В сентябре улетели во Владивосток. В Магадане уже холодно, а в Приморье можно работать еще два месяца. С нами наша сотрудница Галя Антропова. Сразу же едем в Кедровую падь - заповедник, расположенный недалеко от Владивостока.
Вечереет, почти темно. Идем несколько километров дальневосточной тайгой, и перед нами вырисовываются три красивых охотничьих домика. Они предназначены для именитых гостей Дальневосточного центра. В домиках пустота, а неподалеку, на берегу, веселье. Погода портится на глазах. Буйных гостей грузят на катер. Все затихает. Разражается сильнейший тайфун. Река вздувается. Ветер, дождь мешают нашей работе. Целую неделю мы ощущаем себя как на острове. Андрей без работы досадует. Наконец разъяснилось, установилась погода - такая, какая бывает долгой приморской осенью: с тихими солнечными днями, яркими красками осени. Мы поднимаемся на высокие гривы заповедника, на высшую точку Чалбан. Работаем и в Супутинском заповеднике, и в окрестностях Владивостока. Опять, как и в прошлом году, живем на даче бабы Нади, где Андрея очередной раз приняли за шпиона.
В полевой одежде, с тяжелыми спальными мешками идем вверх по крутому склону сопки, пробираемся дубравой к маленьким избушкам садовых участков. Я пришла из магазина, обнаруживаю Андрея с поднятыми руками под дулом пистолета. У него, бородатого, нет документов... Инцидент окончился братанием. Милиционер оказался магаданцем.
Вышла книга А.К.Скворцова "Гербарий". Андрей пишет ему:
"Дорогой Алексей Константинович! Большое спасибо за Вашу книжку. Прочитал ее с большим удовольствием. Говорят, она летом продавалась в нашем магазине, но моментально разошлась. Но кое с чем я позволю себе все же не согласиться. Вы пишете, что гербарий не может быть создан за 3-5 лет. Но вот нашему гербарию всего семь лет (с 70 года), но я считаю, что он уже создан как научная коллекция, по крайней мере, если не как научное учреждение. К нам уже приезжают специалисты изучать свои роды по северу ДВ, в частности, по злакам, по березам, по дриадам. Последний - это Юрцев, который очень остался доволен. Да и Коробков тоже - полынями. У нас не менее 25 000 основного фонда цветковых, да еще тысячи 2-3 мхов. Есть и лишайники, правда, не разобранные. К сожалению, нет настоящего помещения пока. Но зимой обещают дать. Конечно, насчет типового материала у нас жидковато, только мои изотипы (уже более 20), но все равно я позволю себе считать, что наш гербарий уже существует, и его можно включать в разные справочники. Главное в нем - южная часть Магаданской области, но, б.м. полно он охватывает и Чукотку и соседние районы Якутии, а менее полно - Камчатку, Курилы, Приморье и Приамурье. В общем, типичный, региональный".
Институт праздновал пять лет со дня своей организации. Подводились итоги соревнования лабораторий института. Подсчитывалось количество очков, которые давались за научные работы. Лаборатория ботаники завоевала первое место.
25 декабря в Москве на биофаке МГУ проходило очередное совещание по филогении растений. В.Н.Тихомиров был в ударе. В ботаническом саду на банкете он был единодушно избран "мистером Филогения". В знак этого события он по-гусарски пил шампанское из самой маленькой туфельки одной из дам... А самое главное - читал поэму Владимира Леонтьевича Комарова о Козо-Полянском "Некто из Воронежа".
Владимир Леонтьевич Комаров - один из самых известных исследователей флоры и растительности Дальнего Востока, с 1932 по 1946 годы - он президент АН. Козо-Полянский - известный эволюционист с мировым именем, в то время работал в Воронеже. Комаров не соглашался с его эволюционными взглядами, написал поэму, где довольно саркастически высмеивал Козо-Полянского.
Андрей все еще не доктор и не кандидат. Стало известно: его диссертация в Кишиневе, у "черного" оппонента Чеботаря.
1 января собирались родные. Как изменились за 16 лет! И внешне, и внутренне. Сколько воспоминаний! Разных! Подросло новое поколение, и мы перешли в категорию 40-50-летних. Давно прошла молодость, и зрелость на закате!
Поездки 1976 г.: Май: окрестности Магадана (Армань, бухта Светлая, Атарган). Июнь-июль: Магаданская область (Омолон, Омолонский стационар ИБПС, Кегали). Август: остров Завьялова. Сентябрь: Приморье (Кедровая падь, окрестности Владивостока).
1977 Зимой 1977 года в Магадане жизнь Андрея идет по строгому расписанию. Утром зарядка. Затем работа до обеда в 13 часов. Недолгий отдых, подведение итогов утренней работы, и снова на работе до позднего вечера. После чего прогулка по заснеженному Магадану.
По субботам и воскресеньям мы совершаем далекие пешие прогулки по окрестностям Магадана. Огромная Нагаевская бухта окружена горами. Особенно красив "Каменный венец" с острыми останцами, формой напоминающими корону. Бухта скована льдом. У берега изломы, торосы. Толстый лед поднимает прилив. Далее в глубь лед гладкий. Со стороны каменного венца находится рыбный порт. На противоположном берегу бухты - основной, морской.
Все выхоложено. Застывшая земля, вода. Низкое солнце освещает крутой берег. Ранний закат. Со льда Нагаевской бухты видны жалкие лачуги, напоминая первые поселения северного города.
С февраля световое время быстро набирает силу. Яркие рассветы и закаты пламенеют на горизонте бухты. На льду у небольших лунок сидят в тулупах рыбаки. Пробуравят лунку в толще льда - и однообразно дергают удочку. Маленькие кучки корюшки, покрытые инеем, лежат рядом с лункой. Жареная корюшка пахнет огурцом.
Ожидание утверждения диссертации достигло предела. Я пишу письмо в ВАК. Пишу всем друзьям. Прошу об этом и Витаса, составляю для него "куклу" письма.
Мое письмо в ВАК - не просто просьба об утверждении. Я пишу о том, что я не только жена А.Хохрякова, а его коллега. Я пишу о его многочисленных работах, выполненных уже после защиты. Кроме того, я написала письма всем, кто хоть как-то может помочь выяснить обстановку, поддержать.
Из дневника: "В довольно экстремальной обстановке мы работаем и держимся стойко. Андрей обрабатывает гербарий для "Флоры Магаданской области". Это злаки и осоки. Работы впереди уйма, но поставлены сроки, в которые он надеется уложиться. Это год или два. Год или два! Как долго мы здесь еще пробудем? Опять ставятся на весы преимущества Магадана и преимущества Москвы. Одно хорошо здесь, другое - в Москве. Но уезжать отсюда жаль. Здесь мы так покойны, так хорошо работаем. Судьба все определит".
Отрывок из письма Андрея к Юрию Евгеньевичу Алексееву: "Сам-то ты понимаешь, что дело не в каких-то противоречиях, а в том, что ты не счел нужным или возможным помочь другу или наоборот - счел возможным не помочь. Сам ты прекрасно знаешь, что в жизни бывают такие ситуации, когда в первую очередь нужна моральная помощь, поддержка, а материальная - уже во вторую очередь. И ты также прекрасно знаешь, что данный случай - именно такой. Да, спасибо за присланные назад мои письма. У меня какая-то навязчивая идея о том, что потомство заинтересуется моей перепиской. Так что не откажи в любезности, перешли и это письмо мне назад. Остаюсь преданным тебе другом, искренне твой А. Хохряков."
Вышла из печати наша с Андреем книга "Структура и морфогенез кустарников". Среди биоморфологов эта книжка получила известность, в ней классификация побегов, приводится методика описания побеговых систем.
Майские праздники 1977 года мы провели на нашей подмосковной даче в Отдыхе. Ольга Николаевна Чистякова - сотрудница ка федры высших растений МГУ, наша соседка по даче. Оказывается, в Ульяновске совсем скоро будет проходить теоретическая школа по морфологии и анатомии растений. Ее организуют Р.Е. Левина и Т.И.Серебрякова. А нам - никто ни слова. То умолчали о конференции памяти И.Г. Серебрякова в апреле 1975 года, то - о конференции памяти А.А.Уранова в январе.
Ольга Николаевна в оргкомитете "школы" и находится под впечатлением от нашей книги по структуре кустарников. Хочет, чтобы мы присутствовали на "школе". Но на нее мы не попали. Т.И.Серебрякова сообщила нам, что на этой "школе" А. Яценко-Хмелевский критиковал Андрея. Я разозлилась и написала Хмелевскому, что за спиной не критикуют. А главное - я напоминаю ему о том, что он, Андрей Алексеевич, будучи другом Тахтаджяна, может узнать о судьбе диссертации Андрея, спрашиваю, кто этот Чеботарь, его черный оппонент. Завязывается переписка на высоких тонах. Андрей Алексеевич не намерен помогать, а, наоборот, считает Андрея чудаком. Но я не сдаюсь. Потом волны улеглись, и переписка с Яценко-Хмелевским продолжалась много лет.
Зимой, когда гадали на Рождество, Андрею выпало поехать в тропики - его давняя мечта. В те советские времена первоначально обязательно нужно было съездить в демократическую страну, потом ждать два года, и только тогда ты можешь поехать в туристическую поездку в капиталистическую страну. Неожиданно в наш институт поступило сообщение, что есть две "горящие" путевки на Кубу. Куба числилась в полукапиталистических. Нам разрешили.
Покупаю Андрею светлый польский костюм, открытые босоножки. Рассчитываю на отдых.
Отрывки из дневника: "5 мая. Шереметьево. Посадка в Ил-62. Под нами, как на карте, удивительные видения: Италия, Рим, Средиземноморье и горы Атласа. Посадка в Рабате. Из африканской пустыни веет сухой полынью. Далее семь часов над Атлантикой. Объявляют - под нами Антильские острова, знаменитый Бермудский треугольник, о котором так много пишут.
Гавана! Ночь жаркая и влажная. Пальмы Реаль, плюмерии с огромными белыми цветами. В гостинице "Дювиль" остатки былой роскоши. Бассейн на 20-м этаже! Запущенность. Социализм по-кубински. С 18-го этажа открывается вид на океан, набережную Малекон и маяк. На рассвете уходим на первую экскурсию по набережной.
Два дня возят по городу. Вилла Хемингуэя. Из комнат несет затхлыми одеялами. Душа улетела, скорлупа осталась. Вода в бассейне спущена. Рядом могилы трех любимых собак.
Праздник в гостинице. Посреди бассейна плот с дарами тропиков: бананы, манго, папайя, ананасы. Фрукты вычурно разрезаны и выставлены на шведский стол. Подбегай и хватай, что и делают безвитаминные магаданцы.
Белое кладбище в центре Гаваны. Под мраморной плитой семейное захоронение. Главная достопримечательность - могила знаме-нитого шахматиста Хосе Рауля Капабланки. Улицы кладбища радиально расходятся от церкви, открытой на четыре стороны. День поминовения усопших. Народу много. Негр с отрешенным лицом несет, словно блюдо, небольшой венок белых цветов. По его щекам струйками льются слезы.
f9 мая. Весь день едем вдоль Карибского моря. Мечтаем окунуться. В программе это не предусмотрено. Руководительница - толстая магаданская тетка. Мы ее зовем "мамочка", ведет себя как мачеха. В Тринидаде до моря далеко. Пешком не дойти. В группе бунт и стенания. Выхлопотали день морских купаний. В ресторане отмечаем день Победы. Директор ресторана поет для нас "Бесаме мучо" - любимую песню кубинцев.
На рассвете в легких одеждах ушли в лес. Низкие пальмы без стволов, вьющаяся пассифлора, роща агав. Заразились лаковым деревом. Покрылись волдырями. Раны чешутся, отеки. Но это потом. А пока - морское купание на пляже Сибоней. Гладь теплого Карибского моря. Песчаные пляжи обрамлены огромными делониксами. Как только привезли на пляж - Андрей убежал в заросли ризофоры. Настоящие мангры! Недалеко коралловые рифы. Белый костюм испачкан. Босоножки изорваны. Необходима полевая одежда. Где ее взять? Тут нет магазинов. Все по карточкам. С этого времени мы сушим гербарий на лампах в комфортабельных гостиничных номерах.
Город Камагуэй. Ландшафт меняется. Растительность богаче. Большие темные деревья манго увешаны яркими, словно игрушки, желтыми грушевидными плодами на длинных плодоножках. Розетки бромелиевых скрывают под собой ветви деревьев. Броски в природу в основном по утрам. Далее туристическая программа и сборы по возможности.
Главная забота - сушка гербария. Спасают кондиционеры. Приходится ежедневно стирать и гладить одежду. Хорошо, что в гостинице есть горячая вода!
Сантьяго-де-Куба. Комфортабельный отель увит цветущими бугенвиллеями. Огромный цереус с наступлением ночи открывает большие цветки.
На пляже волны. В теплом прибое купаться очень приятно. Негр огромного роста отгоняет большой палкой тех, кто хочет зайти на глубину. Андрей убежал на отвесные скалы. Возвращается босой. Грязный, но живой! Стираем штаны в небольшой речке.
Поездка в горы Сьерра-Маэстра. Только здесь понимаешь, как Фидель Кастро мог к 15 оставшимся в живых присоединить большой отряд. Непроходимые джунгли. Андрей в большом возбуждении рвется в лес. Залез на скалу и по лианам лазал над автобусом. Сверху сыплются камни. Грязный костюм Андрей выворачивает наизнанку и таким образом может войти в автобус, успокаивая по путчиков.
Древовидные папоротники на горе Сан-Педро окутаны туманом. С утра везут смотреть крепость. Андрей имитирует болезнь, чтобы пособирать растения в захламленном лесочке около военной базы, но там однообразно и неинтересно.
Следующий пункт на побережье Атлантического океана - деревня Гуардалавака. Отель с массой недоделок. Строили недавно, по-советски или по-кубински? Гремит музыка. Льют ливни. Плюс 18. Для Кубы холодно. На пляже мальчишки дрожат, губы синеют. По пляжу разбегаются пестрые крабы.
Во второй половине дня Андрей идет на экскурсию в ближайший лес. Я даю Андрею советские значки для подарков и ухожу на берег производить обмен "комиссы" на "караколь", то есть рубашки на ракушку. В тропиках темнеет мгновенно. Я стою у выхода из отеля. Жду Андрея, очень волнуюсь. Зачем не пошла с ним? Плевать на эту розовую "караколь"! В 8 вечера, уже в полной темноте, он возвращается очень взволнованный и без растений!!! Такого не бывало никогда. Отмывается в душе, говорит возбужденно: "Я мимо них прошел! Я сумел скрыться! Все было, как в "Кавказском пленнике!" Не успел он произнести эти слова, как нас вызывают в администрацию отеля. За столом военные, на столе лежит испачканная в грязи белая вязаная шапочка Андрея. Ее торжественно, с извинениями, нам возвращают. Оказывается, как только Андрей стал подходить к лесу, его окликнул крестьянин. Андрей не хотел объясняться, терять время и побежал к лесу, где через некоторое время был окружен собаками и военными. По нему стреляли. Но он не хотел сдаваться в лесу. Прошел мимо кордона прямо к деревне и там сдался в плен. Очень помогли значки, которые он стал раздаривать крестьянам и военным.
Большой университетский город Санта-Клара. Руководительница нашей группы забыла, что мы туристы. В ее партийном представлении - мы делегация, главная миссия которой - не отдых, а представительство. Нам приходится ссылаться на мнимые болезни и удирать на природу. Полно удивительных картин. Например, в темноте светится большое дерево, облепленное большими, величиной с полпальца светляками.
Варадеро. Живем в видавшем виды отеле "Тортуга". Опять гремит музыка. Кубинцы - большие любители громкого. В Гуардалаваке Андрей никак не мог заснуть и ночью прятался от гремящей музыки в ванной. Поэтому мы боремся за тишину и получаем комнатку с гремящим кондиционером и шумящей всю ночь трубой. Дверь открывается на зеленый газон. Огромные кокосовые пальмы в изящном изгибе склонили пышные кроны. Пылают ярко-красным огромные делониксы. Гуляем босиком по песчаному пляжу. Нас сопровождает лунная дорожка. Теплое море, приятный бриз. На деревьях сверкают большие светляки. Синева моря сочетается с желтым песком берега. Роща огромных панданусов.
В один из вечеров Андрей в женском парике танцует темпераментный танец козликом, повергнув иностранцев в смятение.
В Варадеро нам дали свободное время, и мы смогли совершить несколько экскурсий. Одна из них - вдоль берега залива в заросли мангров. Я видела летящего пеликана! Ракушки загадочной формы! Нас искусали комары.
Экскурсия на рифы. Плавали в масках среди кораллов. Яркие рыбки. Колонии ежей с длинными иглами. Синие кораллы подобны кружеву. Красные водоросли в виде веера.
Очередное шоу. Пестро разряженные негритянки визгливо поют под гром оркестра. Кубинцы в экстазе.
В Гаване с трудом выпросились в ботанический сад. Он находится в центре города. На запущенных газонах пасутся лошади. Нет этикеток. В саду, кроме нас, посетителей нет. В Сорроа большие сборы. Быстро отмываем корни папоротников, закладываем.
В завершение круиза по программе - грандиозное шоу в кафе "Тропикана". В парке подсвеченные мраморные фигуры.
Вечером объявляют: Ил-62, летевший за нами, на посадке в Гаване разбился. Поэтому будет задержка на день. Убегаем в город. У набережной негр поймал огромную рыбу, с трудом вытаскивает. Рядом небоскребы. Андрей рассказывает, что днем, когда он спал, а мы плескались в бассейне, ему приснился сон: летит в небе вертолет и падает. Сон в руку.
На следующий день везут на известный пляж Санта-Мария дель Мааре. Пляж изумительный. Такой же мелкий песок, как и в Варадеро. Теплое море. Берега окружены густыми зарослями казуарин, которые тут называют кубинскими соснами. Праздная, а для меня и Андрея напряженная жизнь кончается. Аэродром. Долгая посадка. Мечтаем увидеть в иллюминатор Флориду. Гроза, все заслоняют тучи. В Магадан вернулись в конце мая".
В Магадане нас ожидал сюрприз. Кто-то написал в Магаданский Обком КПСС анонимку на директора института Контримавичуса. В анонимке, как говорили, было написано, что Контримавичус приблизил к себе литовцев. Андрей же в открытую говорил Витасу о плохой работе его замов. В частных беседах говорил, что вполне естественно то, что директор окружил себя земляками, в этом нет ничего плохого. Плохо лишь то, что Шаткаускас - наш враг и то, что никто среди руководства не знает своего места, а каждый мнит себя директором. Стали гадать - кто бы мог быть автором анонимки, которая была послана из Москвы. "Доброжелатели" постарались указать директору на меня и Андрея.
В наше отсутствие нашу лабораторию лишили одной из комнат. Книги, записи свалили на полу в гербарии. Часть сотрудников института перестала с нами здороваться. Вся эта кампания проходила в самое тяжелое для Андрея время.
Мы поспешили уехать на полевые. В июне мы будем работать в Северо-Эвенском районе, базироваться в Чайбухе. Оттуда нас должны забросить на Тайгонос - полуостров, граничащий с Камчаткой. В полевом отряде, кроме меня с Андреем, Галя Антропова и наша дочка Оля - старшеклассница.
Несколько дней стоит нелетная погода. Дважды объявляли рейс, и мы дважды через все летное поле таскали полевое оборудование в самолет. Давали отбой, снова выгружали. Когда полетели - не верили в свое счастье.
Июнь, а все сопки на побережье в снегу. Море штормит, туман. К северу исчезает лиственница. Сопки зеленеют кедровым стлаником.
А. П. Хохряков и М.Т. МазуренкоИз письма Андрея Павлу 31 июля: "Прошел месяц нашего полевого сезона. Были мы на Тайгоносе. Сначала жили в бараке на Чайбухе, потом в палатке на берегу моря во внутренней губе, потом снова в доме в поселке Верхний Парень. Всего интереснее было, конечно, в палатке. Погода была скверная, дождь шел по три дня не переставая, да еще с ветром. Река разлилась. Дождь стучит по брезенту, и кое-где в палатке начинает капать. Печка беспрестанно раскачивается из-за ветра, и колена трубы часто выпадают... В общем, временами было очень неприятно. Два дня подряд просидели безвылазно, два раза промокли насквозь. Однажды в Чайбухе мы ходили целые сутки, с ночевкой в охотничьем домике, по кочкарной тундре. Хорошо, что комаров почти не было. В первый день ходили с утра до ночи, почти до 12 часов ночи. Поход, правду сказать, был очень трудным. В Верхнем Парени мама ездила на вездеходе по корякским стойбищам, видела, как резали и ели оленя, и ей это все очень понравилось".
На Тайгоносе мы стояли в уютной бухте. Сопки вокруг густо заросли кедровым стлаником. В этом районе очень сильные отливы. Вода уходит далеко, обнажая берег и полностью изменяя рисунок ландшафта. Во время приливов берег заливает на высоту до 13 метров. Рядом с нашим лагерем медведи протоптали тропинку.
Из дневника: "11 июля. Сегодня я и Андрей идем к мысу Ачкори. Тучи высоко и далеко, как и накануне. Возможно, будет солнце. Ползем по стланику на плато. Все в поту. Обычные картины. Ручьи, лужки у снежников. Очень красивы примулы. На плато очень много аспектирующей кассиопеи плауновидной. Белые колокольчики цветов на красных цветоножках. Отсюда виден изрезанный берег внутренней губы и фантастический "город" из белых скал, к которому вчера ходили Оля и Галя. Впереди наплывают черные тучи, затягивающие противоположные горы. Холодный ветер. Спускаемся в долину ручья в ольховник. Потеряли копалку. Южные склоны остепненные. Небо затягивает все сильнее. У моря уже накрапывает дождь. Устала. Греем на плавнике чай. На глазах сопка исчезает в тумане. Обратный путь по первому распадку. Очень выручает сильно выбитая медвежья тропа. Нигде я не видела таких медвежьих троп. Если бы не сомкнутые ветви стланика и ольховника, сквозь которые приходится продираться, как в тоннеле, подумаешь, что это торная тропа, проложенная людьми. А если тебе навстречу попадется медведь? Куда мы денемся? Но я не говорю об этом Андрею, следуя за ним по-медвежьи, чуть ли не на четвереньках. Когда выходим из "тоннеля", снова вижу хорошо протоптанную тропинку, по которой ползти вверх легче.
Наконец, выбрались в высокогорья. Медвежья тропа пропала. Туман еще гуще. Андрей выверяет компас. Кажется, что идем в обратную сторону. Куда идти? Вокруг туман. Самое верное - спуститься к морю. Ползем сквозь высокий стланик. Мокрые. Как я рада увидеть сквозь пелену тумана море - главный ориентир. Опять вверх. Опять медвежья тропа. Большая, нахоженная. Опять меня охватывают страхи. Торопимся, обливаемся потом. Наконец проглядывает берег, скалы разной конфигурации. До нашей долины далеко. Все незнакомо. То вверх, то вниз. Все по медвежьему "тоннелю". Ольховник, стланик. Стланик, ольховник. Взбираемся на плато. Отсюда видим нашу бухту. Отлив все изменил - не узнать, обнажились скалы. Последний крутой спуск. На берегу скользкие листья морской капусты лежат густым слоем. На камнях много морских желудей. Жалобные крики чаек. Последние километры. Наша палатка уже близко. Перед ней горит костер. Ночью ливень, ветер. Следующий день сидим в палатке безвылазно.
12 июля. Срок прилета вертолета. Непогода. Думаем, не прилетит. Я и Андрей идем в горы. На сопках шквальный ветер. Сапоги вязнут в болоте. В 6 вечера возвратились в лагерь. Я чиню трубу, замазываю глиной. Летит вертолет. Через несколько минут под нами горы, в которых мы сегодня бродили. Горы и опять огромная "наша" тундра, в которой мы завязли в Чайбухе. Садимся на аэродроме в Чайбухе. Налетели комары. Взлетаем. Под нами огромная котловина Гижиги. На горизонте пламенеет закат. Долго летим. Пареньское озеро. Кружим над поселком. Все мокро. С трудом садимся у самого поселка, и первое, что я вижу, - к нам бежит все население поселка - старухи в кухлянках, дети. Вертолет улетает. Хватают наши вещи и тащат в поселок. Меня, Олю и Галю перетаскивают через протоку на закорках... Такого гостеприимства нам не оказывали ни до, ни после.
Верхний Парень. Гостеприимству нет предела. Устроили в комнате рядом с поселковой библиотекой. Специально для нас показывают "Солярис" Тарковского. В горы попасть трудно. Ходим в пышной пойме. Цветет вейник. У Андрея разыгралась аллергия. На вездеходе я уехала на оленье стойбище. По дороге он несколько раз ломался, что было мне на руку. В сумерках белой ночи ползаю на коленях перед сломанным вездеходом, выкапываю мелочь на горной тундре. На вездеходе сидит полупьяный директор совхоза и его напарник. Разговаривают: "Что это бабье ползает по тундре, не знаешь?"
Как только вернулась из поездки, через час сел вертолет. Далее из Чайбухи в Магадан мы улетели без помех".
Бухта Лужина. Л. Благодатских, В. Левковский, А. Хохряков.Полевой сезон продолжался. Я с Олей улетела на Камчатку, а Андрей на "Абориген" - стационар Д. Бермана в районе озера Джека Лондона в среднем течении Колымы у хребта Большой Анначаг.
Андрей рассказывал. В Усть-Омчуге нужно было ждать автобус сутки. Пошел устраиваться в гостиницу. Спрашивают: "Будете спать с этим парнем?" Андрей отвечает: "Буду" - не подозревая, что ему предлагают спать с ним валетом... Пошел на экскурсию. Вернулся вечером. Но парень не пришел ночевать, и таким образом Андрею досталась целая кровать!
В сентябре Андрей с Лидой Благодатских и Володей Левковским забрасывались в бухту Лужина на западе Охотоморья. Вертолету негде было сесть. Только на пляже. Выше обрывы. Палатки поставили на пляже под скалой. Во время шторма волны подбирались к палаткам. Андрей остался очень доволен. Опять нашел карагану гривастую. Он так пишет детям: "Место было чудесное: берег моря, высокие крутые горы, светлые березовые леса, как на Камчатке. Погода была плохая и хорошая. Палатку пришлось ставить на самом берегу моря, на гальке под скалой. А приливы становились все больше, и мы боялись, что нас, наконец, будет заливать, тем более что в шторм волны действительно докатывались почти до палаток. Было много птиц, в основном чаек, а также утки-морянки. Нерпы подплывали почти к самому берегу. Погода по временам - дождь, штормовой ветер, сплошной туман. Топили печку, ходили в маршруты, А главное - вертолет прилетел вовремя".
Пришел отзыв от черного оппонента. Совсем черный. Андрей от меня его скрыл, не хотел лишних разговоров, как он говорил, "кудахтанья", суеты.
Из письма Андрея моей маме на Зеленый мыс: "Чувствовал себя я что-то плохо. Почему-то после маршрутов стал уставать, ходить три дня подряд тоже стало трудно. Почему-то потянуло к более спокойной жизни, прежних темпов и напряжений выдерживать стало трудно. Да, видно, сказывается общее напряжение всех предыдущих лет. А тут еще из-за аллергии насморк и воспаление дыхательных путей стали хроническими. То вдруг в животе зарежет, то сердце перебои дает, зубы заболят. Вот я и решил отдохнуть как следует, совсем отдохнуть - от всяких дел и забот. На Кубе забот все же избежать не удалось: постоянные переезды, гербарий, всюду музыка. Даже ночами. А Вы знаете, как я этого не люблю. Мечтаю пожить у Вас месяца два или даже больше. Как хорошо у Вас по утрам копать землю и колоть дрова! О! Ведь так все было! Почему не вечно?" "Поездка в Америку постоянно откладывается и теперь перенесена на конец августа. Пришли отзывы из ВАКа - от Письяуковой и Чеботаря - того же качества, как и все прочие отрицательные отзывы, что-то среднее между биновским и голубевским. Сплошное непонимание или нежелание понять, смесь демагогии с поучениями, передергивания, цитирование каких-то обрывков фраз без указания страниц, а чаще всего отсутствие каких-либо ссылок. В общем, если разбирательство будет объективным, и будут присутствовать не только ботаники, то бояться мне нечего. Аргументы этих письяуковых и чеботарей примитивные и убогие, когда они вообще есть. Вот только не могу понять, действительно ли они ничего не поняли (не смогли) или просто поняли, но не захотели написать хорошие отзывы, боясь за свое положение?"
7 октября из ВАКа прислали открытку. Вызывали на рассмотрение диссертации Андрея. Сообщали, что заседание будет проходить 19 октября (это мой день рождения!!!) в 18 часов.
Я в Магадане. Сны я вижу очень редко. Ночью мне приснился сон. Я иду по глубокой траншее, а сверху на меня прыгает упырь. Я закричала и... проснулась. Посмотрела на часы - два часа ночи, в Москве шесть часов вечера. Андрей на комиссии ВАК. До утра я не заснула, на рассвете пошла на почту звонить.
20 лет выпуска кафедры геоботаники МГУ 1957 года.Андрей мне рассказал, что заседание комиссии ВАК проходило на биологическом факультете МГУ. Все были доброжелательны, все прошло благополучно. Андрей был в приподнятом настроении. В институте меня поздравляли.
Из-за странного совпадения на президиуме ВАК, где должны были утвердить решение комиссии, проходило утверждение и кандидатской диссертации Шаткаускаса. У него были трудности с утверждением, связанные с неприятной историей. В Ленинграде, в БИНе, на банкете в завершении защиты, в реке Карповке утонул один из гостей. Витас беспокоился. В этой истории разобрались. Диссертацию Шаткаускаса утвердили.
А докторскую диссертацию Андрея на том же президиуме ВАКа не утвердили.
Редкий случай. Андрей мне пишет 26 ноября: "Заседание президиума ВАК было только вчера, и никакого утверждения еще нет. Там подошли чисто формально: 1 - отзыв ведущего учреждения - отрицательный, 2- отзывы черных оппонентов - тоже отрицательные, 3 - есть просто отрицательные отзывы, 4 - голосование очень плохое, а "за" - только решение экспертного совета. Поэтому решили, что нужен еще один отзыв. Теперь в лучшем случае нужно ждать декабря. Но на этот раз, кажется, отзыв будет писаться с моим личным участием. Так что, может, что и выгорит. Но накануне мне снились нехорошие сны: то фантастических размеров крокодил меня хотел съесть, то зубр забодать, то я падал со всяких обрывов и утесов. Вот не верь после этого снам. И сердце часто стучало, как будто чувствовало. Вот теперь, кажется, немного успокоилось, как бы не сглазить. Но ты про это никому не говори, авось, к новому году все и обойдется".
В это очень тяжелое время, когда, казалось, счастье было так близко, так возможно, опять возникли трудности....
Андрей работает в полную силу. Да он иначе не может. В письме: "Я, как всегда, занят разной работой. Пишу или, вернее, написал статью "Роль эмбрионизации в эволюции растений" и принялся за новую книжку "Эволюция биоморф растений". Уже написал предисловие и принимаюсь за введение. Потом пришлось писать два отзыва на диссертации и предстоит еще один, присутствовал на различных научных заседаниях и даже один раз председательствовал, на следующей неделе надо быть на двух защитах. 24-го - встреча нашего курса, окончивших МГУ в 1957 году, то есть после двадцатилетней разлуки. Уже среди моих сокурсников есть член-корр., декан факультета (биофака), завы всяких рангов и масса докторов. Вот как растут люди, не то, что некоторые".
31 декабря я летела из Магадана в Москву. Красноярский экипаж решил воспользоваться разницей во времени и встречать новый год у себя дома. Пассажиры объединились и чудом связались с главным диспетчером, после чего самолет быстро взлетел. В салоне образовалось братство, активно прощавшееся со старым годом. Там я познакомилась с геологом Татьяной Петровной Разиной, сотрудницей СВКНИИ в Магадане, с которой мы дружим до сих пор.
В приподнятом настроении, за два часа до нового года я приехала домой, где узнала, что несколько часов назад, 31-го числа, на пленуме ВАК диссертацию Андрея утвердили. Он стал доктором биологических наук.
Поездки 1977 г.: Май: Куба (Гавана, Тринидад, Сантяго-де-Куба, горы Сьерра-Маэстра, Гуардалавака, Санта-Клара, Варадеро, Сорроа). Июнь: Магаданская область (Чайбуха, полуостров Тайгонос, пос. Верхний Парень). Август: Магаданская область (верхнеколымский стационар "Абориген"). Сентябрь: Охотоморье (бухта Лужина).
Публикации 1977 г.: Вышло шесть работ. Главная их них - наша монография "Структура и морфогенез кустарников". Остальные в большинстве - описание новых видов, эволюционные: "Биоморфологический анализ и его значение в филогенетической систематике", "Условия существования как причина поли- и олигомеризации у растений".
