Полицивилизационная парадигма... представляет на сегодня удобный инструмент для того, чтобы отличить знаковые события от рядовых[1]
С. Хантингтон, политолог
При формировании современной МО и ВПО – и в этом заключается одна из главных особенностей данной работы – всё большее значение приобретает группа цивилизационных факторов, чьё влияние, на мой взгляд, стремительно усиливается в последнее десятилетие. С точки зрения теории и методологии изучения МО и ВПО, эта группа относится к числу нетрадиционных, не всегда признаваемых факторов, формирующих ВПО. К их числу можно отнести следующие:
– цивилизационные и национальные успехи в развитии человеческого капитала и его институтов, которые стали результатом опережающего развития в современный период некоторых ЛЧЦ и наций, прежде всего, Китая, Индии, Южной Кореи, Сингапура, создавших на почве национальной культуры и экономики свои национальные инновационные системы. Секрет заключался в умении максимально быстро использовать достижения человечества в национальных интересах, что нередко объяснялось особенностями той или иной цивилизации. Как писал основатель «Сингапурского чуда» Ли Куан Ю, «История прогресса Сингапура – это отражение прогресса индустриальных стран, их изобретений, технологий, предприимчивости и энергии. Это часть истории человечества, посвященная поиску новых путей увеличения благосостояния и богатства.. Каждый новый прорыв в технологической сфере. – двигал Сингапур вперед»[2].
Это сверхбыстрое развитие к началу XXI века привело к существенному изменению в соотношении сил в пользу новых субъектов ВПО во всех областях противоборства. Другими словами, национальные и цивилизационные особенности использования новейших достижений науки и техники стали важнейшими новыми условиями формирования МО и ВПО;
– другая цивилизационная и национальная особенность, повлиявшая на формирование ВПО, – радикальные преобразования в качестве и объемах промышленной продукции, в том числе военно-промышленной области, достигнутые некоторыми нациями, что непосредственно отразилось на их государственном и военном могуществе. Военно-техническая революция, новый этап которой, связанный с революцией в средствах информации и связи, охватил все страны в последние 30–40 лет, но, прежде всего, он отразился на новых индустриальных державах.
В качестве одного из примеров можно привести соотношение военных сил США и Китая, которое изменилось в пользу КНР в последнее десятилетие даже по оценкам экспертов США. США признали превосходство Китая в трех военных областях. Об этом говорится в опубликованном Пентагоном ежегодном докладе для Конгресса о состоянии вооруженных сил Китая[3]. Согласно документу, КНР обогнала США в сфере крылатых и баллистических ракет наземного базирования. Китай обладает более чем 1250 ракетами подобного типа с дальностью поражения от 500 до 5,5 тысячи километров. В то время как США располагают лишь ракетами наземного базирования с дальностью поражения от 70 до 300 километров, так как ранее они не могли создавать подобное вооружение из-за ограничений по Договору о запрещении ракет средней и меньшей дальности (ДРСМД).
Китай также превзошел Соединенные Штаты в сфере интегрированных систем ПВО. Отмечается, что КНР обладает одной из крупнейших в мире группировок систем «земля-воздух», и во многом это связано с поставками российских систем С-400 и С-300.
Помимо этого, Пекин обошел США по темпам строительства военных кораблей и численности флота. В составе ВМФ Китая 350 кораблей и подводных лодок, а флот США насчитывает лишь 293 боевые единицы.
Таким образом новый субъект ВПО – Китай – стал вполне сопоставим с традиционными лидерами по своим военно-техническим возможностям, а в некоторых случаях и превосходить их.
– в общественно-политической области – оформление в разной степени разобщенности наций, государств и отдельных акторов в некие формальные и не формальные сообщества – локальные человеческие цивилизации (ЛЧЦ), где политические интересы и цивилизационная идентичность тесно переплетаются, позволяя говорить о том, что эти объединения выступают в качестве неких самостоятельных субъектов МО, а в ряде случаев и влиятельных военно-политических коалиций и субъектов ВПО. Несмотря на то, что у таких объединений порой нет жестких границ, позволяющих относить их к устойчивым союзам, тем не менее можно говорить о том, что они складываются в достаточно устойчивые широкие коалиции. Так, например, международная коалиция[4] в Ираке и Афганистане, Сирии и по целому ряду политических вопросов в ООН и т. д., которые могут выступать:
– против отдельных государств (КНДР, Ирак, Ливия, Югославия и др.);
– против отдельных акторов (ИГИЛ и террористических организаций в Ливане, Сирии, Ираке и Иране);
– формирование (стихийное и осознанное) широких коалиций, где силовая (но не военная) военно-политическая составляющая играет возрастающее значение (НАТО и союзные страны против РФ) в целях политико-дипломатического принуждения;
– против отдельных идей, инициатив, актов и т. п., в частности, против неких видов оружия и технологий, расовой дискриминации и т. п.
Примечательно, что всё чаще такие цивилизационные объединения произрастают на почве цивилизационной и национальной, а иногда и расовой и религиозной идентичности, а не на региональных интересах. Но нередко о появление «общего политического знаменателя», когда цивилизационные различия на время отступают. Так, исламский мир или католический мир, как и православный мир могут объединяться не только для религиозных, но и политических интересов. Идея «глобального халифата», как оказалось, стала стимулом как для радикалов Ирака, так и относительно терпимым в религиозном отношении мусульман в Египте, Тунисе и России.
Исключительно важное значение с точки зрения военно-политической идеи ци– вилизационной идентичности получили развитие в последние десятилетия на Западе, где они (особенно в Европе) имели глубокие исторические и культурные антиславянские корни. Новые факторы и тенденции в формировании МО и ВПО могут быть не только качественно, абсолютно новыми, не известными никогда прежде, но и такими факторами и явлениями, которые выступают в своём принципиально новом значении, хотя и были знакомы прежде. Именно в таком значении проявляется целая группа цивилизационных факторов к концу XX века в истории человеческой цивилизации[5]. Еще в первой половине прошлого века начальник Генерального штаба РККА и видный военный теоретик М.Б. Шапошников писал, анализируя деятельность начальника австро-венгерского генерального штаба Конрада: «Справедливо полагая, что у государства должна быть довольно постоянная, рассчитанная на годы линия политического поведения, Конрад определял её насущными интересами государства, вытекающими из географических, этнографических т культурных его особенностей. К этому он затем добавлял и экономическую конкуренцию с другими государствами, оговариваясь, что в этой области он не силен.». Мы слышали, – писал далее Б.М. Шапошников, – что он считал немцев носителями «высокой культуры», кои призваны для насаждения среди славян. Его друг Мольтке в Берлине говорил о грядущей борьбе славянства с германизмом, как о столкновении двух культур»[6]. Другими словами, оба начальника генштабов крупнейших военных держав Европы отчётливо говорили о системах национальных ценностей и культур и о столкновении их со славянскими системами накануне Первой мировой войны.
Вся история человеческой цивилизации была во многом историей борьбы и противоборства разных локальных цивилизаций – Египта и Греции, Персии и Греции, Рима и Греции, Карфагена и Рима, Золотой Орды и Московского царства, наконец, «Европы» и Российской империи. «На периферии» известного региона обитания западной цивилизации – Средиземноморья – находились другие цивилизации: майя, ацтеков, Китая, Индии, которые по своему влиянию и мощи в некоторые периоды превосходили страны Средиземноморского региона, но к завершению Средневековья именно в Европе сформировался на несколько столетий центр развития не только экономики и технологии, но и военного искусства.
Между этим и другими центрами силы было установлено не справедливое соотношение сил и влияния, которое стало динамично меняться только с началом нового века по целому спектру многочисленных критериев и параметров. Эти изменения стали сказываться сначала осторожно, а затем всё сильнее на состоянии МО и ВПО, сложившимся к концу XX века, но уже через несколько десятилетий эти перемены привели к радикальным (хотя до сих пор ещё и не до конца осознанным) изменениям в МО и ВПО, которые широко стали известны как многочисленные модели «многополярности» и т. п.
При этом разные тенденции и факторы играют разную роль и значение в изменениях МО и ВПО. Одной из таких решающих групп факторов является новая роль и значение локальных человеческих цивилизаций (ЛЧЦ)[7], которые позволяют нам гораздо концептуальнее, объективнее и точнее представить состояние современного мира, что, в свою очередь, «обеспечивает довольно простую и ясную систему понимания мира, позволяет определить узловые моменты многочисленных конфликтов и предсказать возможные пути развития будущего, а также даёт ориентиры политикам... не приносит реальность в жертву теоретизированию, как в случае с парадигмами одно– и двухполюсного мира.»[8] – очень точно в конце ХХ века писал С. Хантингтон. В частности, если речь идёт о таком явлении как военно-политические коалиции ЛЧЦ.
К сожалению, в практическом плане этот вывод С. Хантингтона не нашёл массовой поддержки среди российских политиков и учёных, хотя все последующие годы ВПО в мире развивалась именно в рамках этой, цивилизационной, тенденции. Прежде всего потому, что пришлось бы отказаться от полюбившегося во времена Горбачёва–Ельцина тезиса о «европейскости» интересов и систем ценности России, которых в действительности никогда не было в истории Европы. В том числе увидеть, что Запад уже не только создал широкую военно-политическую коалицию, но и опробовал её применение в Югославии, Афганистане, Ираке, Ливии, Сирии и по отношению к России. Это означало бы признать ошибочность и даже преступно-наивное поведение правящей элиты СССР-России в последние десятилетия[9].
Подтверждений этому, однако, оказалось слишком много и чем дальше развивается ВПО в направлении эскалации противостояния, тем отчётливее проявляется эта тенденция, которая приобрела форму создания широкой антироссийской (по своей сути цивилизационной) западной военно-политической коалиции, в которой участвуют не только страны-члены НАТО, но и другие европейские, азиатские и прочие государства[10]. Так, в частности, в мае 2018 года Швеция и Финляндия подписали новые документы о военном сотрудничестве с НАТО, которые стали продолжением этой тенденции прошлых лет (у Финляндии к 2018 году было подписано более 500 соглашений с НАТО)[11].
С методологической и теоретической точек зрения цивилизационные идеи широко используются в работе для иллюстрации их влияния на формирование сценариев развития МО и ВПО и их конкретных вариантов. К сожалению, в политике и научной литературе эти явления замечаются и отражаются не так часто, как это происходит на самом деле. Универсализм, толерантность и прочие модные и доминирующие глобальные тенденции в политике и политологии нередко сознательно маскируют те случаи (не столь уже и редкие), которые происходят в реальной политической жизни.
______________________________________
[1] Хантингтон С. Столкновение цивилизаций. М.: АСТ, 2018, с. 38.
[2] ЛиКуанЮ. Сингапурская история: 1965-2000 гг. Из третьего мира – в первый / пер. с англ. М.: МГИ– МО-Университет, 20010, с. 651.
[3] Пентагон признал превосходство Китая в трех военных областях. 2 сентября 2020 г. / Лента.ру. 02/09/2020.
[4] Иногда такая неформальная коалиция превращается в международную военную операцию против «Исламского государства» вмешательство ряда государств в конфликты, происходящие на территории Ирака, Сирии и Ливии, с целью воспрепятствовать распространению террористической организации «Исламское государство», в которой участвует самый широкий круг государств и акторов, иногда даже противостоящих друг другу в других условиях.
[5] См. подробнее: Долгосрочное прогнозирование развития отношений между локальными цивилизациями в Евразии: монография / Подберезкин А.И. и др. М.: ИД «Международные отношения», 2017. 357 с.
[7] Этот термин стал мною использоваться в качестве понятия с начала второго десятилетия. См., например: Стратегический прогноз развития отношений между локальными человеческими цивилизациями в Евразии: аналит. доклад / А.И. Подберёзкин, О.Е. Родионов, М.В. Харкевич; Моск. гос. ин-т междунар. отношений (ун-т) М-ва иностр. дел Рос. Федерации, Центр военно-политических исследований. М.: МГИ– МО-Университет, 2016. 123, [1] с.
[8] Хантингтон С. Столкновение цивилизаций (пер. с анг. Т. Велимеева). М.: АСТ, 2016, сс. 37-38.
[9] Подберезкин А.И. Значение средств воздушно-космического нападения и обороны в обеспечении безопасности России // Воздушно-космическая оборона, № 1, 2020, сс. 62-80.
[10] Подберёзкин А.И., Жуков А.В. Оборона России и стратегическое сдерживание средств и способов стратегического нападения вероятного противника // Вестник МГИМО-Университет, 2018. № 6, с. 142-143.
[11] ПяйвиЛакка. Финские эксперты о нашумевшем заявлении министра обороны / Эл. ресурс: «ИНОС– МИ». 2018.07.31.
