Александр МУРАШЕВ
Владимир Дмитриевич Небайкин – неутомимый исследователь, один из первых исследователей-биологов, признанный в Дальневосточной народной академии наук. Родился он 15 августа 1956 года в поселке Сибирцево (так стали называть железнодорожную станцию Манзовка после 1972 года) Черниговского района Приморского края. Отец Владимира – шахтер шахты №7-7 бис города Артема, впоследствии переименованной в шахту «Озерная». Мать – работница хлебокомбината. Из детей он старший. Кроме Владимира еще трое: сестра и двойняшки. Старшему, как всегда, доставалось от родителей и за свои грехи, и за проделки младших сестренок и братика.
Впоследствии Владимир Дмитриевич вспоминал: «Мы росли в атмосфере партизанской романтики. Этому способствовали массовые советские праздники, шествия с красными знаменами, встречи с партизанами, на которых они рассказывали малышам о проведенных диверсиях. И, разумеется, дети, со свойственной им непосредственностью, пытались подражать дедам на уровне невозможного в мирное советское время. Нам хотелось посмотреть все в действии, вот и играли в «войнушку». В гражданскую войну в нашей школе размещался штаб партизан.
Перекинув проволоку между перилами моста ребятишки «пускали под откос» мотоциклистов. Машины под откос не летели, так как проволока для них была слаба.
Следуя традициям моей юности, из «октябрят» перешел в «пионеры», затем в «комсомол». Учиться было некогда, любил гулять. Однако и чтение занимало значительное время».
К сожалению, дома у Небайкиных не было своей библиотеки, поэтому школьная и общественная библиотека шахты №7-7 бис были наиболее посещаемые им заведения. Родители несколько раз безуспешно пытались «выписать» своего старшего сына из библиотек, чтобы он больше времени уделял урокам.
В старших классах Владимир увлекся книгами о путешествиях, о растениях и животных. К тому времени началось переиздание Большой Советской Энциклопедии, и юноша большую часть каникул проводил, переписывая из томов энциклопедии сведения о растительном и животном мире. К выпускному классу он переписал сведения из восьми томов. Владимир Дмитриевич до сих пор хранит свои первые конспекты и заметки в общих тетрадях, исписанных мелким почерком.
10 классов Владимир окончил в 1973 году в школе №16 г.Артема. Естественно, возник вопрос, чем заниматься дальше. Шахтерский быт располагал к основательности. По мнению родителей, мужик должен обеспечивать будущую семью при помощи серьезной, «мужской» профессии, связанной с управлением добывающими механизмами. Поэтому Владимиру уже заранее был определен жизненный путь – экскаваторы, угольные комбайны, а дальше семья и тяжелый быт шахтера.
После окончания школы он поступил в техническое училище поселка Тавричанка, расположенного недалеко от Артема. Учился на экскаваторщика шагающих экскаваторов. В ковше такого гиганта свободно размещается автомобиль класса «Волга». Родители упорно отговаривали, предлагая найти что-нибудь, по их мнению, более управляемое. Уступив их просьбам, Владимир вновь поступил в училище, на этот раз железнодорожное №6 г. Владивостока. По специальности электромонтер-ремонтник. Училище окончил с отличием.
До 1975 года ремонтировал электродвигатели, снятые с военных кораблей, подводных лодок и судов китобойной флотилии. Предприятие «Эра» официально значилось в числе гражданских. Номенклатуру его продукции составляло одно название – «чудо-печка». Хотя любому здравомыслящему человеку было ясно, что такой гигант в советской стране не может быть создан для сугубо гражданских целей, в то же время не полагалось громко говорить об этом. Всеобщий заговор молчания, окутывающий военные отрасли сферы производственной деятельности, сегодня кажется заговором малышей в детском саду.
Окружающая богатейшая природа Приморья не осталась незамеченной юношей. Лес был рядом. На полянах дети ловили бабочек и майских жуков. В лесу полно цветов, таких загадочных, благоухающих, живых. А непродолжительные экскурсии по живописным берегам небольшой горной речки в мечтах превращались в трудные экспедиции по неприступной и неизведанной местности.
Работая на заводе, по вечерам он посещал подготовительные курсы биолого-почвенного факультета Дальневосточного государственного университета и душой стремился к самостоятельным научным исследованиям. Романтика научного поиска, раскрытая в популярной литературе, в сочетании с личной любознательностью притягивала и заполняла все мысли и мечты.
Вскоре пообещали работу лаборанта в Тихоокеанском научно-исследовательском институте рыбного хозяйства и океанологии (ТИНРО). Молодой человек немедленно берет расчет на заводе и, окрыленный открывающимися перспективами окунуться в мир науки, бежит в институт. Но, оказалось, он поспешил. Вакансии не было. Пришлось еще год работать на мебельной фабрике в качестве электромонтера по ремонту электрокар, пока не появилась долгожданная вакансия. И вот, свершилось! Весной 1977 года он становится сотрудником ТИНРО. Пока роль «немногословная» – старший лаборант, но это уже начало научной карьеры. Владимира сразу же откомандировали на биологическую станцию института в заливе Петра Великого на острове Попова. Приобретенный здесь опыт пригодился ему в дальнейшей самостоятельной работе.
Задание было не из простых. На месте бывшей фермы по разведению норок надо было построить лабораторный корпус для изучения морских животных. Первое время приходилось ночевать в получердачном помещении разрушенной военной казармы. Под лаборатории следовало переоборудовать помещение фермы. Пришлось самостоятельно осваивать все строительные специальности – от столяра до сварщика.
Параллельно Владимир вел научные наблюдения. Специфика труда и методики исследований требовали умения работы в аквалангах и навыки управления мотоботом.
Основной темой научной работы лаборатории было исследование проблем разведения лососевых и животных кормов для них. Научная группа состояла из двух человек: старшего лаборанта – это Владимир Небайкин и старшего научного сотрудника. Руководительница вскоре уехала во Владивосток, и вся тяжесть труда легла на плечи молодого лаборанта. Но он не унывал.
Незаметно пролетели три года. Не сравнимый с земным, подводный мир очаровал исследователя. Именно исследователя, потому что в это время уже сформировались основные качества, свойственные ученому: скрупулезность, последовательность и объективность, а знания добывались в процессе труда и постоянной учебы. С сопок открывался фантастический мир многочисленных островов залива, переливающегося яркими красками в лучах заходящего солнца. Необычный животный и растительный мир архипелага переносил Владимира как бы в другое измерение. И хотя поездки в шумный, суетливый город Владивосток были кратковременны, Владимир старался не задерживаться там. В том же 1977 году он поступил на заочное отделение ДВГУ. Поездки участились.
В этот период Владимир сдружился с братьями Ляховскими, жившими на острове Попова – Юрием и Александром. В ТИНРО Юрий заведовал мотоботом и совместные поездки к отдаленным островам закалили их дружбу. До сих пор Владимир Дмитриевич поддерживает эту дружбу и благодарен Юрию за участие в его работе. Впоследствии на островах был организован морской заповедник. Расположенная рядом погранзона и многочисленные патрули служили основной помехой в работе. Приходилось быть все время начеку не от акул, а от властей – пока разберутся… Однажды пришлось просидеть в акваланге под палящим солнцем несколько часов. Чуть не сгорел заживо, поливая раскаленный скафандр морской водой.
- Меньше боялись тайфунов, чем охранников, - вспоминает он.
В 1997 году Владимир Дмитриевич вновь посетил остров Попова. Картина страшного разрушения на месте бывших лабораторий привела его в замешательство: «перестройка» и здесь поработала. Дорогостоящие трубки - чехословацкое стекло – оказались разбиты. Разбито оборудование, аквариумы. Переколочены все магистральные трубы, по которым подавалась морская вода – все весьма дорогостоящее. Музей океанологии еще сохранился, но в жалком состоянии, а ведь его руками сделаны многие экспонаты этого музея. Несколько его крабов (различные жизненные формы) хранятся даже в Хабаровском краеведческом музее, а его богатейшей коллекции бабочек позавидуют многие музеи мира.
Эти акты вандализма после целой эпохи перевоспитания населения в духе коллективизма наводили на глубокие размышления.
На третьем курсе потребовалось определиться в специализации. Что выбрать, ботанику или зоологию? Выбор дался нелегко. Но все определило его первое увлечение. Это как первая любовь, светлая и в то же время ревностная. В восьмом классе Владимира потрясли две книги: «Охота за растениями» Д. Рида и «По следам Робинзона» Н. Верзилина о применении в быту дикорастущих растений, в том числе и пищевых. С тех пор он сделался настоящим охотником за растениями. В десятом классе он задумал написать такую же книгу и собрал для нее материал. Таким образом, он выбрал ботанику и в 1979 году перешел работать в Ботанический сад АН СССР, расположенный в пригороде Владивостока, не теряя связи с ТИНРО. Спектр исследований расширился. Теперь Владимир приезжал на остров изучать растительный мир, а ранее исследовал подводное царство.
Работа в лаборатории «Флора Дальнего Востока» заключалась в поиске, сборах, разведении редких, декоративных и лекарственных растений. Как правило, редкие виды встречаются в труднодоступной местности, каждому виду соответствует свой определенный ландшафт. Особое предпочтение Владимир отдавал своей первой любви - дикорастущим пищевым растениям, - любви, навеянной книгой «По следам Робинзона». Что же то главное, что определило его выбор? По-видимому, стремление к движению, возможность познания нового в процессе опасного поиска, сопряженного с приключениями, преодолением неудобств и лишений, свойственных кочевому образу жизни таежника и исследователя-полевика. Именно, продвигаясь по опасным звериным тропам в глубь непредсказуемой тайги, карабкаясь по кручам, преодолевая заломы и завалы на горных реках, найти новое, открыть для следом идущих пути к выживанию, исследовать эти пути, а самому выйти невредимым. В этом сочетании кажется убедительным пристрастие молодого ученого.
Владимир Дмитриевич принялся изучать материал, чтобы написать такую же увлекательную книгу, но более полную, применительно к условиям Дальнего Востока. Много здесь эндемиков, обычных на Дальнем Востоке растений, которые нигде больше не встречаются в России в дикой природе. Тем более, в центральных областях России население не знает, что такое настоящая тайга. По замыслу автора, это должен быть всеобъемлющий труд по вопросам нетрадиционного (или альтернативного) и дополнительного природопользования.
Выбор был сделан, но самостоятельно работать над проблемой приходилось урывками, так как в лаборатории решались несколько иные задачи. В 1980 году молодым ученым заинтересовался профессор биолого-почвенного института АН СССР (БПИ) С.С.Харкевич. Он предложил Владимиру перейти в его лабораторию на ставку старшего лаборанта и заняться любимым направлением. Все остальные ставки были заняты, а дождаться вакансии было сложно. Хоть и мало платили, но попасть в научно-исследовательский институт было нелегко. Это сейчас поубавилось энтузиастов, согласных заниматься научной работой за низкую плату. Может быть, правильно. Тогда альтернатив не было.
В лаборатории систематики высших растений БПИ в те годы исследовались малоизученные территории Дальнего Востока, то есть стирались «белые пятна» по части растительности. Дикорастущие пищевые растения здесь не изучали. Несмотря на легкое разочарование, впоследствии окрепла надежда и даже появились возможности вести параллельные исследования волновавшей его проблемы.
С переходом в эту лабораторию, работа Владимира приобрела романтическое содержание. С приходом весны до глубокой осени продолжалась экспедиционная работа в различных районах Дальнего Востока.
Сейчас, когда прошло столько лет, вспоминаются подробности некоторых маршрутов. В 1980 году начальник отряда Игорь Борисович Вышин работал над кандидатской диссертацией. Владимир помогал, постоянно имея в виду и свой научный интерес.
Истоки реки Дагды, маршруты по сопкам вдоль русла этой реки, сплав на лодках. Затем сплав по реке Самарге. Этот маршрут должен был занять по плану двадцать дней. На самом деле отряд только до чистой воды (т.е. до свободного от завалов и заломов русла) добирался двадцать дней и еще столько же до центральной базы в Единке. Отсюда отряды совершали броски в интересующие их урочища.
В верховьях реки Бикин исследователям тоже не повезло. Предполагалось, что вертолет прилетит в район реки Ада через неделю, а ждать пришлось около месяца. Обычная история в пожароопасный период. Не покидало ощущение бессмысленности положения, потому что от вертолетной площадки нельзя было надолго отойти. Связи не было никакой, так как радиостанции никто никогда не выдавал. Оружия не было, а то вдруг такая роскошь, как радиостанция!
Через две недели из продуктов осталась пачка какао и горсть муки. Четыре лепешки, испеченные из этих продуктов, ели два дня. Они как камни падали на дно желудка и долго не желали перевариваться. Однако чувства голода не было. Угнетало другое, отсутствие топографических карт и оружия. В стране тотальной шпиономании исследователи всюду натыкались на препятствия. Поэтому часто шли по дикой тайге не только без карт, но и без оружия.
Однажды Владимиру Дмитриевичу пришлось заплатить штраф за провоз «фальшфайера», который он раздобыл для отпугивания зверя в экстремальной ситуации. Даже на провоз охотничьего ножа требовалось специальное разрешение. Власти создавали всяческие препоны и рогатки. Заботились не о человеке, а о соблюдении инструкции. Бессмысленность некоторых требований наводила на мысль, что такой режим долго не протянет, что и случилось на самом деле.
Знание дикорастущих растений, которые можно употреблять в пищу, помогало выживать в таких ненормальных условиях.
Надолго запомнились Владимиру Дмитриевичу леса Пейского плато, верховые болота на высоте около одной тысячи метров над уровнем моря. Окружающее казалось сказкой, в особенности, огромные муравейники среди вековых елей и пихт, образующих густой темнохвойный лес. Дикуши взлетали из-под ног и садились на ветви рядом, разглядывая пришельцев, а многочисленные соболи, не обращая внимание на вторжение, занимались своими соболиными делами. Можно было наблюдать танцы журавлей и тяжелый полет красавцев глухарей.
Без приключений не обходилось. Стараясь расширить пространство исследования, охватить как можно большую площадь тайги, отряд разделился, - исследователи пошли в одиночестве каждый своим маршрутом, чтобы встретиться в намеченном месте. Так ходили около месяца. Однажды, в четыре часа утра Владимир Дмитриевич положил в карман пару конфет и пошел в маршрут один. Собаку, которая накануне умудрилась съесть весь хлеб, он оставил на таборе. Вокруг однообразный ландшафт: болота чередовались с темнохвойными релками. Когда настала пора возвращаться, понял, что заблудился. На сотни километров вокруг безлюдная тайга. Что было делать? Исследователь сел на валежник и стал вспоминать, как шел, в какую сторону светило солнце, откуда дул ветер. Только в два часа ночи он вышел к своей палатке на болоте.
В середине сентября выпал глубокий снег, «обеспечивший» недельную задержку вертолета. Сбор гербария пришлось отложить. Одеты были по осеннему, никто не ожидал снежного разряда в это время года. Группа вылетела в Единку, а там сверкало солнце и зеленела трава. Оказалось, на побережье прошел лишь кратковременный дождь.
Самым тяжелым испытанием в экспедиции были не опасности, подстерегающие путешественника, а изматывающая черновая работа по сохранению гербария. Переборку гербария и сушку газет начинали уже после одиннадцати часов вечера, когда все текущие экспедиционные дела завершались. Для этой процедуры носили с собой в рюкзаке специальную печку, а иногда, если удавалось встретить зимовье, использовали чугунные или железные печки. Сушили газеты в зимовье на горячей печи, когда и без того летняя духота сводила с ума, а летающие кровососы замыкали следующий круг таежного ада. На двоих в экспедиционном отряде было до трех тысяч газет. Чтобы собранные растения не потеряли естественный цвет, их каждый вечер, без выходных следовало перекладывать из влажной газеты в подсушенную. И так три месяца подряд. Поистине надо быть энтузиастом, подвижником, чтобы любить такую работу.
В 1981 году Владимир Дмитриевич переехал в Хабаровск. После женитьбы надо было всерьез подумать о дальнейших перспективах. Лаборатория природопользования ХабКНИИ на долгие годы стала местом работы исследователя. Экспедиция следовала за экспедицией. Обследование рек Правой и Левой Буреи позволило иметь теоретическую базу для постановки вопроса о создании в этом районе заповедника (впоследствии Буреинский заповедник). Действительно, местность весьма загадочная. В регионе наблюдаются необычные сочетания растительных сообществ, а в реке и горном озере обнаружили необычно крупных хариусов и не известный ранее вид рыб. В верховьях Буреи русло изобилует валунами, довольно часты береговые заломы. Встречаются и русловые заломы, и опасные береговые «расчески».
При сплаве по Правой Бурее выпал ранний снег, столбик термометра опустился ниже нуля градусов. К вечеру резиновые лодки и сами исследователи напоминали ледяные скульптуры.
Обследуя Баджальский хребет, исследователи преодолевали густые заросли кедрового стланика и огромные валуны. Из-за туманов камни постоянно были влажными, валуны поросли скользкими от влаги мхами и лишайниками. Среди скал зияли глубокие цирки, на дне которых сверкали синевой безжизненные озера. От такой красоты дух захватывает. Этот край – поистине край редких растений – полон опасностей, на каждом шагу подстерегающих неосторожного путешественника.
Каждая экспедиция по-своему дорога сердцу исследователя природы. Таежные переходы впоследствии, в воспоминаниях, приобретают романтическую окраску и перед мысленным взором слушателей предстают и опасные скалы в верховьях реки Охота, и живописные ледники, окаймляющие озеро Нек жемчужным ожерельем. Среди скал порхают редкие виды бабочек, на склонах сопок сохранились реликтовые и редкие виды растительности. Здесь, на реке Охота, исследователь обнаружил новый для науки вид орибатид («имя» бабочки - Протеремаус Небайкина – звучит загадочно). В целом он помог энтомологам в этой экспедиции открыть четыре неизвестных вида бабочек.
Владимир Дмитриевич один из немногих знатоков чешуекрылых в Хабаровске. Его, лично собранная им коллекция дальневосточных и тропических бабочек, насчитывает более трех с половиной тысяч экземпляров. Эта коллекция имеет немалую научную ценность, ею пользуются лепидоптерологи разных институтов, а иногда автор проводит выставки своей коллекции. Коллекционирует он и кактусы. В его коллекции более 130 видов, используемых им в качестве демонстрационного материала при чтении лекций.
О северной экспедиции следует рассказать подробнее, поскольку в то время природа Севера еще была слабо изучена. Огромные пространства северной территории оставляли достаточно «белых пятен» для последующих поколений исследователей.
В верховья Охоты залетели на вертолете из Охотска, а обратно продвигались сплавом на лодках. Можно сказать, отряду повезло. Уровень реки поднялся после недавних дождей, и лодки неслись по воде, как гоночные автомобили по асфальту. Только берега мелькали в процессе этой гонки. Так и смотри, чтобы ель или лиственница из береговых заломов не въехала в борт лодки.
Добравшись до Охотска, отряд вновь погрузился в вертолет и направился в Курун-Урях, откуда прошли сплавом до Нелькана. В пути произошел небольшой казус. Никто из членов экспедиции раньше в Курун-Уряхе не был, поэтому возник вопрос, большой это населенный пункт или маленький. Если большой, продукты с собой можно не брать, а запастись ими на месте. Кто-то глянул в условные обозначения на топографической карте и сообщил, что обозначение поселка соответствует числу жителей до десяти тысяч человек, поэтому продукты везти с собой из Нелькана не стоит. На том и порешили. Да и времени на закупку продуктов не оставалось: вертолет был проходной, к тому же выяснилось, что администрация института не оплатила перелет. Пришлось Владимиру Дмитриевичу мобилизовать все свои дипломатические способности. Несмотря на эту маленькую заминку, в отряде царило добродушное настроение.
На месте обнаружилось, что поселок Курун-Урях давно упразднили, а жителей вывезли на «большую землю». На самом деле поселок был золотодобывающим прииском, который ликвидировали по причине нерентабельности. Из всего населения осталось лишь трое метеорологов. Обо всем этом члены экспедиции узнали, когда вертолет был уже далеко. Пришлось идти на поклон к метеорологам, представленным в Курун-Уряхе одной довольно древней старушкой и ее дочерью с мужем-пьяницей. Чтобы завоевать доверие «населения», Небайкин выступил с импровизированной лекцией о дикорастущих пищевых растениях. В награду растроганные хозяева выдали гостям полмешка картофеля и две буханки хлеба собственной выпечки. Все пять мужиков экспедиции были весьма озадачены «достатком» населения, но с фактами приходилось мириться.
Вспомнили, что напутствующие перед вылетом сообщили о невиданных рыбных запасах:
- Рыбы не меряно! Невозможно воды зачерпнуть – рыба мешает, - сообщал информатор, для убедительности вытаращив глаза.
Вопреки ожиданиям, первая рыбина была отловлена лишь на четвертый день, когда отряд добрался до реки Мая. В ее водах биологи впервые поймали настоящего окуня. Причина проста: истоки сибирских рек с европейскими видами рыб оказывается не так уж далеко от побережья. В отличие от бассейна реки Охота, по берегам Маи вместо медведей бродят сохатые. На Охоте часто можно было наблюдать медведей, в любую погоду промышляющих лососей, поднимающихся на нерест.
Следующая экспедиция была на Мяо-Чан, где обнаружили заросли черники, являющейся довольно редким видом для данной территории. Основные цели экспедиции были экологические, изучали влияние на природу разработок полиметаллических руд. В районе поселка Солнечный для детишек был выкопан бассейн, но вместо песка берег отсыпали отходами с горно-обогатительной фабрики. Содержание мышьяка в воде возросло, что в комплексе повлекло ухудшение здоровья населения. В окрестностях рудников отходы сбрасывались в воды реки Силинки. Биологи были удивлены, что в воде не обнаружено даже личинок весьма распространенных водных насекомых, настолько вода была насыщена тяжелыми металлами. До начала горных разработок это была нерестовая река. Когда исследователи сообщили о своих открытиях в райисполком местных Советов, власти предложили им в 24 часа покинуть поселок Солнечный.
Много времени Небайкин отдал эколого-географическому обследованию Тумнинского термального источника и его окрестностей по заданию Хабаровского крайисполкома. Результаты легли в основу предпроектной проработки для строительства курорта в поселке Горячий ключ.
Вскоре Небайкину посчастливилось перевестись в лабораторию динамики пищевых, кормовых и лекарственных продуктов леса, где, наконец, он всецело отдался волновавшей его проблеме. Дикорастущие пищевые растения – потенциальные продуценты, основа будущих пищевых технологий.
Экспедиции стали более длительными: Чукотка (Билибино, Провидение, мыс Шмидта, мыс Дежнева); Камчатка (северная и южная части); Командорские острова, Курилы (южные и северные); южная часть острова Сахалин. На Курилах отряд в прямом смысле слегка поджарился на вулкане, однако пересказать все забавные случаи, вспомнить различные несуразности, недоразумения, перечислить опасности, радости и печали просто невозможно. Многое уже забыто, иное кажется сегодня не существенным. Ведь жизнь и научная работа продолжается.
В результате этих экспедиций было найдено несколько видов растений, не известных ранее науке. Большое впечатление на Небайкина оказала работа в ботанических садах Сухумском, Никитском, Новосибирском, Ленинградском. Особое впечатление произвел Батумский ботанический сад, где в открытом грунте содержится богатейшая коллекция субтропических растений.
В планах исследователя были новые маршруты. Чаще всего ему вспоминаются вершины Дусе-Алиня, но общественный и экономический упадок, потрясший основы государства Российского в 90-е годы прошлого века, стал непреодолимым препятствием на его пути. Как и многие ученые, он надеялся на заграничные гранты, на помощь заграницы. Да и общение с иностранными учеными придает уверенности. А пока его мечта осуществлена лишь частично: помимо множества публикаций в научно-исследовательских журналах, им в 1991 году издана книга «Зеленые спутники дачника» о дикорастущих пищевых растениях. Готова к изданию книга для широкого круга читателей о разнообразных свойствах дикорастущих пищевых растений, а также справочное пособие «Дикорастущие пищевые растения Дальнего Востока» - это монография в более чем 500 страниц текста.
В настоящее время творческий и научный багаж Владимира Дмитриевича содержит более тридцати работ, монографий, проектов. Пример его сложного, интересного и упорного продвижения в науку имеет огромное воспитательное значение для молодёжи, задумывающейся об организации своей жизни на пути в большую науку.
(Написано в 1998 г., адаптировано для альманаха «ЭКУМЕНА» в 2004 г.
Фото А.Мурашева)
Коллекция кактусов на подоконнике
Часть коллекции бабочек, препарированных В.Д. Небайкиным
