрудничества в развитии мирного атома. Ну, попросту говоря, ядерной энергетики в мирных целях, ну, исследований всевозможных в этой сфере. Это первый момент.
Второй момент. В рамках вот этого сотрудничества Иран в принципе имеет право создавать так называемый ядерный топливный цикл, то есть не просто иметь атомные реакторы, которые вырабатывают электроэнергию, но и обогащать уран и производить свое собственное топливо для этих реакторов, и перерабатывать облученное ядерное топливо и выделять из него все, что там можно выделять для повторного использования -- уран и плутоний, которые возникают там в результате облучения уранового топлива. Он на все на это имеет право по Договору о нераспространении ядерного оружия. Вот это второй пункт, который очень важно иметь в виду.
Третий пункт. Полный топливный цикл, ядерный топливный цикл -- это критические технологии двойного назначения. Потому что обогащение урана, природного урана, в природе уран, есть урановая руда, там целая есть цепочка технологических операций, в результате которых она обогащается до определенного уровня, уровня содержания изотопа уран-235, который является основным компонентом создания ядерного оружия.
Так вот, можно обогатить уран по содержанию этого изотопа до 3- 5 процентов -- это будет топливо, а можно до 90 на тех же самых центрифугах, на том же самом комплексе обогащения, и получить материал для создания ядерного оружия. Поэтому вот имея право на это, Иран делает заявку, с которой очень многие не согласны, учитывая, ну, идеологическую направленность режима, заявления о необходимости стереть с политической карты мира те или иные государства; деятельность которого вызывает подозрения в плане связей с терроризмом.
Вот учитывая все это, плюс, конечно, вражду с Соединенными Штатами, которая началась и выражалась в самых таких одиозных формах со времен падения шаха в 1979 году. Вы помните, был Иран, иранские вот эти вот боевики захватили американских заложников -- дипломатов. Причем, в посольстве захватили в заложники и долгое время держали, не отпускали там целый год. Вот вся эта история.
Еще есть вражда с Соединенными Штатами. Если бы в Иране оставался бы шах, если бы он не умер, а оставался бы шах, то ту же самую программу американцы воспринимали бы совсем по-другому. И, кстати говоря, они стояли у истоков программы вот этой ядерной, которая начиналась еще при шахе, и предусматривала все вот эти вот звенья, о которых сейчас бьют тревогу, в том числе и обогащение, и даже она была гораздо больше... в четыре раза примерно больше по масштабам, чем та, которая делается сейчас.
ВЕДУЩИЙ: Но здесь вот акцент важен, что по Договору о нераспространении Иран формально, юридически имеет на это все право.
АРБАТОВ: Да, вот это... это база. Но еще... надо добавить еще одно. Иран имеет на это право, но Иран многое, на что он в принципе имеет право, делал тайно, обманывая фактически Агентство по контролю над атомной энергией. Иран, как член Договора о нераспространении, который претендует на сотрудничество в мирном атоме, должен был честно Агентству предъявлять все работы, все материалы -- все, что он делал. А Иран так не делал. Вот, в частности...
ВЕДУЩИЙ: Чем вызывал подозрение, естественно.
АРБАТОВ: Потом, когда это выяснилось все и открылось: что там он делает бог знает что, о чем никто никогда не знал; и в течение 18 лет строили вот это предприятие по обогащению урана -- тайно, маскируя его под агропромышленный комплекс, под землей, и закупили эти центрифуги на черном рынке у преступника Абдул Кадыр Хана -- это отец пакистанской атомной бомбы, который, создав атомную бомбу в Пакистане, построил свой черный рынок, на котором он преступным, незаконным путем распродавал ядерные материалы, технологии и экспертные знания, и даже предлагал атомную бомбу "Аль-Кайде" в Афганистане, еще до того, как там операция была проведена по ликвидации "Талибана", и вот у него купили...
Казалось бы, если вы... вы имеете право, если вы хотите создавать ядерно-топливный цикл, зачем это делать таким способом..? Закупайте. Франция продаст, Россия продаст. И сейчас иранцы говорят -- да никогда бы американцы не позволили. Поэтому они закупали у преступников на черном рынке, и тайно делали вот этот комплекс в Натансе, и много чего другого делали тоже тайно, не раскрывая это МАГАТЭ. Чем вызвали все эти нарекания, и доклады, и исследования, и контроль. И вот сейчас все это вылилось, как говорится, ударило в вентиляторы, и всем отлетело в лицо -- вся эта история.
ВЕДУЩИЙ: Алексей Георгиевич, ну, тогда ведь получается, по логике просто, что предложение России о создании совместного предприятия, где был бы там равный контроль, равное участие -- ну, вот удача сама идет в руки Ирану, что называется, почему ж тогда такое отношение к этому предложению?
АРБАТОВ: Вот... вот почему... вот это уже текущая сторона вопроса, почему отношение такое? Потому что Иран хочет иметь свое собственное обогащение урана.
ВЕДУЩИЙ: Неподконтрольное.
АРБАТОВ: Нет, оно может быть подконтрольным МАГАТЭ, оно как член Договора, ну, что значит контроль МАГАТЭ? Это значит, что приезжают инспектора, стоят телекамеры, стоят пломбы, проверяется количество материалов и так далее. Но как показала Северная Корея, инспекторов можно выгнать за один день, сорвать все пломбы и приступить к обогащению для производства оружейного урана. И что тогда, войну начинать, бомбить? Уже бомбить атомные предприятия с радиоактивными веществами? Вот чего боятся.
И США, другие страны, европейские страны, они не верят иранскому режиму; не верят, что, создав все эти технологии, он в один прекрасный момент по указанию аятолл, которые, может быть, побеседуют с Аллахом и вынесут для себя какие-то из этого важные уроки или там поручения, рекомендации, не выгонят всех инспекторов и не преступят открыто к созданию ядерного оружия, выйдя из Договора, как Корея и сделала.
Ведь Договор о нераспространении ядерного оружия предполагает возможность выхода: по статье 10-й, уведомление за три месяца -- и выходите, и создавайте, и кто вам что скажет. Вот чего боятся. Поэтому говорят, что инспекции, все это дело -- это хорошо, но это слишком близко подведет Иран к ядерному оружию.
ВЕДУЩИЙ: Мы прервемся сейчас на две минуты на краткие новости на "Маяке". Напоминаю, Алексей Арбатов -- руководитель Центра международной безопасности Российской Академии Наук -- у нас в гостях, и свои вопросы нашему гостю присылайте на эфирный пейджер: 961-33-33 для абонента "Маяк", код Москвы: (495).
НОВОСТИ
ВЕДУЩИЙ: Мы продолжаем "Панораму", говорим сегодня об иранской проблеме. У нас в гостях Алексей Арбатов -- руководитель Центра международной безопасности Российской Академии Наук и член ученого совета Карнеги Центра московского. Остановились мы на важной составляющей, фундаментальный, что называется, базис рассмотрели. Вот надстройка, а надстройка -- дипломатическая игра, действительно, которая напоминает вот уже просто почти что Коперфильда, такая ловкость рук, уже не знаешь, за чем уследить. Иран все время предпринимает какие-то шаги. Такое ощущение, что весь остальной мир замирает в оторопи, потом бросается как-то на них отвечать. Последний ход, когда иранское руководство предложило создать совместное предприятие с Турцией...
АРБАТОВ: Да.
ВЕДУЩИЙ: ...Даже у меня, человека далекого, знаете, от обсуждения иранской проблемы, собственно, вызвало, ну, вот оторопь на самом деле. Какой ход! Почему Турция?! Как?!
АРБАТОВ: Ну, недаром, значит, Иран -- это древнейшая страна с древнейшей культурой, с великим прошлым и с высочайшего класса интеллектуальной элитой. И, конечно, надо отдать им должное -- ведут они свою игру, ну, просто мастерски.
Мы остановились на том, что Ирану, собственно говоря, не нужно своего обогащения для атомной промышленности. Потому что если он хочет быть независимым от мирового рынка, то он все равно им не будет -- у него собственные запасы природного урана очень малы. Ему все равно придется покупать на мировом рынке урановый концентрат, так называемый, который потом обогащать для топлива атомных электростанций. То есть независимости не будет.
Ему нужно не это. И он может не сомневаться в гарантированных поставках, если он ведет себя в рамках Договора о нераспространении. Ну, какие могут быть проблемы?
ВЕДУЩИЙ: Все будут рады...
АРБАТОВ: Рынок насыщен.
ВЕДУЩИЙ: Плати деньги и покупай.
АРБАТОВ: Да, борются поставщики, а не импортеры. Поэтому здесь никаких проблем нет. Ему нужен свой цикл для того, чтобы при необходимости быстро создать ядерное оружие, если он решит это сделать. Об этом говорят многие вещи. И то, что тайно многое делалось, и то, что одновременно параллельно идет плутониевая программа, то есть создается завод по производству тяжелой воды и начато строительство другого реактора на тяжелой воде, которое нарабатывает огромное количество плутония и работает на природном уране без всякого обогащения. Не нужны предприятия по обогащению для этого, нужна только конверсия.
Ну, вот смотрите, баллистические ракеты уже до 3000 километров дальности. Они без ядерной боеголовки, они никакой не представляют из себя пользы, вот этот "Шехаб-3", они промажут на несколько километров, только с ядерным оружием могут они использоваться. Много есть факторов, говорящих о том, что Иран, если уже не принял решение создать ядерное оружие, но принял решение получить такой потенциал и иметь его как козырную карту, и стать лидером исламского мира за счет того, что он будет на шаг от этого стоять и в случае чего всегда сможет это реализовать.
Вот сейчас Иран на 10 лет находится от ядерного оружия. А если он создаст комплекс по обогащению, он будет на год находиться от ядерного оружия. В этом, собственно говоря, и суть вопроса.
Теперь, значит, почему он не отреагировал на российское предложение? Потому что ему, я говорю, не нужно никакого обогащения за рубежом. Ему не нужно никакой независимости, он все равно не будет ее иметь, и проблемы нет покупать на мировом рынке. Вопрос в том, что он хочет иметь свое, чтобы при необходимости перенацелить быстро программу.
В этом плане мы предложили ему, как бы поймав его на слове, Иран тут же начал крутить, а вот этот, а вот пусть у нас будут хотя бы исследования, а вот допустите наших специалистов к технологиям обращения с центрифугами, что является высочайшим секретом, даже по Договору нельзя допускать -- по Договору о нераспространении -- это уже раскрытие самых деликатных секретов. Вот, потом отказались.
Вот теперь этот так называемый финт с Турцией, понимаете, ну, это блестящий просто ход. Потому что, с одной стороны, Турция -- член НАТО, и оснований не делать там комплекс по обогащению никаких нет. С другой стороны, после иракской авантюры у американцев с Турцией испортились отношения, и все смотрят на Турцию с тревогой. Европа боится принимать в Европейский Союз Турцию, потому что там может победить воинствующий ислам. И образовать там предприятие, конечно, никогда ни США, ни Европа не согласятся. Значит, начинается раскол НАТО, американцы выводятся на передний план как просто люди, которые ненавидят ислам, а не просто заботятся о нераспространении ядерного оружия -- раз на территории своего союзника даже не хотите создавать, и заваривается новая каша. При этом, конечно, Иран и в мыслях далеко никогда в жизни не станет в Турции ничего делать. Турция -- традиционный соперник региональный для Ирана, и зависеть от Турции он никогда не будет. Но это ход -- просто блестящий, дипломатический. То есть идет война нервов, Иран продолжает эту игру.
ВЕДУЩИЙ: Один из самых главных вопросов, который задается всякий раз, когда мы обсуждаем иранскую проблему, и в том числе и сейчас, вот на эфирный пейджер приходят вопросы: почему Индии можно, Пакистану можно, Израилю можно, ну, там не говорим уже о Соединенных Штатах Америки и России -- можно, а вот Ирану нельзя? вот что же за такой несправедливый мировой порядок?
АРБАТОВ: Ну, здесь, опять-таки, две стороны вопроса есть. С одной стороны, действительно, раз США, Советский Союз, другие государства создали ядерное оружие, почему вдруг всем нельзя? Но если идти по этой логике, то у нас может быть 50 ядерных государств через 20 лет, и вероятность ядерной войны возрастет в 100 раз. Даже между Советским Союзом и США -- мы несколько раз чудом избежали ядерной войны. А если будет такое распространение идти, тогда уже она станет практически неизбежной. Плюс к тому -- вероятность утечки к террористам. Чем больше государств, тем больше вероятность, что террористы получат ядерное оружие или материалы ядерные, оружейные - - создадут примитивную бомбу и рванут ее в одной из столиц, и тогда 11 сентября покажется вообще детским лепетом. Вот в чем причина.
И поэтому -- да, есть такая вот... Договор о нераспространении, который говорит: пяти государством -- можно, США, СССР, Франция, Великобритания и Китай, которые создали до определенного момента, а дальше уже -- нельзя, потому что становится слишком опасно; а эти пять государств должны вести дело к ядерному разоружению, постепенно. Вот в чем здесь логика.
Поэтому абстрактная... по абстрактной справедливости -- у нас 180 членов ООН, все могут абстрактно, если они равны, иметь ядерное оружие. Ну, можете себе представить, какой будет мир в этих условиях?!
ВЕДУЩИЙ: Алексей Георгиевич, ну вот смотрите, пяти государствам, вы говорите, можно, а я называю следующие: Израиль, Индию, Пакистан...
АРБАТОВ: Теперь давайте... давайте теперь об этих трех государствах. Конечно, радоваться по поводу того, что они создали ядерное оружие нельзя. Но здесь же вступает в силу юридическая, правовая логика -- они никогда не были членами Договора о нераспространении. То есть если можно так выразиться, они честно создали свое ядерное оружие.
ВЕДУЩИЙ: Сами.
АРБАТОВ: Они с самого начала сказали -- мы не вступим в Договор, нам не нужно никакое сотрудничество в мирном атоме, наши интересы безопасности требуют создать. Израиль создал, потому что окружен арабскими государствами, превосходящими его в десятки раз и по живой силе, и так далее, и так далее. И он не может надеяться все время побеждать в обычных войнах, когда-то этому придет конец.
Индия создала, потому что Китай был ядерным государством, и Индия боялась Китая. И Китай отвоевал у Индии целый ряд пограничных участков на Гималаях.
Пакистан создал, потому что боялся Индии. Чтобы Индию сдерживать. Но эти государства, три -- они формально ничего никогда не нарушили. Конечно, плохо, что у них есть ядерное оружие, надо, конечно, стараться каким-то образом вести дело к тому, чтобы они от него отделались, и целый ряд мер на эту тему сейчас рассматривается. Но они никого не обманули, они в кавычках честно создали свое ядерное оружие, а вот Иран, как и Корея Северная, и другие государства, они, вступив в Договор, взяли на себя обязательство ядерное оружие не создавать, и за это они получали помощь -- мы им строили в Бушере комбинат, и другие, и китайцы строили им объекты...
ВЕДУЩИЙ: И за это...
АРБАТОВ: ...И многие другие. Они за это должны, они, они, так сказать, держать слово уже в этом смысле. А если они выходят, а так получается очень легко: вступил в Договор, все получил, потом вышел и создал ядерное оружие. Так не договаривались.
ВЕДУЩИЙ: Но с другой стороны, вот, ну, какие на самом деле сейчас остаются реальные рычаги воздействия на Иран? Вот он такой вот нехороший, может быть, еще, еще, может быть, не так не хорош, как кажется многим, но к тому идет -- перспектива, перспектива какова?
АРБАТОВ: Хороший, нехороший -- опять-таки это не юридическое понятие, не международно-правовое. В Договоре о нераспространении ничего нету о хороших, нехороших государствах, есть ядерное и неядерное, вот.
ВЕДУЩИЙ: Ну вот ему не доверяют.
АРБАТОВ: Вот не доверяют.
ВЕДУЩИЙ: Значит, если мы говорим про санкции, например, экономические: с одной стороны -- Россия говорит, что не надо допускать; с другой стороны -- Иран заявляет, да, мы ваших санкций не боимся, мы найдем, у кого чего там закупать, вам же будет хуже. Если мы говорим про военную операцию, вот, в один голос обсуждается, что Вашингтон как бы совершенно и не хочет никаких военных операций. И их английские партнеры про это сегодня очень громко заявляют, что нет, нет, нет, ни в коем случае. Ну и остается только развести руками тогда всем?
АРБАТОВ: Ну, надо исходить из того, что, с одной стороны, Иран с ядерным оружием -- это совершенно неприемлемо; с другой стороны, война как альтернатива этому -- это тоже совершенно неприемлемо. Конечно, американцы могут ударом с воздуха, ракетно-авиационным ударом, уничтожить все объекты ядерной инфраструктуры. На этот счет не должно быть никаких сомнений. Там не нужно все уничтожать, там несколько ключевых. И Иран будет отброшен в своей ядерной программе на 30 лет назад.
Но что за этим последует? Иран же не останется в долгу. На следующий день вся иранская армия будет в Ираке воевать против США, и в Афганистане воевать против США. И мы получим целую зону войны со всеми вытекающими последствиями. Расколото будет окончательно, с одной стороны, Китай-Россия; с другой стороны, Запад -- полный раскол, полная вражда, разрыв всех отношений. То есть последствия будут просто ужасными.
Поэтому вот эта Сцилла и Харибда, между которыми нужно пройти - - с одной стороны, Иран с ядерным оружием; с другой стороны, война. Здесь возможны всякие промежуточные варианты, но для этого нужно, чтобы все-таки Россия, Китай, Западная Европа, США согласовывали свою линию и чтобы американцы не просто грозили издалека, а чтобы они участвовали активно в этом. Ведь можно, скажем, договориться с Ираном в принципе, скажем, на протяжении пяти лет вы не создаете комплексы по обогащению, но мы вам гарантируем поставки бесперебойные и строительство новых электростанций по проекту Бушера дополнительных, и помощь научную и техническую.
Если вы хотите какие-то исследования проводить, надо разобраться точно, какие исследования, может быть, какие-то исследования можно им и разрешить в порядке компромисса. А вот уже после 5 лет мы будем решать, как дальше идти с этим вопросом. Все равно в ближайшие годы Иран не может наладить промышленное обогащение. Это очень сложная технология, дорогостоящая, все равно на это несколько лет понадобится. А за это время предпринимать экономические и политические шаги, чтобы все-таки решить проблему.
Я считаю, что Иран имеет на все право, но учитывая обеспокоенность мирового сообщества, полный топливный цикл Иран должен не иметь, он должен от него отказаться, чтобы не создавать очага напряженности. А другие государства, которые имеют такой топливный цикл, например, Япония, Германия, Нидерланды, тоже неядерные государства, члены Договора, имеющие такой цикл, они должны постепенно передавать его под международное управление. То есть цель должна быть такая -- под международным контролем весь топливный цикл -- и обогащение урана, и переработка топлива для выделения плутония и других элементов для повторного использования.
Вот в рамках этого Иран не будет чувствовать себя обиженным и, так сказать, униженным. Потому что просто мы будем отходить от национальных обогатительных комплексов.
ВЕДУЩИЙ: То есть в любом случае можно, подводя итоги нашего разговора, сказать, что проблема вокруг Ирана -- это проблема политическая, ни в коем случае не корпоративная, ни в коем случае не спекулятивная, это действительно есть, есть вот объективная реальность и есть ее отражение в политике существующей.
АРБАТОВ: Это очень серьезная реальная проблема. Мы уже поговорили сегодня практически обо всех аспектах, которые здесь есть. И я еще раз хочу сказать, что Иран -- это великая страна, которую надо уважать, которая имеет право на многое. Но Иран в порядке доброй воли должен не создавать новый очаг напряженности, потому что и ему, и окружающим странам это грозит тяжелыми последствиями.
ВЕДУЩИЙ: Спасибо. Время программы истекло. Алексей Арбатов, руководитель Центра международной безопасности Российской Академии Наук и член ученого совета Карнеги-Центра московского был у нас в гостях. Спасибо вам. Всего доброго.
АРБАТОВ: Всего хорошего. Спасибо.
http://www.radiomayak.ru/schedules/6852/26490.html
13.03.2006 / Источник: Радиокомпания "Маяк"/
