Чиновники и политический класс вновь будут гадать об отношениях в правящем тандеме
Если сравнить между собой выступление Дмитрия Медведева на субботней встрече со своими "сторонниками" в бывшем здании кондитерской фабрики и понедельничное интервью Владимира Путина трем федеральным телеканалам, можно увидеть два главных различия.
Первое - тональное. Медведев был повышенно эмоционален, "мажорен", старался быть проникновенным и открытым, но постоянно срывался на ноты обиды, обвинительных намеков и скрываемых упреков. И с тональности доверительного разговора переходил в жанр политического шоу, разогреваемого не очень понятными, но эпатажными обещаниями.
Путин был доверителен, доброжелателен, серьезен и не сенсационен. Хотя все, что было сказано в его интервью, содержит значительно больше, чем видится сегодня комментаторам. И многое было сказано неким опосредованным образом, через упоминания других имен. Упоминание Рузвельта - это и тема, и образ четырех сроков правления. Упоминание Черчилля - это тема возвращения к власти после расставания с ней в 1945 году. Упоминание де Голля - и тема, и образ как возвращения к власти в 1958 году после отставки в 1946-м, так и возвращения Франции в категорию великих держав после ее поствоенного провинциального существования. Упоминание Гельмута Коля - тема восстановления единой Германии после 40-летнего раздельного существования.
В словах Путина все время звучало значительно больше того, что было произнесено. В словах Медведева все время наблюдалась некая незаполненность смыслом, претензий все время оказывалось больше, чем реального содержания.
Второе важное отличие: хотя оба участника тандема в своих выступлениях демонстрировали лояльность друг другу, в словах Медведева все время проскальзывали некие то ли обличения, то ли упреки (в любом случае - некая неудовлетворенность). В принципе, это были уже стандартные для него, посылаемые в некий анонимный адрес упреки в забронзовелости, стремлении все зажать в своих руках, негибкости.
В словах же премьера ничего, что можно было бы рассматривать как противопоставление его Медведеву, увидеть было нельзя. Постоянно подчеркивалось доброе отношение Путина к Медведеву, его, Медведева, право попробовать сделать что-то по-своему. Путин не озвучивал намерения отменять политические и правовые новации Медведева.
И вот даже эти тональные и стилистические вещи говорят о том, что разница есть. Но дело даже не в том, чья позиция и политика лучше, а чья - хуже. Дело в том, что хуже всего то, когда непонятно, какая политика проводится на самом деле и какая политика главная, а какая - имитационная. Или обе позиции главные, т. е. речь идет о плюрализме в тандеме?
Как говорят французы: "Лучше один плохой генерал, чем два хороших".
Самое худшее, что было в российской политике в последние два года, - это неопределенность. Неопределенность в том, какая политика проводится. Неопределенность в том, кто в стране на данный момент главный и что будет после ближайших выборов.
Причем по мере приближения осени знаковые фигуры с одной и с другой стороны все чаще говорили о том, что эта неопределенность ведет и к ненормальности в состоянии управленческих структур, и к бегству капиталов, и к затруднению в отношениях с внешними экономическими и политическими партнерами.
В какой-то момент казалось, что 24 сентября, когда Путин объявил о своем намерении баллотироваться в президенты и предложил Медведеву в будущем возглавить правительство, с неопределенностью покончено. Теперь, казалось, ясно, кто будет кем, кто будет главным на ближайшие 6 или даже 12 лет. Но избранная формула, когда и Путин, и Медведев остались на двух высших постах в стране, несет в себе опасность новой неопределенности. Опасность и с той точки зрения, что конфликт между политиками часто рождается не из их отношений, а из отношений их штабов и гвардий, и с той точки зрения, что чиновники, понимая, что политики разные, что явно разнится не только их стилистика, но и их политические приоритеты, с неизбежностью задаются вопросом: а чьим все же приоритетам следовать?.. Если у самого задающегося вопросом субъекта нет личного приоритета или, скажем, стилистического предпочтения, - это одна ситуация. А если у него есть такой приоритет или предпочтение, он начинает выстраивать такую тактику поведения, чтобы попасть в пространство решения вопросов тем из политиков, кто ему, субъекту, близок. Получивший распоряжение с одной стороны начинает выжидать, не будет ли оно пересмотрено, получивший другое с другой стороны делает то же самое. Наступает бюрократический, если не политический паралич.
Сначала все ждут, как главные фигуранты расставят своих людей и сторонников, затем гадают, кто чьим протеже является. Одновременно все погружаются в размышления: на какой срок президент назначил премьер-министра? На весь свой президентский срок? До кризиса? На некий неопределенный, но короткий срок, чтобы дать премьеру повод себя скомпрометировать и тут же отправиться в отставку?..
Одновременно начинают появляться уже чисто бюрократические размышления: что для собственной карьеры выгоднее - выполнить распоряжение премьера успешно и заслужить его благоволение или провалить, подставить премьера и заслужить молчаливую благодарность президента? Сами президент и премьер будут при каждом удобном случае демонстрировать свою дружбу и командную игру, но до конца им все равно никто не поверит. Между тем в умах чиновников будет звучать и еще один, более важный вопрос: а кто из этих двоих будет следующим президентом? И кого он назначит следующим премьером?
Треть президентского срока, два года, бюрократия и политический класс будут гадать и разбираться в отношениях первых лиц в сложившейся конфигурации. Потом полтора-два года будут более или менее нормально функционировать. А затем на горизонте замаячат парламентские выборы. Наступит новая череда гаданий: в какой степени и какую партию поддержат первые лица, кто возглавит список этой партии на выборах и что это будет означать в контексте президентских выборов?
Здесь еще проблема и в том, что наше общество разделено, но не отструктурировано. И разделено оно не по горизонтали - по социально-классовым группам, а по вертикали. Те или иные политические и социокультурные пристрастия и интересы разделяют общество сверху донизу и своих оформленных политических представителей не имеют. А поэтому каждая из образовавшихся групп возлагает свои надежды на того, кто кажется ей более близким и более соответствует ее представлениям о "живом знамени".
Как писал пару лет назад Глеб Павловский: "Каждое упоминание Ельцина - фига в кармане, показанная Путину. Каждое позитивное упоминание Сталина - кулак, показанный Медведеву".
Любой тандем хорош тогда, когда и массы, и политический класс верят в его единство и понимают его практическую пользу. И плох тогда, когда так или иначе дает основания подозревать его во внутренней борьбе, и когда нет ясности, зачем такой тандем практически нужен.
Любая неопределенность в политике бывает тактически полезна, но в целом она всегда вредна. Стоит только вспомнить, чем обычно заканчивали как все римские триумвираты, так и все советские "коллегиальные правления".
http://www.km.ru/v-rossii/2011/10/19/vybory-2011-2012/formula-putina-medvedeva-mozhet-privesti-k-byurokraticheskomu-i
