Пресс-конференция Е. Т. Гайдара
Е.Гайдар:
В обществе существует заблуждение относительно причин экономического роста, который наблюдался в России в течение последних лет. Некоторые связывают этот рост с приходом президента Путина, наступившей политической стабильностью и структурными реформами, проводимыми президентом. На самом деле, рост начался еще в 1997 году, хотя и был прерван кризисом 1998 года, и является естественным следствием выхода России из постсоветской рецессии.
Что касается заниженного реального курса рубля, то общественное мнение склоняют к следующему ключевому выводу: надо придумать способ постоянного поддержания курса рубля на очень низком уровне, это гарантировало бы нам сохранение высоких темпов роста. Однако управление реальным курсом рубля входит в число самых сложных задач при осуществлении экономической политики, теоретически - в долгосрочном плане задач вообще не решаемых. Главный недостаток подобных умозаключений состоит в том, что они слишком преувеличивают роль реального курса. Да, относительно низкий курс действительно облегчает рост, однако это не означает, что заниженный курс способен обеспечить рост экономики в долгосрочном плане сам по себе, при отсутствии других предпосылок (в частности, роста квалификации рабочей силы, роста инвестиций).
Если посмотреть на процессы, происходившие в течение прошедшего десятилетия на всем постсоциалистическом пространстве, то увидим: в большей части расположенных на нем стран вслед за началом реформ наступал достаточно длительный, растянувшийся в Восточной Европе на 3-4 года, а на большей части постсоветского пространства на 5-6 лет период падения производства; а затем начинался период его роста. Причем это характерно для разных стран - экспортеров нефти и импортеров нефти; тех, что имели завышенные валютные курсы, и тех, где они были заниженными, - в общем, схема примерно одна.
Одним словом, то, что сейчас происходит в России, на Украине и во многих других местах, - это выход из постсоциалистической рецессии, восстановительный рост. В условиях радикальной дезорганизации старой политической и хозяйственно-экономической структуры, демонтажа старых институтов процесс формирования новых институтов требует времени, необходимого для того, чтобы предприятия смогли переориентировать свою деятельность, приспособиться жить без Госплана и с рыночными ценами. В этот период происходят структурные изменения, ресурсы перераспределяются из отраслей, которые в условиях рынка жить не могут (например, масштабная водная мелиорация или безумный по масштабам оборонный комплекс), в отрасли, которые более приспособлены к условиям рынка. И только после этого - когда произошло открытие внешней торговли, прошла приватизация, созданы новый институт менеджмента, минимальный уровень финансового порядка - начинается экономический рост.
Если обратиться к историческим аналогам, нынешний экономический рост в какой-то степени похож на экономический рост в Советском Союзе при НЭПе. Конечно, сегодня он другой, потому что дореволюционная экономика России была по своей природе рыночной и восстанавливаться она начала довольно быстро, причем восстановление происходило в тех структурных параметрах, которые были близки к существовавшим в 1913 году. Сегодня восстановление российской экономики идет медленнее, потому что советская экономика была нерыночной. Тем не менее, многие черты роста при НЭПе и нынешнего роста схожи: он идет при низких объемах инвестиций, при относительно низкой доле инвестиций в ВВП, за счет ранее не использовавшейся, но существовавшей квалифицированной рабочей силы и за счет ранее не использованных производственных мощностей. Но именно поэтому характерная особенность данного роста состоит в том, что он является затухающим, поскольку перечисленные выше резервы исчерпываются быстро. Так, к 1926-27 году очевидным стало исчерпание послереволюционного роста, ставшее основанием затем для оживленной дискуссии о путях его ускорения.
Не может, как отмечалось, не носить затухающего характера рост подобного рода и в наше время. Поэтому встает вопрос о том, в какой степени мы можем заместить уходящие факторы роста новыми, основанными на других принципах.
Что является показателями исчерпания такого роста? Посмотрим на ситуацию на рынке рабочей силы. За последние два года численность занятых выросла на два миллиона человек, заметно сократилась численность безработных. Резко растет реальная заработная плата, и хотя здесь играет роль эффект легализации доходов, связанный с выводом зарплаты из тени, но есть и реальный рост, связанный с конкуренцией на рынке труда. Исследования показывают растущее внимание менеджеров к проблеме нехватки квалифицированной рабочей силы.
Остается еще одна проблема: производственные площади и оборудование. Часть оборудования советской эпохи невозможно использовать в рыночных условиях. А если посмотреть на данные исследований, то мы уже приближаемся к границе производственных возможностей. Дальнейший экономический рост возможен на основе новых инвестиций, нового строительства, повышения квалификации рабочей силы, необходимости импорта рабочей силы, ее перераспределения и дальнейшего изменения в производственной структуре.
Почему я считаю важным отметить все эти моменты?
Существует разница в подходах к этой проблеме между экономистами и обществом. Общество видит ситуацию таким образом: мы начали реформы, вложили в них политический капитал, а темпы роста идут вниз. Значит, мы что-то делаем неправильно? Может быть, надо менять курс, шире применять промышленную политику, стимулировать спрос? Еще один фактор: все это происходит на фоне приближающихся выборов. Обычно через два года энергия любого правительства, направленная на проведение реформ, ослабевает. Таков закон, это происходит не только у нас. А за год до начала избирательной кампании растет склонность к популизму у парламента . И это тоже закономерность. В результате очевидно снижение способности власти проводить структурные реформы, обеспечивающие переход к новому качеству роста. Одновременно растет давление в поддержку увеличения бюджетных расходов. Уже сейчас видно, что бюджет на следующий год, представленный правительством, достаточно слаб. Между тем, из Госдумы он выйдет ухудшенным по основным макроэкономическим показателям. В 1999-2000 годах нам удалось избежать отрицательного влияния такого характерного политико-экономического фактора, как резкое ослабление финансовой и денежной политики перед выборами. Но общество еще помнило тогда девяносто восьмой год, ставший мощной прививкой против экономического популизма. Резервов тогда было мало, все это понимали, и обе кампании, президентская и думская, прошли при жесткой бюджетной политике. Сейчас резервы есть, было несколько хороших бюджетов с профицитом, возникает соблазн накануне выборов быть добрым к избирателям, и уже сейчас это чувствуется. Не надо недооценивать уровень связанных с этим рисков.
ВОПРОСЫ
По результатам круглых столов, проведенных в информационном агентстве "Росбалт", сложилось такое впечатление: уже сформировался клуб постиндустриальных держав; экономика постиндустриальных держав строится на других принципах, чем индустриальных; эти страны в значительной мере самодостаточны и у России нет никаких шансов попасть в этот клуб не только в числе лидеров, но даже просто приблизиться к нему. Хотелось бы узнать Вашу оценку по этому поводу.
Жизнь покажет. Есть в экономической истории много примеров, когда подобного рода пророчества не исполнялись. Если вы почитаете все, что писалось про экономику Японии в конце 40-х - начале 50-х годов, то узнаете, что Япония - абсолютно безнадежная страна, что шансов у нее никаких нет, и в этом мире она навсегда останется иждивенкой...
Оценка уровня проблем, которые стоят перед той или иной страной, как проблем неразрешимых, нуждается в очень строгом доказательстве. То, что Россия сегодня должна решать одновременно две очень сложные задачи - задачу построения системы институтов рыночной экономики и задачу постиндустриального перехода, очевидно. Именно неспособность Советского Союза выполнить последнюю задачу была одной из важнейших причин его краха. Но то, что эта задача неразрешима для России постсоветской, абсолютно не очевидно. Конечно, само наличие широкого круга постиндустриальных государств накладывает серьезные ограничения на разумную структурную политику России. Если мы будем строить структурную политику так же, как структурную политику индустриализации, то есть с последовательной поддержкой отраслей, которые в развитых странах являются уходящими, с расчетом выхода на соответствующий рынок, то перспектив у нас немного - в том числе, из-за того, что в уходящих отраслях наиболее развитых стран очень силен протекционизм. У нас, конечно, есть стратегический ресурс - полезные ископаемые, потребность в которых в мире будет сохраняться. Вместе с тем, и рынок высокотехнологических услуг для нас отнюдь не закрыт, у России есть потенциальные перспективы, причем весьма серьезные, занять здесь свое место. Никто, конечно, не гарантирует, что мы сумеем решить эту задачу, но никто не может доказать и обратное.
Вопрос к Вам, как к лидеру партии СПС. Скоро выборы. Ваш прогноз для "Союза правых сил". Каков вообще будет расклад в Госдуме?
За год до выборов не могу прогнозировать расклад в Госдуме. Но я уверен, что в следующую Думу мы войдем. Насколько широко мы будем там представлены, зависит от того, как будем работать.
Скажите, пожалуйста, как Вы оцениваете качественно вариант закона об обороте сельхозземель?
В нем содержится, на мой взгляд, довольно много не обязательных, избыточных компромиссов. Это относится к запрету на владение землей иностранцами и к ограничению размера земельных владений. Если главная задача закона состояла в том, чтобы легализовать земельный оборот, то зачем придумывать такие нормы, главное достоинство которых состоит в том, что они политически популярны, но легко обходятся? Ведь ясно: если запрещено владение землей предприятиям, которые на пятьдесят процентов и более принадлежат иностранцам, то все равно иностранная компания сможет работать через свои дочерние предприятия, и последние смогут владеть землей уже вполне легально.
Скажите, а право на куплю-продажу земли должно быть все-таки отдано на откуп субъектам Федерации?
Это моя самая серьезная претензия к закону. То, что темпы земельной реформы отданы субъектам Федерации, - очень серьезная уступка региональным властям. Я привержен другой точке зрения: надо было установить жесткие сроки, в течение которых органы местной власти должны выработать свое, вытекающее из федерального, законодательство.
А каким должен быть этот закон в идеале?
Из нынешнего закона надо изъять два ограничения, о которых мы вели речь выше, и добавить жесткий срок для приведения аналогичных региональных законов в соответствие с федеральным. К тому же вопрос об обороте земельных долей я бы решил иначе, чем это предусмотрено в законе.
Намерен ли СПС выдвигать своего кандидата на президентских выборах?
Согласно уставу СПС такие решения принимает съезд партии, и он это сделает ближе к президентским выборам с учетом развития событий. Пока мы ведем консультации, в том числе с "Яблоком", по поводу возможного выдвижения единого кандидата в президенты. Совет партии это предложение принял. У нас по многим направлениям достаточно близкие позиции, и это обеспечивает возможность диалога о выработке общей платформы, что и обсуждалось недавно на политсоветах "Яблока" и СПС. Наше предложение сводится к тому, чтобы на общей базе договориться о совместном кандидате в президенты и этого кандидата предложит та партия, которая получит наибольшее количество голосов на парламентских выборах. "Яблоко " пока этого решения не приняло.
Что СПС намерен предпринять для усиления влияния в регионах? И второй вопрос: кто стоит за антиглобалистским движением и чем оно вызвано?
Расширение влияния СПС в регионах - это важнейшая программная задача развития СПС на ближайшие годы. Мы прикладываем серьезные усилия для создания сети своих организаций на муниципальном уровне. У нас есть представление, что радикальные изменения в деревне (начавшийся экономический рост, становление крупных хозяйств) меняют ситуацию. Раньше наша работа в деревнях была ограничена низким материальным положением на селе. Сейчас все меняется. У нас есть возможности получить значительную часть сельского электората.
Антиглобалистское движение. Во-первых, существует естественный протест молодежи, особенно еще не определившейся, не очень занятой. Протест имеет разные формы. В XIX веке в России студенты младших курсов гуманитарных ВУЗов, например, принимали участие в антиправительственных акциях. В России сегодня это, к счастью, не проявляется в формах коммунистических, так как коммунизм у нас себя сильно дискредитировал. Найти массовку, людей, которые вместе покричат, побьют витрины, покурят травку, - не трудно. Проблема в том, что для этого надо иметь деньги. Не для того, чтобы платить участникам, нет, но для того, чтобы их собрать, проинформировать, разместить, организовать, нарисовать плакаты... На все на это нужны деньги, и то, что деньги находятся, означает, что за протестными акциями антиглобалистов стоят чьи-то материальные интересы: ведь кто-то же готов вкладывать в это миллионы, а то и десятки миллионов долларов. Кто это может быть? В прессе неоднократно обсуждалась, например, возможность тесной связи антиглобалистов с текстильным лобби в развитых странах. Существует Уругвайский протокол, согласно которому в 2005 году развитые страны обещали открыть свой текстильный рынок. Но если все недовольны глобализацией, как же открывать текстильный рынок? Никогда не скрывало своих связей с антиглобалистами аграрное лобби, и за этим стоят интересы тех, кто требует держать наиболее перспективный для развивающихся стран рынок закрытым от последних. А прикрывается все это борьбой за интересы развивающихся стран, против глобализации. Сочетание такого прагматизма и умелая эксплуатация реально недовольной молодежи - это то, что, как мне кажется, стоит за антиглобалистским движением. Для России оно, безусловно, опасно. Марксизм ведь тоже придавал участникам движения чувство принадлежности к чему-то большому, светлому, возвышенному. Европа переболела этим, а нас до сих пор трясет.
Хотелось бы продолжить тему глобализации. Многие сейчас критикуют идею вступления России в ВТО. Какие реальные перспективы вступления России в эту организацию?
Страхи по поводу вступления в ВТО преувеличены. Российская экономика уже сегодня открыта. У нас не распространены количественные ограничения на экспорт, у нас низкая эффективная ставка импортного тарифа. Все знают, что реальная ставка по товарам народного потребления не превышает 10 процентов. Когда мы в свое время радикально открыли экономику, приспособление к условиям жизни при конвертируемом рубле и открытом рынке было тяжелым испытанием. Сейчас же все страхи, повторю, бесконечно преувеличены.
Процесс вступления в ВТО - это прежде всего процесс переговорный. И переговоры приходится вести отнюдь не с рыночными романтиками, а с довольно жесткими лоббистами соответствующих групп интересов. Исходные же переговорные позиции всегда являются позициями запросными. Поэтому, когда мы общаемся с западными коллегами, специалистами по внешней торговой политике, они порой могут мне указать на то, какая глупость записана в наших предложениях по вступлению в ВТО. Случается, что возразить им трудно, и тогда я предлагаю посмотреть, что записано в их предложениях по вступлению России в ВТО. В общем, всегда наступает момент, когда люди перестают повторять лозунги и приступают к серьезным переговорам по существу. Я уверен: договориться в данном случае возможно - как только реально будут готовы к разговору все.
В СМИ стали появляться материалы о том, что выдвижение единого кандидата в президенты от правых - это тактический, пиаровский прием. Что вы скажете по этому поводу?
У нас демократическая партия, у нас демократическая дискуссия, у нас самый демократический устав. Поэтому, может быть, единомыслия по этому вопросу у нас нет, но мнение Совета партии однозначно: поддержать линию выдвижения единого кандидата. Окончательное решение остается за Съездом. То, что это тактический прием, для меня новость.
Как Вы считаете, сможет ли Санкт-Петербург использовать свое трехсотлетие для развития собственной экономики?
Петербург обладает уникальными преимуществами, он входит в десятку самых красивых городов мира. Его туристический потенциал неограничен, особенно при улучшении общей ситуации в России, прежде всего в сферах безопасности, стабильности, развития соответствующей инфраструктуры. Санкт-Петербург в качестве одного из самых туристических городов мира - проект реализуемый. В этом у меня нет никаких сомнений.
Что Вы можете сказать о развитии инновационного сектора в России?
Это одна из самых серьезных проблем в стратегии развития России. Некие признаки развития инновационного сектора есть. Если смотреть на российский экспорт не исходя из колебаний цен на энергоносители, а с точки зрения его компонентов, то увидим, что в последнее время у нас достаточно динамично шел рост экспорта машиностроительной продукции. Сейчас появляются проекты по переработке сырья, в том числе по переработке леса, - они имеют хорошие перспективы. Я не принадлежу к энтузиастам государственных форм регулирования этого процесса, поскольку слишком хорошо знаю российскую бюрократию. Дележ бюджетных денег может привести к росту коррупции, неравным условиям конкуренции. С другой стороны, низкий подоходный налог, например, дает возможность людям интеллектуального труда много зарабатывать, жить и работать в России. Для таких людей проблема призыва в армию, например, много важнее налоговой льготы. Поэтому перспективы развития инновационного сектора в значительной мере определяют не бюджетные вливания, но наведение порядка, открытость экономики, снижение преступности, сохранение информационной открытости, гарантии демократических прав и свобод.
Что повлияло на приток и отток капиталов в России?
На этот процесс влияли достаточно простые вещи: социалистическая система развалилась, новых институтов еще не было, и никто не знал, насколько стабильно все сложится. Предприниматели, которым предлагали вкладывать деньги в свою страну, отвечали, что они помнят о НЭПе и о том, чем он закончился; помнят также, что стало с теми, кто вкладывал деньги, и что с этими деньгами стало. Вкладывать деньги, считали эти предприниматели, пока не имеет смысла, лучше положить их в швейцарский банк и подождать.
Сейчас в политическом плане все стабильно и ясно, что коммунисты обратно не придут и ничего не отберут, и это представляет собой важнейший фактор, влияющий на потоки капитала. Согласно последним финансовым новостям становится все более очевидным, что направление потока капитала начало изменяться. Российская экономика имеет пределы способности "переваривания" приходящего капитала, и поэтому важно, чтобы его приток шел постоянно и с конечной скоростью.
Может ли Россия в ближайшие два-три года столкнуться с такими серьезными трудностями, как в 1998 году?
Кризис масштаба девяносто восьмого года сейчас крайне маловероятен. Сегодня социальная и политическая структура страны гораздо более устойчива к кризисам, чем четыре года назад. Но с серьезными экономическими сложностями мы, возможно, столкнемся. Одну из них может вызвать резкое падение цены на нефть. Россия как минимум в ближайшие десять лет будет страной, торговый баланс которой существенно зависит от колебания цен на нефть. Краха не будет, но будут серьезные неприятности. Постоянное нарастает угроза банковского кризиса. Банковская система пока слабая, в ней много серьезных изъянов. Это не значит, что такой кризис наступит завтра или через год, но риски очевидны. Чем быстрее мы начнем реформирование банковской системы, тем меньше вероятность кризиса и ущерба в случае, если он произойдет. Третье - это остающиеся риски ослабления бюджетной политики.
Как Вы оцениваете ситуацию в Калининградской области с точки зрения перспектив расширения ЕЭС?
Она очень серьезна. Эта проблема была ключевой на прошедшем саммите Евросоюза и там решения не получила. Сейчас ведутся консультации, и, я надеюсь, решения будут приняты на следующем саммите, в ноябре в Копенгагене, думаю, мы сумеем с Европой договориться, хотя переговоры предстоят тяжелые. Европейская восточная политика последние годы была подчинена идее расширения ЕС. Но расширение Европейского Союза на восток - это приглашение в семью. Когда приглашают в семью, то семья предлагает некие правила, которые надо выполнять. Поэтому переговоры со странами, желающими вступить в ЕС, никогда не были переговорами, это был набор требований со стороны Европы. Россия в ближайшие десять лет не станет "членом семьи" Евросоюза, она его сосед. Поэтому мы должны объяснить ЕС, что отношения с нами надо строить именно как с соседом. То есть не предъявлять нам требования, а договариваться, что невозможно без компромиссов.
Санкт-Петербург
08.07.2002
http://www.gaidar.org/index.htm
