Я с начала попробую ответить Сергею Ознобищеву в отношении плохих политиков, которые у нас были, и как они относились к НАТО. У нас были плохие политики, но еще больше у нас было очень плохих политиков, в том числе во внешней политике. Это просто череда катастрофических ошибок конца 80-90-х годов, в том числе в отношениях с НАТО. И дело там не в смешных историях с дирижированием оркестром, а просто в непрофессионализме, в неадекватности в прямом смысле этого слова.
Поэтому субъективный фактор очень важен и не надо его списывать. Пускай он останется в памяти, в истории нашей российской и советской дипломатии.
Теперь по сути. Я не считаю, что проблема международного терроризма непреодолима, что она даже очень трудно преодолима. Эта проблема, на самом деле, достаточно недавняя, как бы ни пытались ее в корне увести на тысячелетия в историю ислама. На самом деле, проблема достаточно молодая. Это проблема политическая. Она достаточно просто решается, если для этого есть политическая воля и соответствующие решения.
Элементарно: есть политическая воля, перерезаются финансовые каналы, налаживается информационное сотрудничество в широком смысле и политических, и военных разведок. Соответственно, технические средства используются по максимуму. Совместные действия спецопераций, и все, нет этой проблемы по большому счету.
Значит, вопрос возникает в том, почему она все-таки существует? А в ответ можно сказать, что политической воли недостаточно. Так логика подсказывает.
Я подхожу к решению этой проблемы - недостатка политической воли - как бы с двух сторон. Есть две системы - НАТО и Россия. Обе - сложные системы, обе эволюционируют в последние годы, неоднозначно эволюционируют. И где-то появляются поля соприкосновений интересов, а где-то они, извините, вступают в противоречие. Прежде всего, к вопросу о терминах. Мы иногда используем публицистические вещи, которые, в принципе, в реальной политике недопустимы. Воля, желание - это понятно, но давайте назовем вещи своими именам.
НАТО - это, во-первых, региональный военно-политический блок. Это не Красный Крест, не гуманитарная организация. Правда, она несколько изменила свои функции за последнее время, но при всем при том осталась военной коалицией и ничем иным, и мы в эту военную коалицию не входим. Это второй постулат. Военная коалиция защищает интересы безопасности своих членов, и есть соответствующая статья в североатлантическом договоре, также военная коалиция совершенно определенно беспокоится о других аспектах безопасности, собственно говоря, уже не входящих в территорию.
Если мы понаблюдаем за эволюцией военно-стратегической мысли НАТО последних лет - лет пять, то мы увидим две особенности. Во-первых, совершенно определенное, глобальное расширение ответственности НАТО. Об этом не стесняются говорить. Но какая это североатлантическая организация, которая борется за интересы безопасности в Афганистане? Сами понимаете. По-моему, здесь определенное противоречие не только уставу, но и здравому рассудку. Значит, это как бы региональная организация, которая стала глобальной, и она не скрывает этого и хочет дальше таким образом развиваться. Я сейчас не говорю о том, хорошо это или плохо, а это - просто факт. Второй момент, тоже очень важный, с точки зрения эволюции военной концепции НАТО, - это готовность использовать военную силу. Серьезные изменения произошли. Хотите - признавайте, хотите - нет, но совершенно однозначно эта готовность есть, существует и будет дальше развиваться.
Это - два момента, которые сейчас прослеживаются в эволюции военно-политического блока НАТО, что, конечно, не может не беспокоить Россию, с точки зрения вопросов ее национальной безопасности. Потому что еще раз говорю: если мы рассуждаем в терминах намерения (intentions) или возможности (capabilities), то здесь надо просто четко понимать, о чем мы говорим. Намерения политические могут меняться через полгода, через год. В современной истории взаимоотношений России и НАТО, скажем, в отношении Югославии - намерения менялись достаточно часто. А вот capabilities - возможности - складываются годами. Поэтому сразу здесь ничего не сделаешь. Здесь есть очень настораживающие моменты.
Теперь о перспективе. Я, безусловно, уверен в том, что выбора у нас нет и, так или иначе, но мы будем совмещать обе цивилизации - западную и восточную, как это и было тысячу лет назад, европейскую цивилизацию. У нас нет выбора. Но надо понимать трезво, что никто в НАТО не возьмет ответственность за нашу территориальную целостность на восточных границах, в том числе и с Китаем. Просто зачем сейчас об этом вообще говорить? Никто не будет брать на себя такую ответственность из-за нашей внутриполитической стабильности и темпом экономического развития.
Здраво рассуждая, мы понимаем, что эволюция неизбежно приводит к тому, что наши интересы будут соприкасаться, и там, где мы сможем их найти и понять друг друга лучше - это опять же вопрос политической воли, - там и будут действовать эффективные механизмы, которых сейчас нет. Нет не потому, что политическая часть НАТО - это бюрократическая организация. На самом деле, мы знаем, как там решения принимаются. Не потому, что нет военных органов НАТО, которые были бы достаточно эффективны, с точки зрения борьбы с международным терроризмом. Это то, что нас больше всего беспокоит.
Значит, если этого всего нет, то в рамках ли двусторонней договоренности - Россия и НАТО либо более широкой договоренности еще и совместно с США, но эти органы надо создавать. Такие же, может быть, бюрократические, военно-технические эти органы. Прежде всего подчеркиваю, что ответственность - она есть. Если есть политическая воля. Последнее заявление руководителей западных государств, руководителей НАТО свидетельствует о том, что такая воля появилась. Такое разделение - на своих сукиных сынов и на чужих - вроде бы как стало исчезать, вроде бы появился импульс политический, и его надо трансформировать в некие военно-технические решения.
Здесь совершенно очевидно напрашивается задача, которую можно и нужно решать. Скажем, в нашем сотрудничестве политических разведок. О создании или использовании взаимной информации агентурной сети, может быть, о создании совместной такой сети. О создании общей базы данных обмена для этой информацией. Т.е. те вопросы, которые всегда считались самыми беспокойными, с точки зрения безопасности государств, но мы никуда от этого не денемся.
Совершенно прав Александр Коновалов, когда он говорил о том, что есть некое общество - международный терроризм, которое представляет из себя сеть, сетевую структуру, и вертикалями с ним бороться нельзя. Значит, должна быть такая же сетевая структура, но из разных государств - она должна быть создана. А у государства этих инструментов всегда значительно больше, чем у любого криминального сообщества, к которому относится международный терроризм.
www.open-forum.ru
