«Наука – самое важное, самое прекрасное и нужное в жизни человека», – так выразительно, кратко и очень высоко оценил практическую значимость науки известный русский писатель А.П. Чехов (1860–1904). Однако такое однозначное представление о науке и её ценности не всегда находило и находит понимание в повседневной жизни. Отношение общества к науке определяется в основном пониманием ценности науки в данный момент времени. Речь идёт о естественно-научных отраслях, где критерий истины – эксперимент и опыт, в недрах которых рождаются наукоёмкие технологии производства промышленной продукции. В некоторых гуманитарных отраслях под громкими названиями пышным цветом очень часто расцветают наукообразные толкования с благозвучными названиями, которые не имеют никакого отношения к подлинной науке. И любому здравомыслящему человеку понятна практическая значимость подобных «научных» толкований...
Ценность же истинной науки вполне логично рассматривать с двух точек зрения: что она даёт людям для улучшения их жизни и что она даёт учёным, исследующим разнообразные свойства объектов природы с целью познать естественно-научную истину или как устроен окружающий нас мир. Ценной с первой точки зрения считается прикладная наука, а со второй – фундаментальная.
Приведем мнение о пользе науки выдающегося французского учёного с мировым именем, крупнейшего математика, физика и философа Анри Пуанкаре (1854–1912): «Я не говорю: наука полезна потому, что она научает нас создавать машины; я говорю: машины полезны потому, что, работая на нас, они некогда оставят нам больше времени для занятия наукой». Разумеется, те, кто финансирует науку, рассуждают более определённо, имея несколько иную точку зрения: для них главное – все-таки машины. В их понимании основная задача учёных должна состоять в том, чтобы не только искать естественно-научную истину, но и находить вполне определённые, конкретные решения тех или иных практических задач.
Некоторые просвещённые представители власти понимают, что в ряде случаев и чаще всего фундаментальные исследования – это всё же работа на будущее. Нежелание остаться без будущего в науке и приводит к необходимости финансировать фундаментальные исследования. При решении вопроса о финансировании всё же возникает серьёзная проблема разделения фундаментальных и прикладных исследований. Как же на самом деле отличить прикладные исследования, которые могут обходится своими финансовыми средствами, от фундаментальных? Ведь иногда некоторые исследования, никуда «не прикладываемые», могут рядиться в «одежды фундаментальные», и исследователи при этом могут требовать ничем не оправданных финансовых вложений.
Приведённый выше признак формального разделения исследований на прикладные и фундаментальные с учётом их ценности нельзя считать однозначным критерием для финансирования научно-исследовательских работ. Недостаток его – расплывчатость и неконкретность. Задача разделения усложняется ещё и тем, что нередко прикладные и фундаментальные исследования тесно переплетаются между собой и взаимосвязаны.
Поэтому разделение естественно-научных проблем на прикладные и фундаментальные часто производится на практике по чисто формальному признаку: исследовательские задачи, которые ставятся перед учёными извне, или заказчиком, относят к прикладным, а задачи, возникшие внутри самой науки, – к фундаментальным.
Длительная история развития науки показывает: результаты некоторых фундаментальных исследований никогда не находили применения и вряд ли найдут его в ближайшем будущем. Такая научная перспектива, отнюдь не радужная, обусловливается тремя причинами.
Первую из них можно пояснить на примере теорем о конических сечениях: в течение примерно двадцати веков было использовано лишь несколько теорем, хотя в древности их было доказано свыше ста. Если в ближайшее время или через несколько веков понадобятся подобные теоремы, то их быстро, без особых усилий докажут заново, не тратя времени на поиски исторических реликвий.
Вторая причина – фундаментальные исследования проводятся с большим избытком и явным превышением потребностей науки и общества. Рождается множество гипотез, и лишь немногие из них, подтверждённые экспериментом, переводятся в разряд научной теории. Так, гипотетический флогистон долгое время принимался за материальный объект, и «теория» флогистона признавалась многими известными учёными до тех пор, пока экспериментальные работы, в том числе и труды нашего соотечественника, великого русского учёного-энциклопедиста М.В. Ломоносова, доказали её ошибочность.
В отечественной науке особенно в последнее время стали преобладать не экспериментальные, а теоретические работы, хотя всем просвещённым людям понятно, что не теоретическое описание, каким бы красивым и абстрактным оно не было, а эксперимент и опыт, являясь критерием естественно-научной истины, составляют основу естествознания. Такого чёткого критерия нет в гуманитарных науках. В обществе трудно поставить эксперименты, которыми можно было бы проверить научные гипотезы, если даже они на государственном уровне признавались единственно правильными, потому что считались верными. Последствия подобных заблуждений всем известны – трагедия всего российского народа с многомиллионными человеческими жертвами.
Преобладание теоретических исследований в естественно-научных отраслях обусловливается объективным и субъективным факторами. Объективный фактор – современный эксперимент сопряжён со сложным дорогостоящим техническим оборудованием. Субъективный – стремление исследователей любой ценой получить новые результаты. В результате рождаются многочисленные теоретические описания гипотез, претендующие на научные теории без подтверждения экспериментом или опытом. Как бы они не назывались и в какой бы ранг они не возводились, подобные работы останутся на уровне гипотезы, теорий ради теорий, которыми переполнены научные журналы, особенно отечественные. Несмотря на это, в нашей стране в недалёком прошлом открывались не только лаборатории теоретических исследований, но и целые институты, претендовавшие на финансирование своих «фундаментальных» исследований.
И наконец, третья причина не полной востребованности фундаментальных исследований – некоторые учёные всегда стремились и стремятся к никак не оправданному и ничем не обоснованному «обобщению». Здесь имеется в виду не мысленный переход от единичного к общему – обобщение как один из важнейших принципов научного познания, – а изложение на более общем, абстрактном и непонятном языке с применением придуманной якобы новой терминологии всего того, что было известно и раньше, но излагалось более просто, наглядно и доступно. Таким недугом страдают, в первую очередь, гуманитарные работы. Не составляют исключения математические и естественно-научные статьи, которые обычно не связаны с новыми идеями, хотя и направлены якобы на их развитие. Конечно же, подобные публикации не способствуют развитию ни фундаментальной, ни прикладной науки, а наоборот, сдерживают его.
Библиографические ссылки
Карпенков С.Х. Концепции современного естествознания. Учебник для вузов, 13-е изд. М.: Директ-Медиа, 2018.
Карпенков С.Х. Концепции современного естествознания. Практикум, 6-е изд. М.: Директ-Медиа, 2016.
Карпенков С.Х. Экология. Учебник в 2-х кн., 2-е изд., М.: Директ-Медиа, 2017.
Карпенков С.Х. Экология. Практикум. М.: Директ-Медиа, 2014.
Карпенков С.Х. Экология. Учебник для бакалавров. М.: Логос, 2014.
Карпенков С.Х. Технические средства информационных технологий. 4-е изд. М.: Директ-Медиа, 2021.
Карпенков С.Х. Концепции современного естествознания. Справочник. М.: Высшая школа, 2004.
Карпенков С.Х. Незабытое прошлое. М.: Директ-Медиа, 2015.
Карпенков С.Х. Воробьёвы кручи. М.: Директ-Медиа, 2015.
Карпенков С.Х. Русский богатырь на троне. М.: ООО «Традиция», 2019.
Карпенков С.Х. Стратегия спасения. Из бездны большевизма к великой
России. М.: ООО «Традиция», 2018.
Карпенков Степан Харланович
