Когда предприниматель Михаил Прохоров был задержан в Куршевеле (который все почему-то называют КуршАвелем), высказывались самые разные предположения. Что лионского прокурора на курортном спуске обидели русские лыжники и он принялся жестоко мстить; что французы завидуют успеху и вольной жизни доблестных славян; что причиной всему желание интерросовцев недружественно поглотить какой-то из французских комбинатов; приходилось даже слышать мнение, что таким оригинальным способом франко-венгерский русофоб Николя Саркози открыл свою предвыборную кампанию. Когда же звучало осторожное предположение, что вся эта история пахнет русским духом, что ветер дует не с Альп, а с семи московских холмов, что кто-то здешний подсказал тамошней полиции адресок, по которому творятся всяческие безобразия, - это вызывало дружный смех и череду язвительных вопросов. Что же, французскую полицию можно подкупить и пустить по заказному следу? И кому могла понадобиться вся эта история? Зачем огород городить? Это не анализ, а маниакальная вера в теорию заговора.
Теория тут, положим, решительно ни при чем. А заговор, точнее, сговор, несомненно, был. И заключался он не в том, что кто-то из России профинансировал арест игривого предпринимателя. А в том, что лионским прокурорам дали четкую наводку, адреса, имена, явки: и потенциальных свидетелей, и потенциальных обвиняемых. Вот, ребята, вам сюжет: человек, занимающий 89-ю позицию в списке Форбса, окружил себя малолетками, приживалами и нахлебниками, нарушает закон божеский и человеческий, сотрудничает с тайной сетью международных сутенеров и подлежит немедленному и очень перспективному задержанию. Даже если доказать вину не удастся, общественное мнение будет на вашей стороне. Русские миллиардеры, они же ничем не отличаются от арабских шейхов, такие же кочевники с деньгами...
Цель же была очевидной: в одночасье сделать Прохорова одиозной фигурой, втянуть его в густой шлейф непристойных ассоциаций. Для чего? А вот это и есть самое интересное.
После 2003 года мы окончательно вступили в эпоху огосударствления ключевых, стратегических бизнесов. Потому что лишь таким способом можно было провести бескровный передел собственности. В той или иной форме главные ресурсы передаются под контроль структур, в свою очередь контролируемых государством. Чтобы потом, спустя годы и годы, произошла повторная приватизация - в пользу новых владельцев. Это второе издание залоговых аукционов; просто роли переменились: государство было слабое, стало сильное, крупный капитал был сильным, стал слабым. Если бизнесмены мягко идут на предложенные условия, им позволяют слегка увиливать от окончательного переподчинения; если не идут, то пример Ходорковского и, главное, развинченного ЮКОСА - другим наука. Но, согласитесь, отдавать завоеванное таким трудом, не хочется; даже если страшно. На протяжение последних лет Потанин с Прохоровым строили грамотную, психологически убедительную линию защиты. Все второстепенное сдаем без боя, а по поводу первостепенного ведем бесконечные переговоры. Как это было с государственной "Алросой", которая почти была готова объявить о переуступке в ее пользу "Норильского никеля". Но во время переговоров один партнер все время играет в поддавки, а другой дерется доской. И когда враг почти выигрывает партию у первого, послушного и хорошего мальчика, второй сбрасывает фигуры и объявляет: ничего не знаю, не хочу с вами дальше играть, я плохой. И переговоры начинаются с самого начала. А время идет.
Потанин был хорошим. Он демонстрировал городу и миру полную лояльность и готовность подчиниться духу времени; покаялся перед "Единой Россией" за то, что не совсем праведно вел дела в 90-е годы, что не понимал социальную миссию бизнеса. Зато теперь все понял и перековался. Прохоров был скорее плохой. Все время в тени, слова цедит сквозь зубы, политику партии и правительства не осуждает, но и не приветствует. Потанин сдавал позиции, Прохоров их удерживал. И так это все удачно у них получалось, что неизбежно в умах национализаторов рождалась мысль: а как же их победить-то, если они стоят спина к спине, и сзади удар им не нанести никак? Наверное, надо разделить сиамских близнецов. Пусть пропадут поодиночке.
До куршевельской истории были традиционные заходы через прокуратуру - не лионскую, нашу; были воспитательные беседы. Но главного довода не было. А теперь он появился. "Дорогой Владимир Олегович! Мы понимаем, что вы мужчина правильный, солидный. Опять же покаялись и не жадничаете сверх меры, делитесь. Но вот ведь какая незадача. Вы однозначно ассоциируетесь с этим неправильным товарищем Прохоровым. И когда отстаиваете свои законные интересы, то автоматически защищаете беззаконные интересы Михаила Дмитриевича. Потому что у вас как у братьев, все поровну. Раньше это было еще как-то терпимо, но теперь, после истории с малолетками, фу, даже говорить стыдно, как же вы будете решать вопросы на высшем уровне? Гарант конституции не сможет вас принимать, потому что для него это потеря лица, да и как вы после всего случившегося будете смотреть в глаза Гаранту? Давайте решать по-хорошему. Разводитесь, что ли. В личном качестве к вам претензий нет, и заживем тихо и счастливо. А этот, который с малолетками, он пусть сам свои проблемы решает."
Довод убедительный. Управлять стратегически важной компанией и не иметь возможности являться пред светлые очи - невозможно. Нужно расставаться. А значит, уступать последнюю линию обороны. Конечно, можно последний раз потянуть резину, до предела запутать теперь уже свои собственные, внутренние переговоры. Но рано или поздно все равно они будет завершены. И тогда отступать будет уже некуда. Не только плохому гуляке Михаилу Дмитриевичу, но и хорошему семьянину Владимиру Олеговичу.
Какой из всего этого можно сделать вывод? Да примерно такой, который звучал уже после дела Генерального прокурора Скуратова: всем можно, а тебе нельзя. Ни в политике, ни в личной жизни. Если бы Михаил Прохоров был просто вольным акционером группы "Интеррос", он мог бы шалить как угодно, где угодно и с кем угодно: это его личное дело. Но тогда и на результаты производства он повлиять не может; его дело - получать дивиденды и контролировать наемных менеджеров. А будучи реальным управляющим своего собственного дела, он должен вести себя как положено управляющему: скромно, безупречно, скучно. Галстук под горло, обтекаемая речь, в девять вечера домой, к семейству. В одиннадцать спать, к семи тридцати в офис. Большие деньги дают не большую свободу, а большую ответственность; миллиардер не может себе позволить того, что запросто позволяет нищий студент. Если, конечно, хочет остаться миллиардером.
Автор - обозреватель газеты "Известия"
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции
http://www.rian.ru/authors/20070201/60022152.html
РИА Новости
01.02.2007 г.
