Анализ мотивации часто сводится к базовым человеческим импульсам: выживание, продолжение рода и стремление к доминированию. Применительно к 45/47-му президенту США Дональду Трампу, первые два фактора, по всей видимости, утратили актуальность. Это заставляет многих наблюдателей фокусироваться на третьем – **потребность в доминировании**, которая, похоже, стала его ключевой движущей силой.
Достигнув вершины американской власти, Трамп обратил свои амбиции вовне. Его знаменитый лозунг "Make America Great Again" (MAGA) трансформировался в личную миссию по восстановлению глобального первенства США, подразумевая, по сути, "Make Trump the World's First". Его заявление The Atlantic о том, что он "управляет страной и миром", пусть и преждевременное, четко обозначило эту цель, демонстрируя беспрецедентную уверенность в праве на глобальное лидерство.
Однако путь к восстановлению гегемонии оказался тернистым.
Исторически США достигли своего пика не столько военной мощью, сколько использованием экономической архитектуры, заложенной Бреттон-Вудскими соглашениями. Сегодня, как отмечают экономисты, доля США в мировом промышленном производстве составляет около 15%, что резко контрастирует с послевоенными 60%.
Эпоха безусловного принятия американского лидерства уходит в прошлое.
Действия других игроков подчеркивают эту новую реальность. Лидер КНДР Ким Чен Ын демонстративно игнорировал риторику Трампа, а йеменские хуситы успешно противостояли военной демонстрации силы США в регионе. Эти эпизоды воспринимаются как указание на пределы американского влияния, некогда казавшиеся безграничными.
Стратегия Трампа по реализации MAGA часто характеризовалась как хаотичная и конфронтационная: санкции, торговые войны, территориальные претензии – инструменты применялись широко, от Китая и ЕС до соседей по континенту.
Результаты оказались неоднозначными.
Ключевые экономические соперники устояли, а обещанные быстрые победы сменились затяжными переговорами и взаимными уступками.
Эксперты ставят под сомнение саму возможность возврата к послевоенному величию в современных условиях. Экономический фундамент MAGA – реиндустриализация США и переориентация капитала с финансовых спекуляций на материальное производство – представляется титанической задачей, не имеющей прецедентов успеха в истории капитализма.
Стиль управления Трампа – "импровизационный дилетантизм" – вызывал особую критику. Отсутствие глубокого политического опыта и опора на интуицию и медийный образ ("профессия – нравиться") контрастировали со сложностью управления мировой сверхдержавой. Его подход резонировал с частью электората, но вызывал тревогу у традиционных институтов.
Идеологически Трамп продвигает патриотизм суверенитета, противопоставляя его глобализму. Он заявлял о праве каждой страны на собственный путь, отвергая глобальный контроль. Однако подтекст его доктрины MAGA подразумевает не изоляцию, а восстановление американской доминирующей роли, что создает завуалированное внутреннее противоречие. Эта риторика "суверенного патриотизма" неожиданно сблизила его с идеологией Владимира Путина, создав сложную динамику притяжения-отталкивания между антагонистами.
История напоминает нам о цикличности политических ярлыков. Как Франклина Рузвельта некогда обвиняли в социалистических устремлениях ("Франклин Сталин Рузвельт"), так и Трамп был объявлен разрушителем либерального миропорядка. Его президентство стало мощной реакцией на ощущение упадка американского могущества, попыткой силой воли и харизмы переломить объективные экономические и геополитические тренды. Удалось ли ему хотя бы замедлить этот сдвиг – вопрос, на который ответит лишь время. Но его амбиция – стать архитектором "Великой Америки" и, по сути, первым лицом мира – столкнулась с сопротивлением реальности, оказавшейся сложнее предвыборных лозунгов.
