Ни одно из определений ВПО не содержит в себе необходимого и достаточного числа существенных признаков этого явления
В. Махонин, военный теоретик
Одним из самых существенных недостатков российской внешней и военной политики является её крайне низкое качество, вытекающее из минимального обеспечения экспертизы необходимыми ресурсами. По сути дела, внешняя и военная политика России представлена остатками и без того слабого научно-исследовательского потенциала СССР, который, к тому же, был добит реформами, западным вмешательством и неумелым управлением со стороны государства.
Существенные признаки ВПО – наличие субъектов ВПО, отношений между субъектами определение состояния этих отношений, которые, в свою очередь, охватывают весь спектр отношений от политических и экономических союзов и многочисленных форм сотрудничества до глобальной войны. Таким образом, анализу ВПО подвергаются самые многочисленные области существования субъектов МО и ВПО и отношений между ними – от гуманитарных и политико-дипломатических до военно-технических. Это же означает, что области анализа ВПО могут быть самыми разными, а эксперты принадлежать к самому широкому кругу специальностей – от психологов и политологов до специалистов области новейших военных технологий.
В России, надо признать, сложилось широкое сообщество самых разных специалистов, которые в той или иной степени занимаются анализом ВПО. Причём они «тонким слоем» рассредоточены по Генштабу и его структурам (включая ВАГШ и другие академии и институты), МИДу, Совбезу и другим структурам, а также институтам РАН, университетам и научным организациям самого широкого профиля. Многие из них занимаются изучением широкого спектра вопросов международной безопасности, который, вероятно, шире представлений о ВПО, хотя, на мой взгляд, во многом идентичен.
С точки зрения теории и методологии анализа и прогноза развития ВПО в интересах государства остаётся самым главным и приоритетным вопрос относительно того, насколько правящая элита страны готова воспринимать объективный анализ и научное обоснование развития МО и ВПО, а не идти «прагматическим» путем, который означает не только отказ от научных поисков, но, на деле, и от формирования национальной долгосрочной стратегии развития и безопасности страны.
Очевидно, что существующая Стратегия национальной безопасности России от 31 декабря 2015 года устарела как по времени, так и по существу[1]. Бросается в глаза, например, несоответствие задач развития и обеспечения безопасности, которые должны рассматриваться в единой стратегии с вытекающими из неё нормативными документами, включая бюджетные планы и концепции развития. Эта проблема отдельно рассматривается в работе ниже потому, что имеет принципиальное концептуально-политическое значение – конечная стратегическая цель развития должна концентрироваться на развитии человека и национального человеческого капитала (НЧК), а не на искусственных целях («демократия», «перестройка», «макроэкономическая стабильность» и т. д.).
Проблема, таким образом, стала заключаться в том, что должна была быть найдена новая научная парадигма, объясняющая объективные и закономерные тенденции развития МО и ВПО в последнее десятилетие, позволяющая, с одной стороны, вычленить новый уровень абстракции и обоснованные концепции, а, с другой, сделать его практически применимым, а не «затеоретизированным» в угоду псевдополитологическим аксиомам.
Субъективность оценок правящей элиты России, естественно, сохранилась до настоящего времени – этот фактор будет оставаться, не смотря на все имеющиеся попытки объективных научных обоснований, например, стратегии национальной безопасности и планов военного строительства. Так, например, доля ресурсов, выделяемых на закупку новых ВВСТ, в военном бюджете России, по некоторым оценкам составляет до 60% в то время как в США порядка 20%. Такая структура оборонного бюджета даёт возможность, как минимум, обратить внимание на два обстоятельства:
Во-первых, недофинансирование НИОКР и особенно поисковых исследований, что означает неизбежность отставания в будущем, когда будут исчерпаны модернизационные советские возможности;
Во-вторых, происходит вероятное недофинансирование подготовки личного состава, причем не только рядового, но и командного, прежде всего, военачальников и военной науки, что неизбежно скажется на качестве военного искусства в будущем.
Политика, особенно политика военная, сами по себе субъективны, а ВПО и СО настолько многогранны и многофакторны, что традиционные методы оценки и прогноза могут лишь служить дополнением для субъективных решений. Даже если используются новейшие методы ИИ или ББД. Отсюда – высочайшие требования к тем, кто имеет непосредственное отношение к подготовке и принятию решений, их профессиональным, нравственным и творческим способностям. Очень многие проблемы современной России, а до этого СССР возникли именно потому, что качества многих руководителей – от Н. Хрущёва до Б. Ельцина были очень далеки от потребностей.
В этих условиях особенно важными становятся качества тех, кто готовит решения по оценке ВПО и СО, – ученых, экспертов, чиновников, наконец, собственно военных. Иногда они (как порой при Б. Ельцине, когда создавался Совбез под руководством Ю. Скокова) могут исправить принимаемые политическим руководством решения, либо не допустить их принятия. Но чаще сама их работа зависит от того, насколько они обеспечены ресурсами и полномочиями, а, главное, настроены на защиту национальных интересов. Реальность такова, что влияние этих специалистов (особенно военных) незначительно относительно политических руководителей и их советников. Иногда и сами такие руководители (как, например, бывший директор института США и Канады РАН СССР А.А. Кокошин, который стал заместителем министра обороны, а затем и секретарем Совета безопасности) мало что могут или хотят сделать вопреки «генеральной линии».
К сожалению, современный период характерен нашим огромным отставанием от тех интеллектуально-когнитивных возможностей, которые предоставляются, например, в США, Великобритании, Китае или даже в Индии, что, безусловно, отражается на качестве подготовки решений. По количеству аналитических центров, занимающихся анализом ВПО в мире, эти страны намного превосходят Россию, а по их возможностям – в десятки раз.
Элиты, которых обслуживали в России 30 лет эти эксперты, сейчас могут потерять позиции и уйти на вторые роли, если патриотическая часть элиты все-таки начнет реально воплощать путинские поправки к Конституции в жизнь, но и не остановится на этом. Они понимают, что если проиграют, то в ближайшем будущем покинут политическое пространство, поэтому ожесточённо сопротивляются[2]. Более того, учитывая всё менее комфортные условия для их пребывания за рубежом, они могут потерять и свои активы.
Считается, что экспертное сообщество России состоит из двух подгрупп – открытых и закрытых. Закрытые группы работают на правительство и руководство страны, в целом действуют как государственные институты. Открытые функционируют как институты пропаганды. Причём пропаганды не только на общество, но и на власть. Институт публичных экспертов – это инструмент лоббизма и политического пиара. Его задача – влиять на формирование общественного мнения и добиваться поддержки большинства[3]. Либо просто агитировать за действия государства.
Как справедливо заметил политолог А. Халдей, «В России проявился любопытный феномен: ядро официального экспертного сообщества представлено информационной обслугой уходящей элиты (подч. А.П.). То есть элиты уже уходят, а их пиар– сопровождающие пока остаются. Это как если представить, что в 1991 году ядро публичных экспертов состоит из профессуры и лекторов института марксизма-ленинизма при ЦК КПСС. Или как в 1919 году в газете «Правда» и на каждом броневике прославляют «православие-самодержавие-народность»[4].
В настоящее время большинство таких экспертов, представителями которых можно назвать А. Пушкова, С. Караганова, В. Никонова и целый ряд других, прошли трудный путь, последовательно агитируя за КПСС, Горбачева, Ельцина, а теперь Медведева и Путина. Причем переход от коммунизма к «горбачевизму», «либераизму», а теперь и «авторитаризму» был пройден за какие-то 30 лет, т.е. а одно поколение. Похоже, что искренне они были только за Е. Примакова, хотя и в тот короткий период разделились на всякий случай на разные группы. Экспертное сообщество в России в «благословенные» 90-ые подбиралось на условиях пропаганды установок Вашингтонского консенсуса. Сложились его радикальное и умеренное крылья, но все они исходили из принятия и пропаганды условий поражения России в холодной войне. Профессиональные «пораженцы»[5].
Это включало в себя категорическое признание отказа от любых попыток пересмотра итогов этого поражения, названного Владимиром Путиным самой величайшей трагедией ХХ века, и отстаивание необходимости продолжения курса России в коленно-локтевой позе в отношении Запада. Самый популярный тезис тех лет был «СССР – развалился, как и все империи». Святость Запада и наша вторичность не обсуждалась и была неоднократно предметом выволочек ряда представителей начальства, молившегося на Запад.
Другая часть идеологии этих экспертов – преувеличение опыта, влияния и значения Запада и отрицание российского опыта и истории. В этой области важное место уделялось игнорированию «советских окраин». По мнению Запада, эти окраины, вместе с Украиной и Беларусью должны были навсегда отойти от России, а еще лучше стать её врагом (с Украиной в итоге получилось). Этот шаг – этап к последующей дезинтеграции Российской Федерации. Одним из приемов стала идея «многовекторности» и «обретения этими странами подлинного суверенитета (что остается и сегодня, если поверить выступлению В.Путина в октябре 2020 года) принципом внешней политики России.
Проповедь права союзников на многовекторность – это такой же нонсенс, как признание свободы секса в семье. Что-то мир не слышал от США, ЕС или Китая проповеди готовности признать многовекторность своих вассалов, партнёров или соседей. Напротив – или жёсткие условия, или разрыв отношений, давление и переворот. Извращение, подобное клятве в верности принципу многовекторности соседей, – это признание права Украины отдать Крым под базы НАТО, а Белоруссии предпочитать интересы Британии интересам России. Этим же правом на многовекторность объясняется молчание наших дипломатов в ответ на дерусификацию партнёров по ЕАЭС и СГ. «Уважение суверенитета» этими экспертными группами трактуется как обязанность России терпеть западный институт влияния на исторически своих отторгнутых территориях.
В России активно действует пул экспертов из СВОП, РСМД, «Валдая», МГИМО, ГАУГН, фонда Горчакова, фонда «Креативная дипломатия», ИМЭМО РАН, института Европы РАН. Все они тоже выступают против создания наднациональных институтов где-либо в СНГ с участием России, являясь, по сути, площадкой для продвижения британо-американских интересов в отношении республик бывшего СССР,[6] – справедливо пишет А. Халдей.
Проблема сохранения российского суверенитета, таким образом, – это во многом проблема лояльности и национальной ориентации российского экспертного сообщества, которые формулируют идеи и смыслы, концепции и комментарии. В ней как в зеркале отражены достижения и провалы правящей элиты на этом направлении. Расколотые эксперты расколотых элит не хотят покидать медийное пространство, как и компрадорская элита, запрещающая нам даже думать о восстановлении страны. Суверенной России требуются совершенно другие эксперты. Только, во-первых, их крайне мало (очевидное меньшинство), а, во-вторых, они мало востребованы большинством компрадорской элиты. Без них, сможет ли Россия стать истинно суверенной – еще большой вопрос. Всегда найдутся яковлевы-явлинские-гайдары, которые смогут манипулировать общественным мнением.
В качестве примере можно привести попытку одного из исследовательских российских центров Института международных исследований МГИМО МИД РФ проиллюстрировать свои попытки анализа и прогноза, главным достоинством которых отмечено признание одного из ведущих западных журналов. Подробно прокомментируем эту «выдающуюся» печатную работу.
Главным её научным достоинством, по мнению авторов, стало то, что «Научные сотрудники Института международных исследований (ИМИ) и Лаборатории анализа международных процессов (ЛАМП) опубликовали материалы своего исследования в ведущем европейском журнале по международным отношениям European Journal of International Relations. Издание входит в список журналов первого квартиля в обеих базах – Scopus и Web of Science, а в предметном рейтинге «Международные отношения» Web of Science занимает шестое место в мире».
Это означает признание работы российских ученых в общественно-политической области, которая в 2020 году просто по определению не является объективной, а представляет собой область самого острого политико-идеологического противоборства – от оценок отравления А. Навального до инсинуаций в отношении политики и выборов в Белоруссии. Странно, что в этой области вдруг публикуется российская статья (в то время, когда медицинская работа изначально была забракована и опубликована только после скандала).
Что же сформулировали в качестве своей задачи авторы? Авторы статьи прямо пишут, что в своей работе – «International studies in an unpredictable world: still avoiding the difficult problems?» («Международные исследования в непредсказуемом мире: продолжая избегать трудные проблемы?») – установили, что прогнозирование международных отношений в большинстве научных публикаций происходит путем широких обобщений, а не в форме анализа вероятности конкретных событий. Эта гипотеза была впервые выдвинута в 2000 году Ричардом Лебоу и его соавторами в исследовании «God Gave Physics the Easy Problems». Сотрудники МГИМО поставили перед собой задачу проверить эту гипотезу эмпирическим путем и выяснить, насколько изменилась ситуация в сфере прогнозирования международных отношений за 20 лет с момента публикации статьи Лебоу.
Другими словами, научная новизна заключается в проверке гипотезы 20-и летней давности, в которой говорится о том, что прогнозы делаются «вообще», а не конкретно. Поэтому «Исследователи провели масштабную работу: коллектив из 18 ученых в течение двух лет проанализировал 5559 статей, которые публиковались с 1992 по 2014 год в ведущих академических журналах. Задача состояла в том, чтобы отобрать и исследовать те из них, в которых авторы стремятся прогнозировать развитие международных событий».
В процессе работы «Ученые разработали собственную методологию исследования (!) и разделили все прогнозы на две группы: номоскопические – стремящиеся сформулировать обобщающие предсказательные закономерности, и идиоскопические, в которых речь идет о ситуации, разворачивающейся в конкретном временном промежутке с определенным набором действующих лиц. И конечно же убедились после многолетних исследований, что «дисциплина международных отношений год от года стремится производить все больше прогнозов, авторы статьи заметили, что такой рост происходит главным образом за счет увеличения количества номоскопических прогнозов. Число же идиоскопических прогнозов остается стабильно небольшим. Это означает, что исследователи международных отношений, как и 20 лет назад, избегают «трудных проблем», с которыми сопряжено прогнозирование общественных процессов, предпочитая идти по пути обобщений и выявлять генерализованные предсказательные закономерности».
Другими словами, работа подтвердила вывод о том, что прогнозы делаются «вообще» потому, что таких прогнозов в десятки раз больше, чем конкретных исследований.
Ну, и главный методологический и теоретический вывод звучит так: «Международным отношениям как научной дисциплине важно иметь отчетливую картину собственных ограничений и диспропорций для дальнейшего развития. Нам удалось лучше понять, каковы эти диспропорции и ограничения в плане способов постановки и решения прогностических задач. Интерпретируя полученные результаты, мы можем обнаружить напряжение в самом сердце международных исследований. Это напряжение связано с вопросом о том, в чем состоит цель науки о мировой политике: в выявлении общих закономерностей или в насыщенном понимании конкретных практических проблем? Наш анализ показывает, что в прогностических международных исследованиях стремление к обобщениям сегодня преобладает», – резюмирует ведущий автор статьи научный сотрудник ЛАМП И.В. Фомин.
Для этого не нужно было писать статей и вести исследований силами 18 сотрудников! В итоге мы имеем именно конкретное заключение директора ИМИ, А.А.Сушенцова, который объясняет «успех» российской науки: «российским исследователям крайне редко удается публиковать научные статьи в изданиях такого уровня. Средний импакт-фактор European Journal of International Relations за пять лет составил 3,925, что сопоставимо с журналами экономического профиля, которые традиционно цитируются активнее изданий по другим гуманитарным дисциплинам. С момента основания журнала в 1995 году в нем опубликованы только две статьи российских ученых, причем в предыдущий раз – десять лет назад». Вдумайтесь только! На Западе только двоих оценили и похвалили. Ну, и хорошо бы себя за это похвалить: «Статьи сотрудников ИМИ и ЛАМП все чаще публикуются в высокорейтинговых российских и международных журналах, что составляет важную часть дорожной карты развития ИМИ на 2019-2024 годы. В русле стратегии развития МГИМО на 2020-2025 годы публикация статей подобного уровня позволит укрепить международный авторитет исследований, проводимых на базе МГИМО».
Вопрос только, насколько эти исследования соответствуют национальным интересам, а не международным рейтингам. Самые «рейтинговые» работу, могу сказать заранее, будут направлены против национальных интересов России. Более того, за них даже будут платить деньги иностранным агентам.
_______________________________
[1] По этому поводу мною и коллегами было опубликовано в 2016-2020 годы несколько работ, в частности: Проект долгосрочной стратегии национальной безопасности России с методологическими и методическими комментариями: аналит. доклад / [А.И. Подберёзкин (рук. авт. кол.) и др.]. М.: МГИМО-Университет, 2016. Июль, 86 с.
[2] Халдей А. Расколотые эксперты расколотых элит. ИА «Регнум», 22 июля 2020 г / https://regnum.ru/news/polit/3016302.html
[3] См. подробнее: Подберёзкин А.И., Родионов О.Е. Человеческий капитал и национальная безопасность. М.: Прометей, 2020. 610 с.
[4] Халдей А. Расколотые эксперты расколотых элит. ИА «Регнум», 22 июля 2020 г / https://regnum.ru/news/polit/3016302.html
[5] Халдей А. Расколотые эксперты расколотых элит. ИА «Регнум», 22 июля 2020 г. / https://regnum.ru/news/polit/3016302.html
[6] Халдей А. Расколотые эксперты расколотых элит. ИА «Регнум», 22 июля 2020 г. / https://regnum.ru/news/polit/3016302.html
