Национальная идея, на наш взгляд, должна выполнять определенную ориентационную функцию для той части мирового социума (в основном государства-нации), которая разделяет изложенные в ней содержательные положения. Уместно обратить внимание на концептуальные трансформации при переходе от термина "русская идея" как исходного к понятию "национальная идея" как более современному и широкому понятию.
В последние годы произошли аналогичные преобразования и с понятием безопасности, которое в своем наиболее важном виде трансформировалось в понятие национальной безопасности.
До недавнего времени предполагалось, что обеспечение безопасности - это функция лишь таких социальных структур, как государство с его силовыми средствами. Сейчас стало понятным, что обеспечение государственной безопасности - это лишь одна из проблем такого рода. Определенный шаг был сделан в последние годы, когда от государственной перешли к национальной безопасности, как более широкому понятию. Под национальной безопасностью понимается состояние и условия жизнедеятельности нации, гарантирующие, несмотря на наличие и действие неблагоприятных факторов, ее выживание, свободное, независимое существование и процветание. Национальная безопасность России как понятие отражает общие для каждой личности, всех этнонациональных групп и большинства общества (включая и само государство) жизненно важные интересы, их защиту. Причем понятие национальной безопасности включает в себя систему различных видов безопасности - экономическую, социальную, военную, экологическую, политическую, технологическую, информационную и т.д. и т.п.
Вбирая в себя все виды видового и функционального определения безопасности, понятия "национальная безопасность", "национальные интересы", "национальная идея" приобретают многоаспектный, интегрально-системный характер. При этом они не идеологизированы и носят универсальный характер. Об их использовании в теории и практике свидетельствует и то обстоятельство, что поскольку концепция национального государства (государства-нации) легла в основу современной теории международных отношений (в соответствии с которой основными участниками международной политики являются национальные государства), то оно может быть использовано с одинаковым успехом при анализе как внешних, так и внутренних аспектов как развития, так и обеспечения безопасности.
Очевидно, что любая стратегия безопасности, в том числе и национальной, разрабатывается исходя из национальных интересов и ценностей. Понятие "национальные интересы" имманентно связано по своему содержанию с национальной идеей, является собирательным и включает все остальные виды интересов. Аналогичное замечание относится и к понятию национальной безопасности.
Мы присоединяемся к определению А.В. Возженникова, который под национальной безопасностью понимает состояние защищенности жизненно важных интересов личности, общества и государства во всех сферах их жизнедеятельности от внутренних и внешних угроз и опасностей, обеспечивающее их устойчивое развитие1.
Национальная безопасность, на наш взгляд, в "свернутом виде" вбирает в себя все виды безопасности личности, общества и государства. Она выражается в потребности личности, общества и государства в устойчивом прогрессивном развитии, имеет свою историю, тенденции и законы развития. В современном обществе система обеспечения безопасности должна сбалансировать различные, порой конфронтационные и антагонистические интересы различных социальных групп ради удовлетворения общих, жизненно важных интересов каждой личности, группы и общества в целом. Следует согласиться с С.Н. Бабуриным, что нынешний (да и будущий) исторический этап характеризуется не борьбой внутри общества, а борьбой общества в целом за свое самосохраненипе и за выживание нации2.
Национальная идея, скорее всего, окажется междисциплинарно-концептуальным образованием, в которое могут войти в трансформированном виде основные жизненно важные идейные ориентации начала третьего тысячелетия, характерные для российского общества и государства. Вряд ли национальная идея будет "спущена" сверху, как это имело место в советское время, ее формирование, на наш взгляд, будет происходить в результате общероссийской дискуссии.
Учитывая изменившуюся роль государства в жизни общества в последнее десятилетие в России, речь не может идти о возрождении новой официальной идеологии. Однако некоторый "духовный аттрактор", "центр притяжения" идейно-концептуальных исканий, отражающих национальные интересы и жизненно важные потребности, взгляды на будущее страны в составе мирового сообщества, нам, конечно, нужен. Отсутствие национальной идеи означает, что "духовное пространство" будет заполняться иными, зачастую устаревшими мировоззренческими, философскими стереотипами, что у нас и произошло после краха устаревших идеологических установок.
Однако, перед тем как изложить определенную содержательную часть нашей версии национальной идеи, имеет смысл уяснить, что же собой может представлять национальная идея в XXI веке. В отличие от предыдущего тысячелетия сейчас в мире происходят процессы, меняющие сам смысл национальной идеи, и прежде всего это процесс глобализации, о котором сейчас достаточно много пишут.
Кстати сказать, происходящие в России реформы по модернизационной стратегии также можно рассматривать как одно из следствий процесса глобализации в варианте вестернизации. Между тем глобализация в нашем представлении оказывается процессом единого человечества, целостного мирового сообщества пока в рамках той формы (или, как чаще говорят, модели) развития, которую после Конференции ООН по окружающей среде и развитию (ЮНСЕД, Рио-де-Жанейро, 1992 г.), именуют моделью неустойчивого развития. Так назвали современный тип социально-экономического развития, который чреват опасностями и катастрофами, угрожая даже всемирным катаклизмом уже в текущем столетии. Короче говоря, модель неустойчивого развития не обеспечивает ни выживания цивилизации, ни сохранения ее природного фундамента - биосферы и должна смениться новой моделью - устойчивого развития.
Как стихийно развертывающийся процесс, глобализация устанавливает и усиливает взаимосвязи между компонентами и структурами, обществами, государствами и т.п. При этом речь идет об определенной универсализации и транснационализации ряда фрагментов и направлений человеческой жизнедеятельности, экономики и социокультурной сферы. С этой точки зрения происходящие в России реформы, движение к рыночным отношениям, демократии и т.п. (информатизации и т.п.) представляют собой конкретные формы и проявления процесса глобализации по западному образцу. Однако вряд ли имеет смысл видеть в процессе глобализации исключительно "евроатлантический" акцент (хотя он отчетливо виден, и, в отличие от "естественного направления" глобализации, представляет собой "направляемый процесс")- это всемирный процесс, и если он будет идти исключительно в духе вестернизации, то это может привести к столкновению цивилизации западной и восточной, чего, естественно, допустить нельзя.
Учитывая, что глобализация превратилась в ведущую устойчивую тенденцию и даже закономерность цивилизационного развития, а ее основными агентами выступают транснациональные корпорации, банки, другие всемирные и международные организации (а не государства), то это существенно влияет на формирование того духовно-концептуального феномена, который может именоваться национальной идеей. Пожалуй, есть лишь одно государство - США, которое распространяет свои национальные интересы на всю планету, и здесь пока глобализация выступает в качестве утверждения потребностей (прежде всего потребностей в ресурсах) этой и фактически других стран "золотого миллиарда".
При формировании национальной идеи российского общества (а тем самым и российского государства) важно определить заранее, как соединить в ней содержание (ценности, интересы, потребности, надежды и т.п.), которое выражало бы лишь специфику российской духовности и менталитета, евразийские и иные особенности движения нашей страны в будущее или было бы связано с включением России в мировое сообщество, процессом глобализации.
Понятно, такая постановка проблемы схематизирует и провоцирует упрощенное решение. Ведь если мы акцентируем внимание на глобализации, то вряд ли тогда можно назвать искомый концептуальный продукт национальной идеей. Но если мы сосредоточим внимание на своеобразии России и ее развитии в XXI веке, то в этом случае если не реально (это уже не удастся), то теоретически зафиксируем "отделение" страны от мирового сообщества, от процессов глобализации и перехода к устойчивому развитию (который также имеет принципиально планетарный характер и масштаб). Остается признать, что наиболее адекватным должно быть компромиссное решение: национальная идея должна не только содержать в себе специфику российского пути в третье тысячелетие, но и отражать тенденции развертывания грядущего глобального цивилизационного процесса. Еще одна особенность нашего подхода к формированию национальной идеи заключается в том, что мы основное внимание уделяем возможному и желаемому будущему. Фактически все основные известные нам подходы в качестве исходных брали идеи прошлого и частично настоящего, поэтому зачастую речь шла об очередном ренессансе, возрождении идей, эффективность которых подтверждена практикой, ставшей уже историческим достоянием. Однако "пропуск" в будущее, если следовать предлагаемому здесь подходу, получают лишь те идеи, традиции и универсалии, которые будут соответствовать принципам и ценностям модели устойчивого развития. Лишь инвариантное для обеих моделей (устойчивого и неустойчивого развития) могут войти в национальную идею, которая должна, на наш взгляд, выполнять функцию стратегической ориентации мировоззрения и мышления, аккумулируя наиболее фундаментальные "социоприродные" универсалии (наиболее высокого порядка).
В этом будет существенное отличие от "национальных идей" прошлого, скажем, триединства (православие, самодержавие, народность) либо иных предлагаемых сейчас теоретических моделей национальной идеи, уходящих своими корнями в далекую историю России, которые здесь не будем обсуждать. Более того, мы обратим внимание лишь на две стержневые концепции, могущие войти в будущую национальную идею, которая, конечно же, не должна оказаться одномерным (либо двумерным) образованием, а системной концепцией, ориентированной в желаемое будущее. Одна из ее составляющих, на наш взгляд, может быть связана с проблемой безопасности, и прежде всего - национальной безопасности, что больше отражает целостность и специфику российского общества и государства. Вторая составляющая больше отражает общемировую направленность развития, переход к устойчивому развитию, на путь которого должен быть нацелен пока стихийно развертывающийся процесс глобализации.
Уместно также отметить, что обе упомянутые составные части национальной идеи уже имеют свою концептуальную базу в государственных документах, утвержденных соответствующими указами Президента Российской Федерации. Концепция национальной безопасности Российской Федерации впервые была утверждена в декабре 1997 года, а во второй (действующей в настоящее время) редакции в январе 2000 года Концепция перехода Российской Федерации к устойчивому развитию утверждена в апреле 1996 года. Определенные идеи, связывающие эти концепции, содержатся в Послании Президента Российской Федерации Федеральному Собранию по национальной безопасности (июнь 1996 года). Хотя упомянутые выше официальные концепции, на наш взгляд, могут войти в будущую национальную идею, между ними существуют определенные содержательные противоречия, которые должны быть разрешены, по крайней мере на теоретико-концептуальном уровне при формировании национальной идеи.
Нужно иметь в виду, что идея устойчивого развития отнюдь не является западной или пришедшей к нам из далекой Бразилии (на что обращается в внимание в некоторых публикациях3), где в Рио-де-Жанейро на ЮНСЕД лидерами и главами правительств 179 стран был провозглашен курс на переход к устойчивому развитию мирового сообщества.
Провозвестниками идеи устойчивого развития, на наш взгляд, были российские антропокосмисты- К.Э. Циолковский и В.И. Вернадский. Циолковский сформулировал самый первый вариант идеи непрерывного (устойчивого) развития. Речь идет не об употреблении понятия устойчивого развития (во времена Циолковского такого термина не существовало), а о выражении основной идеи этого безопасного типа развития, а именно- выживания человечества, его непрерывного развития, бесконечной смене одних поколений другими. Такая идея содержалась в трудах Циолковского, когда он развивал социально-философскую по своей сути мысль о бессмертии человечества, о вечности его прогресса на Земле и особенно - за ее пределами.
Отличие идеи Циолковского от современных представлений касается главным образом роли планеты в этом процессе "перехода к бессмертию". Основоположник теоретической космонавтики считал, что следует покинуть планету и широко осваивать космос и только благодаря развитию космической деятельности в галактических масштабах человечеству удастся избежать гибели и обрести социальное бессмертие. Сейчас мы по-иному понимаем это последнее: бессмертие человечества возможно лишь на той возможной траектории безопасного развития, которая включает в себя решение глобальных проблем на пути сохранения планеты Земля и ее биосферы.
Циолковский тесно связывал идею социального бессмертия в варианте широкого освоения космоса с распространением и развитием разума, что делает его одним из основоположников учения о ноосфере. Ученый не просто очерчивал астрономические перспективы освоения беспредельных пространств Вселенной, но и видел в этом процессе влияние разума на устройство Вселенной, а мысль рассматривал как фактор в эволюции космоса.
Весьма важно, что калужский ученый непосредственно связывал идею социального бессмертия с проблемой безопасности. Конечно, речь также не идет о том, что ученый употреблял понятие безопасности в том же смысле, как мы его сейчас используем. Однако анализ его работ указывает на то, что именно обеспечение безопасности дальнейшего развития человечества и явилось методологической основой для вывода о возможном бессмертии человечества на пути широкого освоения космоса.
Циолковский обращал внимание на "те мировые враждебные силы, которые могут погубить человечество, если оно не примет против них соответствующих мер спасения. Знание всех угрожающих сил космоса поможет развитию людей, т.к. грозящая гибель заставит их быть настороже, заставит напрячь все свои умственные и технические средства, чтобы победить природу"4 . Среди возможных угроз гибели жизни на Земле Циолковский называл охлаждение Солнца, мощные вулканические процессы, сопровождающиеся землетрясениями, потопами, поднятием и опусканием материков, падение больших болидов (астероидов), комет и т.д. Причем современная наука признает с определенной коррекцией все эти угрозы и опасности возможных космических катастроф, добавляя и новые, более конкретные угрозы (типа встречи Земли с крупным астероидом).
В качестве универсального и не существующего в его времена средства парирования (предотвращения) этих угроз Циолковский предложил создание ракетно-космических средств, благодаря которым человечество сможет освоить не только околосолнечное пространство и пространство иных звезд, "свежую энергию" которых оно может использовать и в целях своего развития. Как видим, философско-методологический анализ генезиса идей устойчивого развития и проблемы безопасности приводит к выводу об их тесной взаимосвязи. Причем первоначальные идеи такой взаимосвязи содержались в работах российских антропокосмистов, и особенно в трудах К.Э. Циолковского.
Не менее важную роль в формировании идей устойчивого развития сыграл В.И. Вернадский, создавший учение о сфере разума (ноосфере). В Концепции перехода РФ к устойчивому развитию речь идет о ноосфере как целевой ориентации устойчивого развития, когда критерием индивидуального и национального богатства станут духовные ценности и знания человека, живущего в гармонии с окружающей средой.
Именно на фундаменте учения о ноосфере фактически строится сегодня концепция устойчивого развития, на что обратил внимание В.В. Путин на саммите АТЭС "Бизнес и глобализация" 15 ноября 2000 года в Брунее. Можно сказать, что происхождение идеи устойчивого развития имеет российские корни и глобально-космическое содержание, характерное для русских космистов. Это важно и потому, что национальная идея должна иметь "отечественный фундамент" и вместе с тем должна также стать мировоззренческим ориентиром для всего XXI века и даже третьего тысячелетия. Именно в этом веке и тысячелетии должно разрешиться противоречие между старой моделью цивилизационного развития (т.е. неустойчивого развития) и пока только теоретически декларируемой моделью устойчивого развития, которой, на наш взгляд, надо придать более четкую ноосферную ориентацию. В зависимости от этого XXI век станет либо веком глобальной антропоэкологической катастрофы, либо веком выживания и устойчивого развития цивилизации. Специфика перехода России к устойчивому развитию, помимо прочего, связана с тем, что этот переход по историческим масштабам времени совпадает с переходом к рынку и демократии. Важно, чтобы дальнейшие реформы и государственные решения ориентировались на разрабатываемую сейчас стратегию устойчивого развития РФ, а не только на модернизационные рецепты сторонников движения по модели неустойчивого развития. Если стратегия устойчивого развития окажется в фокусе формируемой сейчас национальной идеи, наша страна обретает духовный стимул ухода от модернизационно-догоняющих преобразований, все более уводящих страну на периферию не оправдавшей себя траектории мирового развития, и сможет перейти к опережающим и сбалансированным действиям путем принятия комплексных решений в духе новой цивилизационной парадигмы.
Модернизация - это способ развития в модели неустойчивого развития, которое одновременно является развитием неравномерным, асимметричным, где произошел раскол мира на развитые и развивающиеся, бедные и богатые страны, лидеров постиндустриализма и аутсайдеров и маргиналов цивилизационного процесса. Отсюда и появляется необходимость для менее развитых стран приблизиться к более развитым странам, к их уровню благосостояния и качества жизни населения, т.е. развиваться по подобию последних. С помощью модернизации (и вестернизации) как проявлений глобализации нельзя вступить в общество устойчивого развития, поскольку ни в одной стране сейчас такого общества не существует. В этом смысле, т.е. по отношению к будущему образу этого общества, абсолютно все страны оказываются "развивающимися", если угодно - "транзитарными", или "УР-транзитарными" (УР - сокращение термина "устойчивое развитие").
Особенность развития России в будущем связана с тем, что необходимо и далее "вписываться" в мировой процесс, который в своем поступательном движении вынужден "раздваиваться". Это раздвоение связано, во-первых, с тем, что происходит дальнейшее "инерционное движение" в рамках традиционной модели (неустойчивого) развития, и, во-вторых, должен осуществляться переход к новой цивилизационной стратегии. Поэтому в ходе реформирования в России будут проявляться как модернизационная (догоняющая развитые страны) стратегия, так и все более активно развертываться переход к устойчивому развитию. Однако пока в концепциях, доктринах и других прогнозных официальных документах речь идет только о модернизации и обеспечении безопасности в старой модели развития (либо об уходе в прошлое страны). Нашему обществу и государству важно четко определить свою позицию в отношении более активного участия в процессе перехода к устойчивому развитию с тем, чтобы мы опять не оказались на периферии мирового развития, начинающего отходить от формы развития, ведущей цивилизацию к катастрофе.
В идее устойчивого развития соединяются в одно системное целое две важнейшие тенденции- изменения и сохранения, кардинального реформирования и рационального консерватизма. Изменение модели развития (от неустойчивого и опасного к устойчивому и безопасному) - это фундаментальная трансформация цивилизационного развития. Однако эти предполагаемые изменения будут осуществляться во имя сохранения как человечества, так и окружающей его природной среды, прежде всего биосферы. Выживание и неограниченно долгое развитие цивилизации, сохранение той качественной определенности, которой человечество достигло к началу третьего тысячелетия, представляет собой, на наш взгляд, ядро глобально-консервативного мышления, которое, конечно, отличается от иных направлений консерватизма. Устремленность в будущее, глобально-космический настрой и ориентация на более инвариантные и универсальные ценности - в этом особенность "устойчивого" консерватизма.
Представляется, что в формирующейся национальной идее вопросы безопасности и устойчивого развития должны интегрироваться в единую концептуальную систему. Ведь в новой модели безопасность будет обеспечиваться через устойчивое развитие, а устойчивое развитие органически включит в себя обеспечение безопасности. Это не будут два самостоятельных, отделенных друг от друга вида деятельности - основная (созидание) и дополнительная (обеспечение безопасности), как это сейчас имеет место в современной модели развития, которая с точки зрения кибернетики характеризуется положительной (саморазрушающейся) обратной связью в системе "общество - природа". В модели устойчивого развития безопасность будет обеспечиваться главным образом не через защиту, а преимущественно через развитие, причем это будет самоподдерживающее сбалансированное развитие, которое не будет порождать (а тем более умножать) опасностей, угроз и т.п. В новой модели реализуются иные принципы и самого развития, и обеспечения его безопасности, составляющие целостную и все более гармоничную систему, способствующую сохранению общества и природы.
Только такая модель устойчивого развития перестанет быть концепцией нарастания конфликтов и катастроф, о чем беспокоится В.И. Давиденко5.
Россия, включаясь в глобальный процесс перехода к устойчивому развитию, на наш взгляд, должна будет сделать акцент на решении своих внутренних проблем, гармонизации своего развития с другими странами планеты, взявшими курс на реализацию той же общецивилизационной стратегии. Реально лишь постепенное согласование национальных и глобальных интересов, связанных с глобальным переходом к устойчивому развитию, ибо принесение в жертву национальных интересов в пользу общечеловеческим нереально как в объективном, так и субъективном плане, и такую позицию официально демонстрирует и будет ее придерживаться не только Россия.
И в этой связи переход к устойчивому развитию создает для России некоторые новые возможности по включению в глобальный переходный процесс, но вместе с тем инициирует, особенно со стороны развитых стран, опасности и угрозы информационно-политических, силовых, экономических и других негативных воздействий. Под видом устойчивого развития со стороны внешних и внутренних его оппонентов могут и будут предлагаться действия, явно ему противоречащие, не говоря уже об открытых оппонентах этой стратегии развития, явно предпочитающих личные и групповые интересы глобальным интересам всего человечества. Их мнение должно быть учтено, поскольку пока нет единственно верной и всеми признанной концепции и стратегии устойчивого развития, которую все страны и народы готовы реализовать начиная уже с 2005 года, на что нацеливают государства, входящие в ООН, решения Всемирного саммита по устойчивому развитию, состоявшегося в сентябре 2002 года в г. Йоханнесбурге (ЮАР)6.
В рамках глобалистики вначале предполагалось, что необходимо создавать специфические средства обеспечения безопасности для каждой опасности (угрозы), для каждой глобальной проблемы в отдельности. Однако, поскольку количество глобальных проблем только увеличивалось, как и число негативных последствий развертывающегося процесса глобализации, от подобного подхода пришлось отказаться. Создание отдельных средств и систем обеспечения безопасности привело бы к тому, что фактически все усилия человечества сводились бы к созданию этих средств (например, экологи подсчитали, что для целей обеспечения устойчивости экосистем и обеспечения стабильности биосферы человечеству пришлось бы тратить 99% всех своих финансовых и иных средств).
Подобная ситуация в сфере обеспечения безопасности в модели неустойчивого развития (не говоря уже о собственно процессе развития) свидетельствует в пользу бесперспективности современной (а фактически продолжающейся много тысячелетий) модели (формы) человеческого развития. Однако для того, чтобы цивилизация существовала и нормально функционировала, необходимо обеспечивать ее безопасность в любой форме (модели) развития, ибо безопасность выступает фундаментальной, жизненно важной потребностью как всего человечества, так и каждого человека (в принципе - всего живого на Земле).
Безопасность жизнедеятельности человека и социума столь же важна, как удовлетворение потребностей в дыхании, воде, пище, жилище, одежде, энергии, информации и т.п. Вот почему обеспечение безопасности в модели неустойчивого развития вышло на первый план по сравнению с процессом развития (социально-экономическим прежде всего). Но теперь безопасность уже в глобальном масштабе необходимо обеспечивать иными средствами, совершенно другими механизмами, когда сам процесс развития уже не отделялся бы от обеспечения безопасности.
Любое общество, государство, экономика не могут обеспечить свою долговременную стабильность и безопасность без перехода на путь устойчивого развития как безопасного типа развития. Однако к стабильности и безопасности (даже кратковременной) также необходимо стремиться и в рамках модели неустойчивого развития для того, чтобы начать переходить к обществу и государству с устойчивым развитием, гарантирующим обеспечение стратегической безопасности. Поэтому стремление к стабильности - это создание государственно-правовой, экономической и иной базы для реализации государственной политики перехода страны к устойчивому развитию.
Сказанное выше приводит к новому пониманию проблем обеспечения безопасности. Ведь в законе РФ "О безопасности" (утвержден 5 марта 1992 г.) понятие безопасности определяется как "состояние защищенности жизненно важных интересов личности, общества и государства от внутренних и внешних угроз". Согласно этому определению, обеспечение национальной безопасности Российской Федерации - это деятельность государства, всего общества и каждого гражданина в отдельности, направленная на защиту национальных интересов и национальных ценностей и их приумножение. Между тем, как сказано в упомянутом Послании по национальной безопасности Президента РФ Федеральному собранию, обеспечение безопасности не сводится только к защите; идея национальной безопасности тесно связана с концепцией устойчивого демократического развития, выступает в качестве ее неотъемлемой части и одновременно условия ее реализации. В этой связи обеспечение безопасности должно быть направлено не только на предотвращение угроз, но и на осуществление комплекса мер по развитию и укреплению прав и свобод личности, материальных и духовных ценностей общества, конституционного строя, суверенитета и территориальной целостности государства.
Концептуальные положения о тесной связи проблемы безопасности и стратегии устойчивого развития важно реализовать в практике принятия государственных решений, в особенности на уровне доктрин и концепций, а также законотворческой деятельности. В ряде стран законопроекты проходят экспертизу на возможные социально-экономические последствия, а также проводится анализ риска. В России такую экспертизу проходят лишь некоторые государственные проекты и решения. Формируется новая философия формирования национальных интересов и обеспечения безопасности, которую следует провести во всех уже принятых и принимаемых официальных документах по проблемам безопасности, какой бы области деятельности они ни касались.
Это связано в основном с тем, что обеспечение безопасности в любом ее виде пока мыслилось в старой модели развития, т.е. модели неустойчивого развития. В соответствии с таким мировоззренческим принципом, как показывает практика, принятие государственных решений носит несистемный, в основном ведомственный характер. В существующей практике принятия государственных решений в России существует противоречие, которое необходимо разрешить для существенного повышения их (решений) эффективности. Данное противоречие заключается в том, что государственные решения, как правило, принимаются без учета обеспечения безопасности их реализации и в дальнейшем принимаются решения Советом безопасности РФ в его области компетенции.
Недавний характерный пример подобной процедуры принятия решений: Правительство РФ обсуждает и принимает (одобряет) Основные направления социально-экономического развития страны до 2010 года, и спустя почти год начинается работа по разработке новой редакции "Государственной стратегии экономической безопасности Российской Федерации до 2010 года", которая была завершена в середине 2002 года (и тоже рассчитана на те же сроки).
Обратим внимание также на то, что смена цивилизационных моделей развития в начале XXI века в значительной степени определяется именно проблемой обеспечения безопасности. Модель неустойчивого развития в социотехнологическом ряду развития связана в основном с периодом человеческой истории, характеризующимся развертыванием и экстенсивным ростом производящей хозяйственной деятельности. Это, по сути, период индустриального и в значительной степени даже становления постиндустриального общества. Поэтому появляющиеся иногда мнения о том, что переход от индустриального к постиндустриальному обществу можно считать переходом к устойчивому развитию, является безосновательным. На наш взгляд, переход к устойчивому развитию отнюдь не тождествен переходному процессу к фазе постиндустриализма, ведь именно в этом последнем проблемы обеспечения безопасности оказываются наиболее острыми по сравнению со всеми этапами и периодами социально-экономического и социально-технологического развития.
Переход к постиндустриальному обществу - это перспектива развития далеко не всех стран мирового сообщества в силу известной ограниченности природных ресурсов и существенного ухудшения природных (экологических) условий на планете. Между тем переход к устойчивому развитию - это реальная возможность выживания цивилизации, объективная необходимость для всех стран и народов Земли, независимо от того, на каком уровне развития они находятся - аграрном, индустриальном, постиндустриальном либо ином. К устойчивому развитию необходимо переходить в глобальном масштабе и по историческим масштабам времени фактически одновременно. Переход от постиндустриального общества (т.е. неустойчивого развития) - не менее сложный процесс, чем переход от иных общественно-экономических формаций и социально-технологических этапов, где есть свои особенности, сложности и проблемы. И на первый план здесь выступают проблемы безопасности, ведь те страны и другие объекты обеспечения безопасности, которые будут переходить на новую цивилизационную модель, окажутся в лучших условиях с точки зрения предотвращения негативных изменений: они будут развиваться более гармонично.
С позиций социально-технологического подхода переходным этапом от "неустойчивого" к "устойчивому" обществу окажется информационная цивилизация, которая на данной фазе своего развития находится еще в старой модели развития. Однако без достаточно развитого информационного общества вхождение в "эру устойчивого развития" в принципе нереально, и поэтому информатизация общества является предпосылкой дальнейшего поступательного движения по пути устойчивого развития (тем более при его ноосферной ориентации).
В условиях глобального перехода к устойчивому развитию формируется ряд противоречий, причем наиболее важное, с нашей точки зрения, противоречие - между новой и старой моделями развития и, соответственно, между новыми и старыми методами обеспечения безопасности. Упомянутое противоречие уже сказывается на мировоззрении, ориентации сознания людей, в частности на принятии или неприятии идей устойчивого развития, выдвижении на приоритетное место силовых или ненасильственно-консенсусных механизмов обеспечения безопасности, защите традиционных интересов либо их рационально-оптимальные трансформации в духе новой цивилизационной парадигмы. Нам представляется, что в зависимости от разрешения этого противоречия, которое, несомненно, станет трансформировать все области человеческой деятельности, зависит, окажется ли XXI век веком перехода к выживанию цивилизации и становлению общества устойчивого развития (ноосферы в зрелой фазе последнего) либо человечество и дальше стремительно будет сползать к глобальной катастрофе.
В статье мы привели некоторые аргументы, свидетельствующие о том, что проблема связи обеспечения безопасности и устойчивого развития может и должна войти в формируемую национальную идею. Может ли эта связь претендовать на то, чтобы войти в "идеологию" XXI века?
В какой-то мере мы полагаем, что может, если исходить из того, что задача идеологии, как считает А.А. Зиновьев, - приучить какое-то множество людей сходным образом думать о каких-то явлениях, совершать какие-то поступки сходным образом7. В концепции устойчивого развития содержатся мировоззренческие основания для подобного рода мышления и действий людей, но поскольку это не отражение, пусть даже извращенное, реальности, а нормативный прогноз (сценарий), то пока это не идеология. Нужно также иметь в виду, что идея устойчивого развития наукой пока не обоснована в той степени, в которой это необходимо для применения всех критериев научности (несмотря на уже появившиеся попытки научной аргументации обсуждаемой идеи)8.
Уместно высказать соображения о соотношении понятия "устойчивое развитие" и такой важной формы развития, как прогресс. Ряд авторов полагают, что устойчивое развитие - это новая форма не развития вообще, а именно прогрессивного развития. Мы также поддерживаем эту точку зрения, хотя полагаем, что устойчивое развитие - это более широкое и системное образование, нежели просто традиционное понятие прогресса.
Мы высказываем гипотезу о том, что, наряду с известными в философской теории развития основными типами развития - прогресса, регресса и одноплоскостного развития, имеет смысл выделить принципиально новый тип развития - устойчивое развитие. Особенность устойчивого развития (не только в социальном аспекте) как типа развития кибернетических систем заключается в том, что оно может сочетать в себе на различных этапах все три упомянутых типа развития (прогресс, регресс, одноплоскостное развитие), образуя специфическую темпорально-пространственную сбалансированную систему, сохраняющую свою качественную определенность. Общим условием бытия этой целостной системы развития является обеспечение безопасности как во времени, так и в пространстве ее неопределенно длительного существования. В этом понимании устойчивое развитие в ряде случаев может реализоваться и на регрессивном направлении, если оно обеспечивает некоторое время безопасность и целостность (соответствующее качество) существующей системы даже при определенной потере ее сложности и разнообразия (но без полной деградации). Особый интерес на социальном уровне, на наш взгляд, представляет устойчивое развитие, обеспечивающее непрерывный прогресс общества и одновременно его безопасность, включая и сферу взаимодействия с окружающей средой.
1 Возженников А.В. Национальная безопасность в контексте современного политического процесса России: теория и политика обеспечения: Автореф. дисю ... докт. полит. наук. - М., 2002. С. 25.
2 Бабурин С.Н. Указ. соч. С. 9.
3 См.: Давиденко В.И. Национальная опасность национальной безопасности //Национальные интересы. 2002. N 4. С. 18.
4 Циолковский К.Э. Земные катастрофы (мировые катастрофы) //Архив РАН. Ф. 555. Оп. 1. Л.51.
5 Там же.
6 См. "Вестник РАЕН" (2002. Т. 2. N 4), посвященный Всемирному саммиту по устойчивому развитию.
7 См: Зиновьев А.А. Философия как часть идеологии //Государственная служба. 2002. N 3.
8 См.: Научная основа стратегии устойчивого развития Российской Федерации. - М., 2002.
Аркадий Дмитриевич УРСУЛ
директор Института устойчивого развития и безопасности РГТЭУ, академик АН Молдовы и РАЕН
Александр Леонидович РОМАНОВИЧ
председатель совета директоров издательского дома "Друг", кандидат политических наук, член-корреспондент РАЕН
www.ni-journal.ru
15.03.2003
