Уже нет никаких сомнений в том, что медицина XXI века будет биотехнологической. На смену лекарствам, полученным с помощью химического синтеза, все чаще приходят генно-инженерные препараты. Научный бум в сфере биотехнологий, продолжавшийся последние 10-15 лет, быстро переходит в практическую плоскость. Для России эти годы были чрезвычайно тяжелыми. Но, несмотря ни на что, в стране есть специалисты, способные создавать новейшие генно-инженерные лекарства. В декабре прошлого года в Институте биоорганической химии имени Шемякина и Овчинникова Российской академии наук (ИБХ РАН) был начат выпуск генно-инженерного инсулина, сейчас запускается новый препарат - гормон роста. На очереди еще несколько генно-инженерных препаратов. Обо всем этом корреспонденту "Известий" Александру МЕЛЬНИКОВУ рассказывает заместитель директора ИБХ РАН академик Анатолий МИРОШНИКОВ.
- Трудно было создавать технологию производства генно-инженерного инсулина?
- Уже к 1991 году мы были готовы делать человеческий инсулин с помощью генно-инженерных технологий. Но вы помните, что тогда случилось. Интерес к науке упал до нуля. Мы, конечно, как могли продолжали работать по этой проблеме. Но о внедрении ее в производство речи не шло.
- Но ведь именно в эти годы в России и пытались создать свой инсулин. В начале 90-х годов при министре здравоохранения Нечаеве был запущен проект так называемого "майкопского инсулина". Огромные деньги были потрачены впустую, якобы на производство свиного инсулина. А ведь он уже тогда считался вчерашним препаратом. И при этом на создание человеческого генно-инженерного инсулина денег жалели?
- За эти годы сменилось 7 или 8 министров здравоохранения. Мы неоднократно обращались в министерство, но ответа не получили ни разу. Дело сдвинулось с мертвой точки, только когда мы рассказали о своих возможностях Валерию Шанцеву. Весной 2000 года к нам в институт приехал Юрий Лужков, и уже в мае было принято решение о финансировании разработки опытно-промышленного производства человеческого инсулина. Работа заняла три года, и 24 декабря 2003 года Юрий Михайлович открыл производственную линию.
Ежемесячно мы поставляем в систему столичного здравоохранения 10-15 тысяч флаконов Инсурана (частица "ран" в названии нашего инсулина напоминает о Российской академии наук). За все время производства Инсурана претензий к его качеству не было. Одновременно по нашей технологии была запущена производственная линия в подмосковном Оболенске. Там пока делают не готовый препарат, а только субстанцию - саму молекулу инсулина.
- Весь мировой инсулиновый рынок поделен между тремя крупнейшими фармацевтическими компаниями. Трудно представить, что они без боя пустят в эту сферу еще кого-нибудь?
- Представители некоторых из этих компаний были у нас в институте, интересовались производством. Но, по их мнению, мы не составляем им конкуренции: возможности нашей опытно-производственной установки удовлетворяют потребность Москвы в инсулине пока лишь на 16%. Нужно строить новое производство. Есть надежда, что это удастся осуществить, в московском правительстве думают над этой проблемой. Мы уверены, что производством должны заниматься государственные или региональные власти, бизнес. Задача нашего института заключается в разработке технологий, наладке производства, контроле за ним. Но бизнесом мы заниматься не должны, да и не хотим. Наше дело - наука.
Конечно, решать проблему биотехнологий нужно на федеральном уровне. Мы направили свои предложения в Министерство образования и науки. Сейчас происходит интеграция науки и образования. Это разумный подход, и создание научно-образовательно-производственного центра в Пущине идеально бы воплощало эту идею. Судите сами: там сосредоточено 30% российских специалистов в области физико-химической биологии, работают 9 биологических институтов и 2 университета. Не хватает только опытно-производственной базы, на которой можно было бы разрабатывать и внедрять новые технологии. Такой комплекс мог бы стать центром кристаллизации современной биотехнологии в России. Он позволил бы не только возродить биологическую промышленность в стране, но и распространить ее на СНГ и дальнее зарубежье. В первую очередь я имею в виду страны Востока - Китай, Таиланд, Южную Корею. Зная наш научный потенциал, их специалисты обращаются к нам. Такой центр мог бы зарабатывать деньги и выпускать необходимые нам генно-инженерные препараты. У нас они все равно будут дешевле, чем на Западе.
- А ведь там они стоят безумных денег?
- Один пример. Есть препарат Кладрибин, который эффективен при волосато-клеточном лейкозе - редкой, но тяжелой болезни. Один курс лечения таким средством стоит около 7 тыс. долларов. Мы создали свой аналог, и скоро он появится. Стоить он будет, думаю, на порядок меньше.
- Что еще у вас есть на подходе?
- Генно-инженерный гормон роста - Растан. Препарат уже прошел испытания и даже зарегистрирован на Украине. Скоро он появится и в России. Успех с инсулином окрылил нас, и нам захотелось довести до практического производства что-нибудь еще. В случае с гормоном роста нам помогла компания "Мастерлек", профинансировавшая не только научную часть, но и разработку технологии. Этот препарат мы создали достаточно быстро, он, конечно, проще инсулина.
На подходе человеческие генно-инженерные альфа-, гамма- и бета-интерфероны, несколько интерлейкинов, факторы свертывания крови и некоторые другие препараты, которые обязательно будут доступны нашим соотечественникам. Все это очень серьезные лекарства, используемые для лечения онкологических заболеваний и других тяжелых болезней.
12.12.2007
Александр МЕЛЬНИКОВ
www.inauka.ru
