Ведущий программы - Игорь Кудрин, обозреватель радиостанции "Голос России".
Кудрин: Мой гость - Михайлов Константин Петрович, первый заместитель главного редактора московского еженедельника "Век". Я должен сказать, что эта газета существует в общем-то не так уж давно, почти десять лет. С 1992 года, по-моему?
Михайлов: С 1992 года, девять лет в этом году.
Кудрин: И за это время успела войти в список наиболее читаемых в Москве изданий. Впрочем, наверное, не только в Москве. Вас читают по всей России?
Михайлов: Спасибо вам за добрые слова. Действительно, мы существуем 9 лет, но за это время успели занять свою нишу на газетной карте страны. Естественно, нас читают не только в Москве. Нас читают во всех регионах России, более чем в 130 городах. Более того, мы издаем региональные выпуски в столицах федеральных округов, во всех столицах, кроме Нижнего Новгорода. Буквально на прошлой неделе мы выпустили первый номер нашего дальневосточного выпуска, в Хабаровске. Так что "Век" читают и в России, и за рубежом, и мы стремимся, естественно, к тому, чтобы как можно больше людей могли ознакомиться с нашими материалами.
Кудрин: Константин Петрович, я умышленно не стал спрашивать вас в начале беседы о биографии, о вашем творческом пути. Дело в том, что по Интернету пришли такие вопросы. Вот я вам зачитаю:
"Кто вы по образованию? Где раньше работали? Каковы ваши политические взгляды? Влияют ли они на вашу работу в газете?" - спрашивает Карл Райнер Пашенда из Германии. Прямо анкетный вопрос. И вот еще: "В какой партии вы состоите? Выступаете ли сами в своей газете как автор?" - интересуется испанец Хосе Луис Альварес из Кордовы.
Михайлов: По образованию журналист, заканчивал Московский университет имени Ломоносова, факультет журналистики. Это было в 1988 году. С годами-то я понял, что образование журналиста еще не дает права называться журналистом, и только с опытом профессия приходит. Что касается политических партий, никогда не состоял, не состою ныне, не собираюсь впредь, потому что, мне кажется, что какие-то излишние обязательства, которые журналист имеет по отношению к внешнему миру, будь то политические партии и членство в них, или обязательства по отношению к кому бы то ни было еще, они накладывают неизбежно отпечаток на работу журналиста и мешают ему честно осуществлять свою профессиональную деятельность. Поэтому политические взгляды и работа в газете - их надо стараться не сопрягать, на мой взгляд.
Если я в этой газете работаю, если я в ней регулярно публикуюсь, если моя фамилия стоит на задней странице обложки в этой газете, это значит, что то направление, в котором идет газета, моим взглядам соответствует.
Кудрин: Есть чувство независимости, правда, когда вы не принадлежите ни к какой партии, ни к какой группировке?
Михайлов: Это не только чувство независимости. В настоящее-то время у нас политические партии являются для людей скорее каким-то подспорьем, какими-то инструментами в карьерных ступеньках, они фактически никакой роли в жизни страны, кроме возможности выдвинуться и быть куда-то избранными, не выполняют. То есть роль политических партий сведена вот к этому грубоватому политическому инструменту, я не вижу большого смысла в том, чтобы в них участвовать. Но это чисто мое личное мнение.
Кудрин: А сами печатаетесь в своей газете, в других изданиях?
Михайлов: Безусловно, стараюсь.
Кудрин: Какая у вас любимая тематика?
Михайлов: Я пишу и о политике достаточно часто. Пишу об охране исторических памятников, об истории Москвы, об истории русской архитектуры. Это то, что называется, любимые темы, на которые, конечно, к сожалению, не хватает времени, чтобы уделять им должное внимание. А событий происходит масса интересных на этой ниве.
Кудрин: Теперь мы о вас немного знаем, и послушаем первый вопрос.
"Здравствуйте, я, Роджер Стэдлоу, звоню из Ориндж Ренти, Калифорния. У меня вопрос к господину Михайлову. Наша газета "Лос-Анжелес таймс" опубликовала статью двух политологов (американца и уроженца России) под заголовком "Судите Путина по его демократическим делам, а не по словам". По мнению авторов, президенту России пока нельзя доверять из-за его отношения к прессе и свободному потоку информации. Что вы думаете по этому поводу? Спасибо"
Михайлов: Я думаю, по этому поводу вот что. Что судить Путина (нужно немножко шире поставить вопрос), конечно, надо по делам, не только по демократическим, но и по каким-то иным делам, именно по делам, а не по словам. Я не вижу какого-то особого со стороны президента России отношения к прессе или свободе информации в России. Когда я вижу, что его пытаются в этом отношении противопоставлять иногда первому президенту Борису Ельцину, у меня такая постановка вопроса кроме недоумения не вызывает ничего. Я не вижу каких-то значительных перемен в этой сфере по сравнению с годами Ельцина.
И судить Путина надо именно по тому, куда он Россию ведет. И первое, что приходит на ум, анализируя не долгий пока, но достаточно содержательный период президентства Путина, видно, что президент стремится восстановить стройное государственное управление, видно, что он стремится централизовать власть, централизовать политические процессы в стране. Может ли это говорить о том, что он как-то негативно относится к демократии? Я думаю, такой вывод делать преждевременно. Это говорит о том, что он стремится вот это распадение России, не только территориальное, а вот такое, я бы сказал даже, моральное какое-то разложение, распадение, которое совершается в умах, а не в каких-то внешних поступках или деяниях людей, он стремится его приостановить. Мне кажется, что уже поэтому нужно относиться к нему с доверием.
Кудрин: А потом, смотрите, как наша пресса может нападать на президента? Вспомните хотя бы историю с атомной подводной лодкой "Курск"? Или вот недавно совершил поездку в Якутию наш премьер, как ему досталось за этот кавалерийский наскок 20-часовой? В общем-то, пресса не жалует никого, я уж не говорю о парламентариях. Так что говорить о том, что пресса наша сейчас где-то с полузаткнутым ртом пытается говорить, нельзя. Я думаю, что эти разговоры возникли после истории с НТВ. Как вы думаете?
Михайлов: Да, конечно, история с НТВ послужила к этому очень хорошим поводом. Полистайте любую газету, посмотрите телевизор, увидите, сколько критических стрел, сколько критики вываливается и на головы руководства страны и самого Путина, и отдельных министров, и премьер-министра и так далее.
Кудрин: Я хотел бы в газете "Лос-Анжелес таймс" посмотреть, сколько она своего губернатора критикует, например? Я думаю, что гораздо меньше, чем мы критикуем своих лидеров и своих политиков.
Михайлов: Не знаю, я думаю, они тоже критикуют, но почему-то очень любят нас учить вот этой свободе прессы. Но, в конце концов, это их право, да? Их право говорить то, что они думают. Наше право относиться к этому так, как мы считаем нужным.
Кудрин: А интересно, послание любопытное пришло по Интернету от Марселя Амона из Франции: "Многие на Западе уже перестали верить тому, что читают в газетах, слушают по радио, смотрят по телевидению. А доверяют ли россияне национальным СМИ? Пользуется ли у них доверием ваше издание?" Я думаю, Константин Петрович, что этот вопрос не случайный. Я работал многие годы в Испании и внимательно слежу до сих пор за событиями в этой стране. Недавно был проведен опрос: кому больше всего не верят испанцы? И знаете, кому: полицейским, судьям, журналистам и парламентариям. Итак, что вы ответите на вопрос о доверии к СМИ?
Михайлов: Конечно, по сравнению с советскими, скажем, временами оно упало, можно сказать, катастрофически. Все мы помним, что лет 15, а то и 20 назад печатному слову, особенно партийному печатному слову, верили как святому. Считали, что если это напечатано в газете, написано на бумаге, значит, так и есть в жизни. Сейчас у нас как бы один перекос рождает впоследствии другой перекос, сейчас у нас перекос тот, что уже не верят прессе, не верят даже, когда она действительно пытается что-то честно рассказать. За этим начинают подразумевать какие-то пиар-акции, какие-то ухищрения, какую-то скрытую рекламу, надо сказать, иногда обоснованно.
Любопытным для меня здесь является тот момент, что я видел когда-то опросы, сравнивающие доверие к различным органам печати, скажем, к региональным и национальным. И выяснилось, что региональным своим местным (областным, городским, районным) газетам все они доверяют гораздо больше, чем национальным. Видимо, это оттого, что круг тем там гораздо уже. Все это перед глазами, всегда можно сравнить и увидеть, врет газета или нет.
Кудрин: И сказывается давняя нелюбовь к столице. Это везде, во всех странах наблюдается - недоверие к столице.
Михайлов: Возможно и это, да.
Кудрин: Слушаем еще один вопрос.
"Здравствуйте, меня зовут Вальтен Беген, я из Германии. Господин Михайлов, отношение населения европейских стран к новой России на глазах меняется к лучшему. Правда, средства массовой информации чаще всего к россиянам враждебны или, по крайней мере, недоброжелательны. Чем вы можете объяснить это продолжение "холодной войны"? Есть ли у России возможность как-то влиять на такую целенаправленную политику? Например, давать отпор авторам лживых статей в московских газетах. Спасибо".
Михайлов: Я не так давно на эту тему беседовал с одним своим другом, он живет в Италии, занимается там научной работой. И он сам мне не то, что жаловался, но с удивлением говорил, что к нему знакомые итальянцы подходят и спрашивают: Михаил, неужели у вас, действительно, на родине все так плохо, как пишут наши газеты? Почему, если публикуется, скажем, репортаж из Санкт-Петербурга, где происходит масса интересных событий, в том числе и светлых событий, то это репортаж о жизни трущобного квартала с мрачными домами, с разбитыми окнами, с бомжами, с нищими, с бродячими детьми? Я не могу им ничего ответить, говорил мне мой друг, который живет во Флоренции. Видимо, это следствие каких-то стереотипов, которые складывались годами и продолжают жить сейчас, что Россия - это обязательно страна коррупции, страна нищеты, страна, в которой возможны чуть ли не каждый день перевороты, катаклизмы.
Я на самом деле думаю, что уровень той же самой коррупции, и той же самой преступности, не отличаются у нас и у них очень значительно, просто об этом принято в наших странах по-разному говорить. Но мы, кстати, сами часто этому способствуем, вытаскивая слишком много так называемой "чернухи", то что мы называем отрицательной информацией, на наши страницы и не желая замечать никакой другой информации. 10 лет назад эта "чернуха" была внове и она ценилась, и как приучились люди выискивать в первую очередь и преподносить именно ее, так они от этого не могут отучиться, хотя жизнь, по-моему, неизмеримо шире вот этого.
Что касается того, как влиять на это, я не думаю, что надо публиковать какие-то отповеди в московских газетах. Это пахнет временами "холодной войны" или 70-ми годами, когда эти отповеди печатались и никто им не верил. Я думаю, что нужно приглашать сюда как можно больше журналистов из западных стран. Я думаю, что, может быть, им надо подсказывать адреса, чтобы они могли поверить, что это не пропаганда, чтобы они могли сами своими глазами убедиться в том, что в нашей жизни есть и позитивные какие-то ростки Потому что даже по моему общению, я ведь, к сожалению, с тех пор, как стал газетным начальником, крайне редко имею возможность выезжать в командировки или писать материалы, но даже по тому общению, которое мне на долю достается, я вижу, что есть масса интересных людей, которые совершают и добрые дела, и иногда фактически подвиги. Люди, которые ездят в Чечню. О них писала наша газета, спасают детей без разбора - и русских, и чеченцев, устраивают там летние лагеря. Это только один пример я привел. Совершенно безвозмездно, на свой страх и риск, не пользуясь практически никакой государственной поддержкой, на свои же средства, собираемые в церквах и среди знакомых, например. О таких людях почти не пишут, а это надо делать.
Кудрин: Кстати, вы заговорили о Чечне. Но если у зарубежного слушателя есть возможность допросить газетчика о России, то он непременно задаст вопрос о Чечне. Мы читаем в Интернете письмо из Италии Антонио Лавакки: "Насколько полно, на ваш взгляд, российские СМИ и ваша газета, в частности, освещают события в этой республике?"
Михайлов: Если брать все СМИ в целом, то, конечно, максимально полно, я думаю, потому что у каждого СМИ свой угол зрения на эту войну, у каждой газеты или у каждой радиостанции есть любимые темы, и если это все внимательно прочесть, от газеты "Завтра" до "Новой газеты" и от "Правды" до газеты "Век", то, я думаю, получите полную картину. Другое дело, конечно, что вряд ли найдется такой читатель, который способен такой труд осилить.
К сожалению, когда идет война, дать в одной даже газете целиком объективную, полную картину того, что происходит в воюющем регионе, это, наверное, очень трудно, может быть, даже невозможно.
Кудрин: Вы посылали своего спецкора в Чечню?
Михайлов: Да, у нас были такие. Не скажу, что постоянно кто-то там находится, но несколько раз туда выезжали наши люди, причем, самые разные. Не только военные обозреватели, но и политические обозреватели и корреспонденты.
Кудрин: Любопытно, Константин Петрович, после публикации в газете вы чувствовали какое-то недовольство военных или правительственных чиновников, что выражали вы не ту точку зрения, какую им хотелось бы?
Михайлов: Знаете, недовольство, оно всегда по-разному ощущается. Того, что называли в советское время "телегами" или публичных каких-то возражений, этого не было. Но, видимо, материалы были такие, что возразить против них невозможно.
Кудрин: Это самое главное.
Михайлов: Какой-то иногда холодок пробегал, но мы не старались этому большое внимание уделять. Это наша работа.
Кудрин: Спасибо. Давайте послушаем еще вопрос:
"Добрый день, меня зовут Наталья, я звоню из Москвы. Уважаемый Константин Петрович, легко ли сегодня еженедельнику "Век", на мой взгляд, изданию интересному и оригинальному, существовать на рынке СМИ? Кто вас финансирует и кто определяет линию газеты? Существует ли предел критики, скажем, президента и правительства? И еще, если не секрет, какую часть дохода дает вашей газете реклама? Благодарю вас за ответ".
Михайлов: Я начну с конца. Реклама покрывает примерно около десятой части расходов газет. Может быть, я на процента два ошибусь, но порядок таков. Что касается финансирования. Наша газета начиналась 9 лет назад как издание деловых кругов, у истоков стоял такой деятель бизнеса и политики, как Иван Харлампиевич Кивелиди, на мой взгляд, очень интересный человек, к сожалению, рано трагически погибший. С тех пор вот эта связь с деловыми кругами, она сохраняется. Издателем газеты является издательский дом "Век информации", не только нашей газеты, но и вечерней газеты "Наш век", которая стала выходить с прошлого года, и финансирование осуществляют акционеры издательского дома. И плюс газета сама, конечно, зарабатывает не только на рекламе, но оказывая какие-то информационные услуги, консалтинговые.
Но при этом нельзя сказать, что тот, кто финансирует, определяет линию газеты. Определить линию газеты не так-то легко. Во-первых, среди акционеров издательского дома нет так называемых олигархов, нет и никогда не было ни Гусинского, ни Березовского, ни прочих, близко, что называется, не лежало, не стояло, я надеюсь, не будет никогда. Но так как из этих акционеров никто не владеет контрольным пакетом акций, то никто и не может диктовать напрямую, пользуясь своим большинством. Поэтому нам приходится эту линию газеты определять самостоятельно. Наш уважаемый главный редактор Александр Колодный советуется с нами, советуется с теми людьми, с которыми считает нужным советоваться.
Кудрин: Независимость, это еще Александр Сергеевич Пушкин писал: словечко вроде ерундовое, но вещь сама по себе уж больно хороша. Это приятно - чувствовать себя, когда над тобой нет давления.
Михайлов: Знаете, приятно чувствовать себя независимым, но невозможно чувствовать себя независимым. Когда я слушаю эти тезисы о независимости прессы, о полной ее свободе, всегда надо к этому относиться, что называется, с пониманием, с каким-то снижением пафоса. Не бывает независимых газет. Мы всегда зависимы от той страны, в которой мы живем. От того общества, от тех читателей, для кого мы пишем. От тех, с кем мы координируем свои усилия. Этот читатель, извините, и власть. Мы обязаны на него смотреть, обязаны писать так, чтобы в их сознании что-то менялось, чтобы подтолкнуть их к каким-то шагам, которые представляются нам.
Кудрин: То есть ленинские слова "жить в обществе и быть свободным от общества нельзя", они сохраняют свою силу в какой-то степени?
Михайлов: Они сохраняют свою силу. Я не уверен, что это ленинские слова. Я боюсь, что не он их придумал.
Кудрин: Скажите, пожалуйста, мы говорили о цензуре, что ее нет. А бывают обиженные на публикацию - политики, министры, какая-то звезда эстрады? Доходит дело до судов? Вот, например, судится до сих пор мэр Москвы Лужков с телеведущим Сергеем Доренко. У вас были подобные неприятности, осложнения?
Михайлов: За 9 лет существования газеты я судебный процесс помню только один. Депутат Государственной Думы Тамара Злотникова, ей показалось, что не совсем верно, не совсем корректно газета обошлась с ее светлой личностью. Был судебный процесс.
Кудрин: Кто выиграл его?
Михайлов: Выиграла она.
Кудрин: Штраф заплатили?
Михайлов: Штраф, конечно. Что делать? От публикации мы тем не менее не отказались.
Кудрин: Это хорошо, принципиально.
Михайлов: Так мы, конечно, стараемся всегда тщательно проверять факты, что называется, чтобы не было для этого повода.
Кудрин: Давайте послушаем еще один вопрос.
"Здравствуйте, это Натали Уберт из Нанта. У меня вопрос к господину Михайлову. Я слышала, что российский парламент пытается ограничить участие иностранного капитала в российских телекомпаниях. Чего, по-вашему, боятся депутаты? Неужели возможности того, что россияне услышат иное мнение о тех или иных событиях? Спасибо".
Кудрин: Я не знаю, почему здесь говорится о радио и телевидении, насколько я знаю, и печатные средства массовой информации уже существуют на иностранные капиталы в Москве?
Михайлов: Да, существуют. Но речь-то идет именно о российских телекомпаниях в вопросе уважаемой Натали из города Нант. Мне трудно отвечать, чего боятся депутаты, это лучше у них спрашивать. Не возьму я на себя ответственности высказываться от имени депутатов нашего парламента. Но я думаю, что ход мышления здесь примерно таков: потому же они стремятся ограничить это участие иностранного капитала, почему у нас, скажем, ограничено законом участие иностранного капитала в выборах. Если помните, статьи закона о выборах запрещают финансирование избирательных кампаний из-за рубежа. И за этим тщательно следят избирательные комиссии всех уровней.
Я не думаю, что нам надо бояться иностранных мнений о тех событиях, которые здесь происходят. Более того, теперь, по-моему, можно купить, где угодно, иностранную газету, иностранный журнал. Посмотреть в России иностранное телевидение - то же не есть какая-то проблема. Так что уж чего-чего, а иностранных мнений и бояться не надо, да и невозможно от них скрыться.
Кудрин: Спасибо, я считаю, что вы прекрасно ответили двум Натальям из Москвы и Нанта. А вот по Интернету из далекой Австралии Роберт Честер, фамилия какая-то аристократическая. Так вот мистера Честера интересует, есть ли в России программа поддержки СМИ государственная и распространяется ли эта программа на вашу газету "Век"?
Михайлов: Этот вопрос о льготах СМИ, как вы помните, обсуждается, по-моему, с самого начала ельцинского президентства. Вопрос очень непростой. Он двоякий. Потому что, с одной стороны, газета или журнал, или какое-то иное издание является, с точки зрения рынка, товаром, издается, продается за деньги, приносит прибыль тем, кто это делает хорошо, и непонятно, почему она должна иметь какие-то льготы.
С другой стороны, это все-таки товар необычный, да? Это не стакан, не стол, не стул. Это товар, который несет в себе и какую-то информацию, и несет в себе некий духовный заряд, и настроение, и связывает страну воедино вот этой единой нитью СМИ. И на его пути встают некие экономические трудности, а мы знаем, что они встают очень часто не по вине тех, кто работает в газетах, журналах, на телевидении, они встают по вине или благодаря действиям и почтовых работников, и перевозчиков. Вы знаете, что большая часть нынешних подписных цен приходится на службы доставки и распространения, а не на саму газету. Тут, я думаю, государству следует, конечно, подумать о том, чтобы мы, россияне, по-прежнему были связаны информационным пространством единым, этими нитями информации как нервами едиными из столицы до самых до окраин, и были связаны теми же нитями с миром, то, может быть, надо и дать прессе какие-то льготы. Что касается газеты "Век" и газеты "Наш век", нашего издательского дома, то могу сразу сказать, что она никогда никакими государственными субсидиями не пользовалась, не получала и их не просила.
Кудрин: Константин Петрович, пользуясь случаем, я хотел бы заметить нашим слушателям и телезрителям, что в вашем еженедельнике "Век" есть интересные разделы: политика, зарубежье, экономика, наука и культура, общество. А вот два раздела - эксклюзив и тайм-аут, что печатается в этих двух разделах, какова их тематика?
Михайлов: Начну с простого, с тайм-аута. Тайм-аут - это страница, скажем так, отдыха. Чаще всего это юмор. Я считаю, что у нас сейчас из всех юмористических полос российских газет она лучшая, без всякой ложной скромности и без всякой лишней гордости я готов это сказать и повторить, потому что она делалась талантливо. Там меняются люди, которые ее делают, но она делалась исключительно талантливо. Знаменитая страница "Литературной газеты" 70-х - 80-х годов, страница юмора - "12 стульев", я думаю, наш "Тайм-аут" - это ее достойный наследник, потому что читаешь и действительно смешно. Это самое главное. Она так называется - "Тайм-аут", потому что когда-то она стояла в середине газеты, в самом начале, она была как бы таким "тайм-аутом", где читатель мог отдохнуть на юморе при переходе от серьезных политических, экономических тем к темам житейским и бытовым. Со временем полоса сдвинулась, а название осталось. Все привыкли.
Что касается эксклюзива, то у нас есть специальный отдел в редакции "Эксклюзив". Его, конечно, многие ненавидят, потому что он все время бьется за этот свой собственный эксклюзив, и поэтому залезает на поля других отделов: и политики, и экономики.
Кудрин: Старая газетная история.
Михайлов: Да, эта история стара, как мир, но другой технологии делания хорошей газеты, видимо, нет. И вот он должен, этот эксклюзив, самое лучшее, самое интересное буквально выгрызать из окружающего мира. Чем он успешно и занимается.
Кудрин: Продолжая разговор о кухне вашего издания. Многие наши слушатели знают о низком довольно уровне жизни россиян, спрашивают: каково положение материальное, финансовое ваших сотрудников? Дело в том, что у нас, знаете, чего там скрывать, очень большая разница. Есть телевизионные каналы, которые выплачивают своим сотрудникам десятки тысяч рублей, и есть провинциальные газеты, где наши коллеги существуют на тысячу - две тысячи. Это меньше 50 долларов. Вот как у вас обстоят дела с этим? У вас средний уровень оплаты, вы считаете?
Михайлов: Я считаю, что у нас достойный уровень. Судя по тому, что люди в газету идут и услуги свои газете предлагают, я считаю, что да.
Кудрин: Скажите, а вы поощряете как-то лучших журналистов, лучших авторов, так называемые "золотые перья"?
Михайлов: Безусловно, иначе без этого они просто ржаветь начнут, я боюсь. Естественно, система ежемесячных премий плюс выплаты за какие-то большие журналистские подвиги, за большие красивые материалы, за удачу, безусловно, это есть. Без этого, я думаю, газета существовать не может.
Кудрин: Слушаем следующий вопрос.
"Здравствуйте, Константин Петрович. Меня зовут Владимир Соловьев, я звоню вам из Москвы. Вот на днях прочитал интервью с телеведущим канала ОРТ, где он откровенно признается, что многие репортеры радио и телевидения просто разучились готовить положительные материалы. Вот пожары, убийства, похищения заложников, преступления чеченских боевиков - это хоть отбавляй. А вот запуск спутника, например, открытия медиков, физиков, народный фестиваль культуры - все на заднем плане. К газетам это тоже относится, хотя, наверное, в меньшей мере. Как, по-вашему, можно изменить такое положение?"
Кудрин: Знаете, даже прослушал этот вопрос, я, кажется, даже знаю, кого имеют в виду. По-моему, это был Евгений Ревенко на канале России. Он давал интервью "Комсомольской правде". И он, действительно, признал, что молодые журналисты, которые сейчас приходят в издания, на телевидение, на радио, они просто не умеют писать положительные материалы. Их настолько натаскивают на все отрицательное, у нас этого хватает, к сожалению, что они, когда посылают их делать сюжет о чем-то хорошем, положительном, просто не умеют это преподать по-журналистски.
Михайлов: Мы об этом уже говорили сегодня много. Я думаю, что дело-то в том, что они, те, кто ныне молодые журналисты, выросли на чем? На прессе последних десяти лет. Что они в основном видели на экранах в течение этих лет? На экранах, на первых полосах: убийства, трупы, катастрофы, скандалы, разоблачения, кто-то сел в тюрьму, кто-то украл сколько-то миллионов, и этому даже могут не учить. Я думаю, что на факультете журналистики сейчас, я надеюсь, учат другому. Но все равно этому можно не учить или можно учить иному, а в сознание это впечатывается. Когда выпуск новостей начинается с катастрофы, когда на первой полосе газеты мы видим портрет того, кого арестовали вчера вечером, в головах у людей это запечатлевается. Вот новость, вот то, что людям интересно, вот то, о чем надо писать. А читателей, аудиторию, зрителей об этом на самом деле не спрашивали. Что им интересно - это еще большой вопрос. Может быть, поэтому-то все меньше и меньше доверия к прессе. Просто неинтересно людям то, что им преподносят. Преподносят как новости и как важные вещи.
Кудрин: Пожалуй, вы правы. Скажите, а вот вы лично как относитесь к существованию "желтой прессы"? Она имеет право быть в нашем обществе?
Михайлов: Она имеет право быть в нашем обществе. Все, что кому-то интересно, имеет право быть. Пока есть читатель, она будет. Бесполезно, не нужно с ней бороться, не дай Бог, не нужно спорить.
Кудрин: В связи с этим я хотел поднять еще такой вопрос. Как раз на днях Дума начала наконец-то разговор о русском языке, который существует в наших средствах массовой информации, и разрабатывается проект документа, который предусматривает и различного рода наказания - и судебные, и административные. На тех будет распространяться наказание, кто нарушает грубо правила русского языка. То есть практически, будем говорить прямо, использует нецензурные слова. Ведь, посмотрите, до чего доходит. Даже солидные, в общем, любимые, старые издания доходят до того, что уже не пишут сокращенно бранные слова одной буквой с точками, а публикуют их полностью. Меня, например, это коробит. Не потому что я прожил много лет и раньше этого не было. Меня просто коробит, что это читает моя дочка, это читает моя внучка, и потом это невольно из газет, из радиопередач переходит на улицу.
Михайлов: Я не думаю, что наказаниями какими-то, запугиваниями или карами за искажение русского языка и за бранные слова можно с этим справиться. Это культура общества. Культура СМИ отражает культуру общества.
Кудрин: Мне кажется, это тот случай, когда главный редактор должен, в общем, твердо вести линию того или иного издания.
Михайлов: Это, безусловно, зависит уже от самой команды журналистов.
Кудрин: Давайте послушаем еще один вопрос.
"Добрый день. Вам звонит москвич, меня зовут Петр Алексеевич. Константин Петрович, у нас и за рубежом много шумели вокруг дела Гусинского и канала НТВ. А вот когда другой магнат Березовский выставил за дверь прекрасного журналиста, главного редактора "Независимой газеты" Виталия Третьякова, то все поборники справедливости как-то стыдливо промолчали. Ваша газета хоть как-то отреагировала на это событие?"
Михайлов: Очень интересный момент и очень точно подмечено: двойной стандарт. То, что произошло с НТВ, то, что произошло с Третьяковым, по сути и технологии это одно и то же. Главный держатель акций, главный акционер меняет кадровый состав. В одном случае главного редактора, в другом случае - начальников канала и ту часть команды, которая захотела с ними уйти. Восприятие, действительно, совершенно разное. В одном случае полгода криков о нарушении свободы печати, о зажиме критики, о растоптанной свободе слова. В другом случае - ничего. Почему? Потому что в первом случае действует государство, которое грех не пнуть, во втором случае действует Борис Абрамович Березовский, частный предприниматель и частное лицо. Это стереотип. Государство принято чуть что упрекать в давлении на свободу слова, хотя на самом деле события примерно одного и того же плана. И масштаб, я не знаю еще, что будет большей потерей для журналистики - потеря ли канала НТВ? НТВ, которое продолжает существовать, оно у меня, например, не создает впечатления какой-то потери огромной. Я не скажу, что канал как-то решительно просел. Некоторые интересные передачи исчезли, некоторые передачи появились. Он смотрится по-прежнему с интересом. А вот потеря той "Независимой газеты", которая была, это, может быть, еще больший урон будет. Я не знаю.
Кудрин: Мы с вами сегодня договорились не критиковать коллег, но я, в общем-то, невольно заметил после истории с Третьяковым, что вот эти ярые защитники свободы слова с НТВ, ни словом не обмолвились о Третьякове. Хотя Третьяков, что там говорить, это личность в нашей журналистике. Он без работы не останется. Как раз на днях было сообщение, что он уже начнет читать лекции в Институте международных отношений. Конечно, будет писать в разные издания. Ему пути везде открыты. Но вот эти люди, которые кричали, что не дают свободно высказаться, нас гонят, нас третируют. И вдруг убирают известного журналиста - и молчок.
Михайлов: Во-первых, во всей этой истории с НТВ, Третьяков достаточно жестко обозначил свою позицию и жестко критиковал эту команду НТВ. Но это весьма показательно. Это сразу показывает, чего стоили все эти крики о свободе печати в России. Как только эта свобода печати не связывается непосредственно с тобой, она тут же забывается. Читатель еще спрашивал, как "Век" выступил. "Век" выступил буквально на следующий день после того, как это случилось, мы, слава Богу, успели вставить это в номер, мы постарались достаточно внятно и, кажется, у меня это получилось, объяснить читателям причины происходящего. Почему именно в этот момент, почему убирают Третьякова, чем он кому мешал. Был такой материал.
Кудрин: Константин Петрович, мне хотелось бы еще один вопрос задать, который часто мелькает в письмах, посланиях, телефонных звонках наших слушателей. Вот очень деликатные сейчас отношения России с бывшими республиками СНГ. Экономические, например, с Украиной. Другие республики понемногу превращаются в диктатуры того или иного размера. Как вы в данном случае описываете жизнь в некогда братских республиках? Как ваше издание относится к руководству этих республик?
Михайлов: Кое-где у нас есть собственные корреспонденты. Люди, которые живут там и пишут для нас. Но часто мы сами при первой удобной возможности стремимся выехать, чтобы своими глазами посмотреть. Я вот, скажем, за два последние года побывал в Азербайджане, побывал в Армении. Каждая поездка, она оборачивалась репортажем насколько возможно честным и откровенным о том, что я там видел.
Кудрин: Протестами официальными не сопровождалось это?
Михайлов: Протестов не было, потому что я старался максимально отражать и то, что говорили нам там представители властей, вплоть до президентов, там мы встречались и с президентом Азербайджана, и с президентом Армении. И то, что говорили простые люди. И простые азербайджанцы, и армяне, и русские жители, волею истории заброшенные туда и оказавшиеся за границей. Когда делаешь свое дело самым обычным порядком, то есть просто пишешь то, что ты видел, и то, что тебе говорили, то как-то протестов потом не возникает. Видимо, это неудобно.
Кудрин: Тяжело русским жить в некоторых республиках? Вы были свидетелем этого?
Михайлов: Да, конечно. Скажем, совершенно оторванная не только от Азербайджана, но и от остального мира Нахичевань, меня просто поразило там положение немногочисленных уже русских, там остались буквально считанные семьи, несколько десятков семей. Там существует так называемая русская школа, где в основном огромное большинство составляют азербайджанцы, но учится несколько русских детей. Знаете, надо видеть глаза этих женщин-учителей, как они смотрят на человека, который приехал из Москвы. Как они стремятся в очень короткие промежутки времени высказать самое наболевшее. Как они боятся, что чуть-чуть испортятся отношения России и с их нынешней родиной, и станет им еще хуже. Это надо видеть.
Кудрин: Спасибо большое, Константин Петрович, к сожалению, наше время заканчивается. Благодарю за беседу.
Михайлов: Спасибо вам большое.
Кудрин: Успеха вашему изданию .
www.vor.ru
