На протяжении последних десятилетий всегда существовали позиции, по которым страны ЕС имеют различные точки зрения и, соответственно, проводят разную политику. Уже никто не считает Евросоюз полностью единым. Возможно, в будущем такие разногласия исчезнут, но сегодня каждая страна проводит свою политику далеко не всегда в интересах Союза. Этот факт необходимо признать и учитывать России при построении своей политики в отношении Евросоюза.
Внутренние противоречия ЕС
На сегодняшний день таких противоречий достаточно. Например, отношение Греции к Турции, разногласия между Великобританией и Испанией по проблеме Гибралтара, дебаты 1995 г. по ядерным испытаниям, когда Великобритания единственная из стран-членов ЕС поддержала Францию на голосовании в ООН; конфликт 1997 г., когда Испания выразила озабоченность по поводу снижения роли стран Средиземноморья в ЕС или позиция Франции в отношении Турции после саммита ЕС в декабре 1997 г., когда Турция решила прервать отношения с ЕС.
В вопросах обеспечения безопасности европейцы иногда стараются выполнять определенную часть "менее трудных" задач. Дипломатическая кампания ЕС на Ближнем Востоке, хотя она, предположительно, должна была поддерживать усилия США и других стран по обеспечению мира, ведется вразрез с ними. Противостояние США - идея, всегда активно продвигавшаяся Францией в конце 1990-х гг., часто преобладала при принятии решений странами ЕС.
Внутриполитическая стабильность каждой из западноевропейских стран важна для укрепления ЕС. И если приход левых к власти в конце 90-х в одной стране можно было рассматривать как возможно кризисную ситуацию, то общее движение влево, не привело к ослаблению Европейского Союза.
Часто возникала ситуация, когда 15 стран не могли принять общее решение. С включением новых членов, заявления об общей политике Евросоюза вызывают очень большие сомнения. На фоне стремительно развивавшихся событий в бывшей Югославии не все 15 стран смогли принять участие в операциях. Тогда политика делалась меньшинством. Совместное участие в боевых действиях в бывшей Югославии вооруженных сил Франции и Великобритании явилось одним из самых ярких примеров взаимодействия этих стран за последние десятилетия. Аналогичная ситуация сложилась, когда европейская коалиция сыграла решающую роль в выводе войск Саддама Хусейна из Кувейта. Но и в этом случае европейские страны участвовали в широкомасштабных операциях, а не действовали в рамках операций ЕС. По мнению некоторых западных политических лидеров, объединение усилий европейских государств и их сближение после периодического многовекового противостояния - это уже успех.
Наличие серьезного концептуального кризиса внутри Евросоюза вынудило крупнейшие страны ЕС - Германию, Францию и Великобританию провести 18 февраля 2004 г. в Берлине трехсторонний саммит. На нем фактически оформилась новая неформальная структура ЕС, которая в ближайшее время будет, возможно, определять основной ход событий в Евросоюзе. Тем более, что по итогам работы стороны заявили, что подобный формат встреч сохранится и в будущем.
Обиженные за то, что их не пригласили на эту встречу, остальные страны ЕС назвали саммит "директорией" и обвинили его в попытке узурпации власти в Евросоюзе. Итальянский премьер Сильвио Берлускони, которого в очередной раз проигнорировали, охарактеризовал саммит как "полный бардак". Однако в действительности берлинская встреча была скорее направлена на "реанимирование" основных идей Европейского союза. Главная задача "тройки" состояла в том, чтобы не допустить краха Евросоюза под собственным весом, когда он увеличится до 25 членов.
После того, как на декабрьском саммите ЕС 2003 г. странам-членам и кандидатам в члены не удалось добиться одобрения текста первой единой Конституции Евросоюза, он оказался в глубочайшем концептуальном кризисе. Существующие механизмы управления ЕС были выработаны еще для его шести первых членов. Увеличение количества участников союза до 25 требовало новой структуры и кардинальной перестройки ЕС. А изменившаяся геополитическая ситуация в мире только подчеркивала "архаичность нынешней архитектуры ЕС". Евросоюз-25 оказался неспособным на выработку даже самых простых решений. Система перестала работать.
На протяжении 1990-х годов и особенно после кризиса в Косово Россия во многом исходила в своей внешней политике из стремления вернуть себе позиции ведущей мировой державы. Этой логикой объяснялся курс на примирение с НАТО после бомбардировок Белграда и настойчивые призывы к Западу о сотрудничестве в области адаптации международной системы безопасности к современным вызовам. В Вашингтоне перспектива сближения с Россией в этой сфере не вызвала энтузиазма. Европейцы сначала отнеслись к российским предложениям с пониманием, но переход от необременительного политического диалога к делу тогда так и не состоялся.
После 11 сентября возникла новая политическая реальность, которая автоматически сведя на нет ощущение дистанции между "мы" и "они" в отношениях Запада с Россией. Но наметившийся, казалось, прогресс в наших отношениях с Евросоюзом не нашел развития.
С учетом внутренний притоворечий внутри ЕС, сегодня уже очевидно, что на данном этапе России наиболее выгодно строить отношения не с ЕС в целом, а с каждой конкретной страной на взаимовыгодной основе.
Временная ставка на Францию и Германию
Попытки привлечь Россию к процессу европейского строительства и получить от этого выгоду по решению того или иного конкретного вопроса предпринимались не раз. Наиболее активно в этом плане выступают Франция и Германия, которые уже давно говорят о "европейском ядре" или "оси" ЕС.
После речи президента Франции Жака Ширака, открывшего в октябре 1997 г. заседание Совета Европы, президент России Борис Ельцин выступил в поддержку французской инициативы по запрещению противопехотных мин. Конвенция по этому поводу была подписана в декабре 1997 г., но ее не подписали тогда США и Китай. Поэтому, последовавшее вскоре, решение президентов Франции, Германии и России о проведении регулярных трехсторонних встреч европейская общественность расценила во многом как "антиамериканский проект". Ширак первым поддержал идею, присоединив к ней и Германию.
Члены "тройки" встретилась в марте 1998 г., затем в 2003 г. в Санкт-Петербурге и в Нью-Йорке. При этом Берлин, Москва и Париж неоднократно заявляли, что "треугольник" не направлен против каких-либо третьих стран или организаций. Тем не менее, субъект, против которого должен был быть направлен этот союз существовал. В первую очередь это Соединенные Штаты, чьи односторонние действия на мировой арене давно беспокоят европейских политиков. Необходимо также отметить, что неприятие действий Вашингтона в Ираке теснее сплотило три европейские столицы, именно тогда появился тезис о "треугольнике Берлин-Москва-Париж".
У Берлина и Парижа были аргументы для диалога с Москвой вне Евросоюза. После присоединения к ЕС новых членов немецкие и французские политики с удивлением обнаружили, что в лице Венгрии, Польши, Чехии и других стран Восточной Европы вместо партнеров и союзников получили игроков, ориентированных не на достижение общеевропейских целей, а на выполнение воли США. Наиболее четко это проявилось в ходе иракского кризиса, когда новые члены единодушно поддержали агрессию на Ближнем Востоке. Некоторые политологи считают, что вся концепция оси Париж - Берлин - Москва возникла на почве сопротивления Франции, Германии и России американской идее вторгнуться в Ирак, и теперь надобность говорить о таком тройственном союзе отпала.
В настоящее время президент Ширак считает своим главным внешнеполитическим приоритетом укрепление "европейского полюса" на базе ЕС при одновременном упрочении внутри него статуса Франции. И в нынешних условиях социально-экономической нестабильности ни президент Ширак, ни правительство Франции не ощущают "объективных стимулов" к быстрому наполнению отношений с Россией новым конкретным содержанием.
Этот подход наиболее ярко проявляется во французской позиции по вопросу о месте России в формировании системы безопасности ХХI века. Французы солидарны со своими евроатлантическими партнерами в том, что в сложившихся условиях ее реальной опорой является НАТО. Однако, в отличие от Вашингтона, они не считают натоцентристскую модель единственно возможной и полностью отвечающей интересам Парижа. Поэтому, в противовес США, Франция продвигает западноевропейский вариант архитектуры безопасности, основанной на сохранении ведущей роли ООН и ее Совета Безопасности при равноправном взаимодействии всех региональных организаций Европы, в частности ОБСЕ, которая могла бы расширить формат сотрудничества между НАТО и Россией.
Французы рассчитывают на активную поддержку этой идеи со стороны России при разработке Хартии общеевропейской безопасности. Одновременно они стремятся сохранить за собой роль привилегированных собеседников России при развитии ее диалога с НАТО.
Ситуация с Германией складывается по-другому. Россия рассматривается как резерв развития ЕС (экономический и политический). Положительный стимул российско-германским отношениям дает личный контакт Путина и Шредера. Шредер смог выстроить эффективный механизм рабочих отношений с Путиным, что ему пока не удавалось проделать ни с одним главой другого государства. Отношения с Шираком и Блэром из-за различий в интересах внутри ЕС становятся менее доверительными и более осторожными. Что касается Путина, Шредер ощущает расположение с его стороны, и сам старается поддерживать дружеские отношения. Наибольшую озабоченность у немецкой оппозиции вызывает ситуация с Чечней и Ираном. Назвав ход выборов в Чечне "приемлемым", Шредер, по мнению некоторых немецких политологов, дискредитировал себя, якобы не имея на это оснований. Не все в Германии поддерживают и позицию Москвы в иранском "атомном вопросе", считая ее противоречащей германским интересам.
Таким образом, политический и экономический базис для развития отношений с Германией на перспективу (после смены руководства) должен быть заложен уже сейчас. Важным является факт, что на последней встрече "тройки" в Сочи, состоявшейся 31 августа 2004 г., Шредер и Ширак поддержали позицию России по Ирану. Надо отметить, что претензии к России в отношении ее сотрудничества с Ираном выдвигают США, настаивающие на прекращении строительства атомной станции в Бушере. И, тем не менее, европейские лидеры поддержали В. Путина.
С другой стороны отношения между Москвой и "франко-германским локомотивом ЕС" складываются очень непросто. Список разногласий обширный: проблема Чечни, будущее Белоруссии, урегулирование приднестровско-молдавского и грузино-осетинского конфликтов, условия присоединения Москвы к ВТО, проблема Киотского протокола... а сейчас еще и Украина.
При этом влиятельные в Европейском союзе немцы и французы в силах помочь Москве (например, со вступлением в ВТО). В настоящее время и Франция, и Германия понимают, что Россию следует приобщать к расширяющемуся Евросоюзу. Но Германия и Франция члены традиционных клубов ЕС и НАТО. А в рамках НАТО сейчас идет оживленная дискуссия о роли альянса в Ираке. Все предложения блокируются Францией, использующей свое право вето, а Ширак обсуждает новую линию в отношении Ирака с Путиным и Шредером. В основе данной политики Франции - неудовлетворенность действиями США и внешней политикой Дж. Буша.
Поэтому очевидно, что пока не прояснится вопрос отношений с Соединенными Штатами от трехсторонних встреч вряд ли можно ожидать конкретной политики.
России выгодно сближаться с Европой настолько, чтобы, говорить с ней на одном языке ценностей и социальных норм, стать более весомым экономическим партнером. Тогда Европа вполне может изменить свой геополитический и геоэкономический приоритеты - с Запада на Восток. И только тогда речь будет идти уже не о треугольниках типа Париж - Берлин - Москва, а о непосредственном сближении всей Европы с Россией.
Таким образом, у России есть перспективы взаимовыгодного сотрудничества с Евросоюзом, положив в основу франко-германо-российское взаимодействие.
В оформлении публикации использованы фотоматерилы А. Дитякина, сайт "ИТОГИ.ru"
НОВАЯ ПОЛИТИКА (novopol.ru)
24 ноября, 2004
