О фильме "4"
Ранним ноябрьским утром в петербургском Доме кино состоялся просмотр фильма молодого московского режиссера Ильи Хржановского "4" по оригинальному сценарию Владимира Сорокина. Зал был, на самый оптимистический взгляд, практически пуст. А зря... Сценарий Сорокина нигде не публиковался, у фильма "4", успевшего, правда, побывать на фестивале в Венеции, нет разрешения на прокат и, похоже, не будет. В ночном столичном баре сталкиваются и принимаются, интересничая, врать друг дружке трое: проститутка, выдающая себя за директора по продажам рекламной фирмы, оптовый торговец мясопродуктами, объявляющий, будто он служит в Администрации президента, и настройщик роялей, называющий себя биологом из "почтового ящика" и рассказывающий фантастическую историю (этой ролью - ведь фильм снят несколько лет назад - дебютировал в кино музыкант и поэт Сергей Шнуров, успевший позднее засветиться у других режиссеров). Оказывается, эксперименты по клонированию (называя его дублированием) в нашей стране начали еще при Сталине и Берия. И никогда не прекращали. К настоящему времени счет только человеческих "дублей" идет на многие и многие тысячи (а клонируют, разумеется, не только людей). Причем в ходе экспериментов установлено, что самые удачные дубли получаются при клонировании четверками. "4", как выясняется - это вообще магическое число. А что такое тройка? Четверка, из которой выпал один элемент. Трое в ночи расходятся, разругавшись, - и попадают в мир, в котором и впрямь правит магическое число 4. Торговцу мясом предъявляют четырех поросят невиданной "круглой" породы, покойный Хвост в эпизодической роли кормит рыбок в четырех аквариумах, Шнур играет на четырех роялях, на ночных улицах злобно воют четверки собак, проститутке наговаривают на автоответчик известие о смерти ее сестры-близняшки (одной из четырех), страшные старухи на поминках зарубают одну свинью из четырех (и, сожрав, как свиньи, бросают свиную голову на съедение трем осиротевшим хрюшкам). На оргии, с которой явилась в ночной бар героиня, обнаженных тел тоже, разумеется, ровно четыре штуки. И с ее уходом остается три... В конце фильма взмывают в небо, унося пушечное мясо в "горячую точку", четыре самолета, и вслед за этим по безлюдному шоссе проезжают четыре поливальные машины. В самых неожиданных компаниях и обстановках назойливо сквозит мотив тиражирования: настройщик роялей пляшет на дискотеке в окружении аж нескольких десятков точно таких же "шнуров". В жуткой деревне лепят на продажу кукол из хлебного мякиша - и все на одно лицо, которое в финале картины оборачивается посмертной маской удавленника Мурзенко. Питерский сценарист и актер сыграл здесь свою первую большую роль - единственного мужика, оставленного на племя во всей старушечьей округе, граничащей с полигоном, тюрьмой и мясозаводом (чем опять-таки образуется магическое число 4). Постепенно начинаешь подозревать, что дублей в России не десятки или сотни тысяч, как утверждает, фантазируя, пьяный настройщик, а без малого сто пятьдесят миллионов. Не считая, разумеется, свиней, собак, самолетов и поливальных машин. Подозреваешь, что мы все испечены, как караваи в старушечьей печи, четверками. И назначение у всех, как у тех же караваев, максимум двойное: либо нас сожрут, либо разжуют беззубыми ртами, чтобы превратить в мякиш, а из мякиша вылепят - и тоже четверками - бездушных кукол. Которых - как в фильме - разорвут в тряпичные клочья, добираясь до хлебного мяса, голодные псы. И тоже четверками. (Занимательная нумерология заставляет вспомнить роман Виктора Пелевина "Числа", в котором эта тема главенствует, а в гротескном образе банкира Сракандаева выведен, по мнению критики, сценарист фильма "4" Владимир Сорокин. Режиссер Хржановский рассказал автору этих строк, что Сорокин с Пелевиным познакомились как раз на съемках этой картины четыре года назад. Но это так, кстати.) Прозаик Сорокин сейчас чувствует себя ВПЗР (Великим Писателем Земли Русской). Пишет, увы, соответственно - начиная со "Льда", продолжая "Бро"-м и весьма симптоматично перебравшись из радикального издательства "Ad Marginem" к "Захарову", специализирующемуся главным образом на литературном ширпотребе. Заслуженный элитарный успех "Голубого сала" негаданно обернулся массовыми тиражами (вовремя подсуетились путин-югенд) - и писателю захотелось и дальше выдавать на-гора блокбастеры. Но компромисс с судьбой, как правило, бывает односторонним (Ст. Ежи Лец) - и еще одного Акунина из автора "Нормы" и "Очереди" не вышло. Однако тут перед нами Сорокин, каким он был самим собой задуман и выстроен или, если угодно, выблеван - Сорокин в собственном соку. К счастью. И, опять-таки к счастью, режиссура полностью адекватна литературной основе. Брезгливым и нервным рекомендую выйти, остальным настоятельно советую посмотреть. Шоковое, а в кульминационных точках - электрошоковое воздействие гарантировано. По Сорокину снимают на удивление хорошие фильмы. Такова и "Москва" Зельдовича, и - с некоторыми оговорками - "Копейка" Дыховичного. Но в обеих этих лентах сумрачно-отвратительный мир писателя дан лишь намеком, в крайнем случае, пунктиром. Женщина, которую берут сквозь карту России, проделав отверстие в том месте, где на карте находится Москва, - в первой картине; Краско-младший в роли служивого кагэбэшника, попивающего начальническую мочу, - во второй; и еще по две-три (ну, не по четыре же) краски и красочки того же рода в каждом из двух фильмов. Картина "4" - радикальна и бескомпромиссна, как подлинный, заматеревший, но не забронзовевший Сорокин, - если не в большей степени. Потому что Владимир Сорокин, в отличие от Ренаты Литвиновой, ставит ноль не "этой планете", а "этой стране". России. Тогда как к Китаю и в особенности к Японии относится куда мягче. Режиссер Хржановский тоже ставит России ноль, но категорически отказывается от сорокинского "низкопоклонства перед Востоком". Да ведь и впрямь: какая коррекция кармы, какая сансара, какая, на хрен, нирвана, если нас клонируют, чтобы сожрать, и процесс этот, раз начавшись, идет по гегелевской спирали? И потом, Сорокин писатель городской и умозрительный - а в фильме "4" страшнее всего деревня, быть умозрительной не могущая по определению. Настройщик в исполнении Шнурова попадает в колонию, всех заключенных которой грузят на борт самолета и везут на войну. Но их не вернут грузом-200, их просто съедят. А "сотрудник Администрации президента" торгует, наряду с прочим, "девятилетней давности консервами Кантемировской дивизии", потому что для него главное, чтобы "мясом пахло". И погибает в аварии, спасая собаку. А проститутка-рекламщица сжигает всех не сожранных собаками кукол из мякиша на могиле у сестры-дубля - предательницы и разлучницы (даже у нас, у дублей, свои страсти). Сжигает, полив самогоном, - и вслед за тряпичной одежонкой занимается деревянный крест. И у всех кукол на этом аутодафе - лицо удавленника. Утром выпьешь - день свободен, говорят у нас. А посмотришь утром такую картину - и весь день будешь сходить с ума. Впрочем, в фильме "4" предложен и рецепт против душевных и духовных недугов: надо пострелять из гранатомета - сразу развеселишься. В контексте отечественного кинематографа, кишмя кишащего сангвиниками, флегматиками и меланхоликами, но ни в коем случае не холериками, дебют Ильи Хржановского исполнен прежде всего темпераментологической новизны. Оборачивающейся и новизной художественной. Заставляя зрителя (которого у картины, еще раз напомню, нет и не предвидится) заподозрить, что кино может и должно быть экстремальным видом спорта. Пусть и проводят у нас ежегодные чемпионаты лишь по бегу в мешках, по нанайской борьбе и по поеданию наперегонки хот-догов.
ТОПОРОВ В. Черный квадрат Хржановского // Сеанс. 2004. N 21/22.
http://www.russiancinema.ru/template.php?dept_id=15&e_dept_id=1&e_person_id=1012
