Стратегия и идеология: от Флавия до Лаврова
Исторические корни русского народа уходят в глубокое прошлое[1]
Г. Вернадский
Фундаментальные мировоззренческие изменения, которые произошли в развитых странах Запада в новом веке, уже привели и в ещё большеё степени приведут правящие элиты этих государств к переоценке политических приоритетов и ценностей. Но не только. В России, например, С.В. Лавров вообще поспешил в сентябре 2021 года, выступая на собрании СВОП, «отказаться от идеологии». И не он один – наметилась целая тенденция «прагматиков» (на самом деле конформистов и коллаборационистов), стремящихся отказаться от идеологии потому, что это предоставляет более гибкие возможности для политического существования, а не только политического маневрирования.
На это обратил внимание ещё Е.М. Примаков, который в конце второго десятилетия писал[2]: "После того, как обрушилась биполярная конструкция мироустройства, многие политики, общественные деятели, ученые и журналисты, в том числе и в нашей стране, провозглашали всеобщий конец эры воздействия идеологии на политику. Такое представление оказалось ошибочным. США оказались державой, которая одевает свою внешнюю политику в идеологические одежды..." Конечно, Е. Примаков не такой умный как, например, эксперт В. Козин, но вопрос сегодня не в этом, а в том, что именно информационно-когнитивная война (идеологическая) становится наиболее приоритетной сферой противоборства, а отрицать её – значит заранее уступать идеологическим империалистам-агрессорам, усиленно насаждающим свою идеологию.
В данной работе я исхожу (как и все последние 40 лет) из понимания того, что без идеологии, мировоззрения и концептуального понимания политических и исторических процессов невозможно адекватно понимать не только прошлое и настоящее, но и будущее. Не случайно все выдающиеся философы, политики и историки боролись за то, что дать не столько объективное (иллюзия «научности») описание истории и политики, сколько за то, чтобы доказать справедливость своей точки зрения. Яркий пример – Иосиф Флавий, который блестяще описал историю еврейского народа и войн, однако, в той части, где говорится о Риме или о нем, как активном участнике иудейской войны, объективность ему отказывает»[3], – признают авторы предисловия к его полному собранию сочинений.
Для современной политики – внешней и особенно внутренней – отрицание идеологии ведёт к катастрофическим последствиям. Это показала современная история СССР, но в ещё большей степени – Украины, где праворадикальная идеология стала практической политикой, отрицающей любой (политический, экономический, финансовый, иной «прагматизм»[4].
Такое отрицание не дает возможности, например, правильно оценить многие изменения в политике США при Д. Трампе – Дж. Байдене, в основе которых лежат идеологические мотивы, или адекватно оценить ВПО и сформулировать долгосрочную национальную стратегию[5].
Фундаментальные мировоззренческие и ценностные изменения на Западе и их последствия для стратегии государств
Меня прежде его удивляет мнение тех, которое полагают, что в отношении древних событий только греки, как единственные обладатели истины, заслуживают веры, нам же и остальным людям верить не должно[6]
И. Флавий
Идеология – наиболее спорный и обсуждаемый вопрос в современной России при том, что представители правящей элиты тщательно стараются избежать системного и публичного обсуждения, прибегая, как правило, к скрытым идеологическим и правовым действиям (поправкам в Конституцию, поддержку «публичного патриотизма», ограничениям на антигосударственную деятельность НКО и либеральных СМИ)[7]. Одним из оправданий этому стала по сути конформистская позиция «прагматизма», отрицающая публичное обсуждение стратегии нации и государства, исходя из потребностей реальной политики (внешней и внутренней), которые требуют практически любых форм сотрудничества с фактически любыми режимами на практически любых условиях.
Такой прагматизм ограничивает систему ценностей узким пониманием национальных интересов[8], как правило, тактического уровня. Безусловно, это ведет к проигрышу в стратегическом плане. Так, невнятная («прагматическая») позиция России, занятая по военной интервенции в Югославии, в Ираке и в Ливии, впоследствии остро негативно сказалась на внешней политике нашей страны.
При всём этом у тех же либеральных сторонников политической идеологии таких, например, как директор фонда Карнеги в Москве Д. Тренин, сложилось убеждение, что в основе существующей идеологии правящей элиты заложены всего лишь две базовые ценности – деньги и близость к власти[9]. С ними вполне согласуются ценности сильного государства, сохранения идентичности и патриотизма[10].
Интерес (объективно существующая потребность) – категория, лежащая в основе субъективного представления политиков и других представителей правящей элиты о целях и средствах политики, составляющих основу стратегии и политики. Иногда национальный интерес формулируется как «главная (руководящая) идея»[11] или как-то иначе. Но бывает и так, что национальный интерес замещается другими, менее приоритетными, интересами – государственными, социально-классовыми, групповыми, личными. На практике, однако, происходит так или иначе синтез этих интересов, среди которых в разное время и в разных условиях доминируют те или иные интересы. Иногда такое доминирование сильно влияет на стратегический политический курс, иногда – незначительно, – но, как правило, всегда важно понимать действительные национальные и государственные интересы, носящий объективный характер, отличая их от частных, групповых или иных интересов. Например, вторжение Германии во Францию в 1940 году носило для неё вполне объективный характер «исправления» несправедливости Первой мировой войны и начавшей Второй Мировой войны, но интересы военных, прежде всего, вермахта, требовали наступления весной 1940 года, а не осенью 1939 года, как требовал Гитлер. Причем, по признанию фельдмаршала Манштейна, это были интересы не только военного, но и политического характера[12].
Именно анализ интересов – единственный способ анализа реальной, а не только декларируемой политики. Национальные интересы[13] – ключевое понятие, существующее в политике, однако необходимо изначально исходить из представления о том, что существуют не только иные интересы, как более высокого, так и более низкого порядка, но и интересы, которые могут отличаться своей функциональной и иной принадлежностью (в том числе противоречивостью, такие, как безопасность и развитие, например), а также временными рамками[14]. Например, национальные, государственные, групповые и пр. интересы – краткосрочные, среднесрочные и долгосрочные, – которые, повторю, могут не только совпадать, но и противоречить друг другу.
Принципиально важно понимать, что в основе адекватной политики субъектов МО лежат именно национальные и государственные интересы[15], когда влияние групповых, классовых и личных интересов должно быть незначительно, что в реальной жизни бывает далеко не всегда. В отличие, например, от групповых или личных интересов, национальные интересы носят достаточно объективный, долгосрочный, стратегический характер. Поэтому при анализе политики того или иного субъекта МО или (реже) негосударственного актора более правильно ориентироваться на анализ именно национальных и государственных интересов. Проблема, однако, заключена в том, что понимание интересов, прежде всего, национальных, – далеко не всегда адекватно.
______________________________________
[1] Вернадский Г.В. История России. Московское царство. М.: Эксмо, 2014, с. 11.
[2] Е.Примаков. Будущее России, М.: АСТ, 2020 г, сс. 128-129.
[3] Предисловие. От редакции. Флавий, И. Иудейские древности- М.: «Издательство АЛЬФА-книга», 2017 (Полное издание в одном томе), с. 1278.
[4] Так, энергетическая зависимость Украины от России даже в 2021 году не повлияла на идеологический «агрессивизм» её политики.
[5] См. подробнее: Подберёзкин А.И. Национальный человеческий капитал. Т.3. Идеология русского социализма. М.: МГИМО-Университет, 2011. 848 с.
[6] Флавий, И. Против Апиона. О древности иудейского народа. В кн.: Иудейские древности- М.: «Издательство АЛЬФА-книга», 2017 (Полное издание в одном томе), с. 1213.
[7] В целой серии работ с начала 90-х годов я пытался неоднократно доказать, что идеология – основа любой эффективной национальной стратегии. См. например: Подберёзкин А.И. Национальная доктрина России. М.: ОВПД «Духовное наследие», 1994 г. и др. В эти же годы происходила эволюция взглядов правящей элиты от радикального либерализма-западничества в направлении абстрактного «государничества».
[8] Национальные интересы – зд.: объективно существующие интересы (потребности) нации, отражающие её осознанные фундаментальные потребности развития и безопасности, согласованные между основными социальными группами и слоями общества. Эти интересы, однако, трактуются правящей элитой страны по-разному, субъективно. Соответствие объективных национальных интересов субъективным предопределяет эффективность национальной и государственной стратегии.
[9] Тренин Д. Новый баланс сил: Россия в поисках внешнеполитического равновесия. М.: Альпина Паблишер, 2021. 471 с.
[10] См. подробнее: Байгузин Р.Н., Подберёзкин А.И. Политика и стратегия. Оценка и прогноз развития стратегической обстановки и военной политики России. М.: Юстицинформ, 2021, сс. 8–9.
[11] См., например: Мартынов Е.И. Политика и стратегия. М.: Финансовый контроль, 2003, сс. 18–19.
[12] Манштейн, Э. фон. Утерянные победы. М.: Вече, 2017, сс. 82–83.
[13] Национальные интересы – объективно и, особенно, субъективно понимаются по-разному в зависимости от профессионализма, нравственности и многих других факторов потому, что фактически это понятие – синоним понятию «потребности», которое может отражать самые разные потребности.
[14] См. подробнее: Подберёзкин А.И. Состояние и долгосрочные военно-политические перспективы развития России в XXI веке. М.: ИД «Международные отношения», 2018. 1596 с.
[15] Следует различать национальные (общенациональные) и государственные интересы, которые далеко не всегда совпадают. Так, в России национальные и государственные интересы в 90-е годы существенно отличались друг от друга. Последние могут зависеть от характера власти и качества политической элиты, находящейся у власти.
