"Михаил Петрович был высокопрофессиональным военным, обладавшим в то же время общим широким кругозором, хорошим пониманием отечественной культуры, особенно великой русской литературы XIX века. Он обладал огромной работоспособностью, трудолюбием, умением четко поставить очень сложную штабную работу",- сказал Кокошин.
Далее Кокошин отметил: "Как мне не раз говорили наши сослуживцы, нам удалось установить едва ли не уникальные в истории отечественного военного ведомства хорошие, продуктивные отношения между первым заместителем министра обороны и начальником Генштаба - первым заместителем министра обороны. Этому способствовало то, что мы довольно четко распределили свои сферы ответственности - как на основе того, что было записано в соответствующем Указе Президента России по Минобороны, так и в соответствии с рядом подготовленных нами приказов Министра обороны; но при этом у нас каждый день возникали проблемы Вооруженных сил на стыке наших сфер ответственности, наших полномочий, в том числе и проблемы конфликтного характера, подчас и за счет деятельности некоторых интриганов, которых всегда хватает в такой крупной госструктуре, которой является Минобороны, которым хотелось бы столкнуть лбами ПЗМО и НГШ".
"Но с Михаилом Петровичем всегда было сравнительно легко разрешать конфликтную ситуацию с пользой для дела, он ведь всегда прежде всего думал об интересах России, нашего государства, наших Вооруженных сил,"- сказал А.Кокошин.
"Михаил Петрович был высокопорядочным человеком. Это очень немаловажное качество для военачальника такого уровня.
Он был по-хорошему консервативным руководителем, не склонным к авантюрам, что, как я считаю, было очень важным в такой исключительно сложный и тяжелый период для нашей страны, наших людей; и особенно для людей в погонах. В первой половине 1990-х годов в моде был радикализм, революционность, за которые нам дорого пришлось заплатить".
"Мы не раз обсуждали с ним сложные вопросы нашей военной истории, труды отечественных теоретиков и историков военного дела. Я отдавал предпочтение Свечину, Михаил Петрович - Зайониковскому и Снесареву: оба мы критически относились к восхвалению Тухачевского как военного теоретика",-сказал Кокошин.
По словам Кокошина, внутри военного ведомства Колесников славился своими нестандартными резолюциями на поступавших к нему от подчиненных документах - причем отнюдь не грубыми и обидными. Он мог, например, написать на недостаточно продуманном, отработанном докладе "Ну и что?"
Как отметил Кокошин, совместные решения, которые принимались с Колесниковым, в немалой мере дали возможность реализовать программу межконтинентальной баллистической ракеты "Тополь-М", построить малошумные и многоцелевые атомные подводные лодки, создать истребитель-бомбардировщик "СУ-34", существенно продвинуться вперед в создании высокоточного дальнобойного оружия в неядерном снаряжении.
Кокошин добавил, что вопреки всякого рода появившимся сейчас в прессе суждениям, Колесников не играл сколько-нибудь значительной роли в первой чеченской кампании.
28.03.2007
viperson.ru
