14 марта в столичном МХАТе имени Горького Богушевская представит свою новую программу - "Шелк". Накануне концерта-презентации певица ответила на вопросы "Новых Известий".
- Можно ли разделить музыку на "умную" и "глупую"? Как вы относитесь к тому, что вашу музыку называют интеллектуальной?
- Я бы сравнила музыку с бесконечным океаном. Как можно его поделить? Понятно, что есть более глубокие воды, есть помельче, есть чистые, есть замусоренные у берегов. Но любые деления абсолютно условны и всегда субъективны. Мою музыку кто угодно может называть как угодно, я отношусь к этому спокойно.
- В минувшее воскресенье с традиционным скандалом прошел отборочный тур "Евровидения". Как вы относитесь к этому конкурсу и возникало ли у вас когда-нибудь желание принять в нем участие?
- К "Евровидению" принято относиться как к геополитическому курьезу, где нет места собственно музыке. И действительно, смешно смотреть, как, скажем, микроскопические балканские государства хором ставят друг другу по 12 баллов. Но я каждый раз его смотрю и переживаю за Россию, совсем как тот кулик, которому хочется, чтобы его болото было хоть в чем-то лучше всех. Кроме того, несколько последних раз мы были уже очень близки к победе. Например, если бы не дурацкие финские монстры, Билан бы точно выиграл. Ничего-ничего, вот подрастут сестры Толмачевы!.. Самой принять участие в этом конкурсе мне никогда не хотелось, я знаю за собой такую особенность, что легко перегораю, для меня невыносимо долгое ожидание, а для конкурсанта устойчивая нервная система в таком мероприятии очень важна. Надо быть непробиваемым, чтобы несколько часов ждать тех трех минут, когда ты должен выйти и выдать все, на что способен. Поэтому я с большим уважением отношусь к артистам, которые принимают в этом участие.
- Сами вы приняли участие, однако, в совершенно другом мероприятии - были в числе организаторов фестиваля босса-новы, который состоялся в прошлом году. Что такое босса-нова по-русски?
- Для меня это был большой праздник, потому что произошла "сбыча" именно моей мечты - я очень давно хотела, чтобы босса-нова в России пелась по-русски и чтобы каждый мог, наконец, узнать, о чем же написаны эти прекрасные вещи. К счастью, мне удалось увлечь этой идеей Алексея Иващенко, автора прекрасных песен и блестящего переводчика, и в итоге он так влюбился в босса-нову, что сделал львиную часть переводов "для мальчиков". Потому что мои переводы, конечно же, очень женские. Понятно, нет предела совершенству, и мы могли бы сделать все еще лучше - но вечером после этого концерта я была абсолютно счастлива.
- При том, что почти каждый журналист знает фамилию Богушевская, вы не сильно востребованы как медиаперсона...
- Вы знаете, есть десятки востребованных медиаперсон, у которых за душой нет ничего, кроме медиаизвестности. Копните чуть поглубже - что эти люди сделали в своей жизни, что они создали, кроме галереи своих собственных образов? Мне гораздо больше нравится пример, скажем, Олега Янковского. Вы не найдете в прессе ни его "шокирующих фотографий", ни "скандальных разоблачений". Его известность, если можно так сказать, высшей пробы, безо всяких желтых примесей. Есть, безусловно, артисты, которые ухитряются и пластинки записывать, и живые концерты постоянно давать, и не вылезать из телеэфиров. Я преклоняюсь перед ними. Я не знаю, за счет каких физических ресурсов они все это успевают. Меня, пока не вырос мой младший сын, катастрофически на это не хватает.
- Хотя вы собираете полные залы, у большинства людей при упоминании вашей фамилии не возникает устойчивой ассоциации с какой-либо песней. Как вы думаете, почему?
- Ни одна из моих песен, за исключением песни "Прощай, оружие", у которой было двадцать показов по ТВ и эфиры на "Нашем радио", никогда нигде не ротировалась. Это вовсе не результат какой-то сознательной принципиальной позиции. Просто так сложилось, что меня никогда не содержали ни олигарх, ни продюсер. Кроме того, мой проект заточен в первую очередь не под зарабатывание денег. То, что они приходят, - скорее приятное следствие, чем причина моих занятий музыкой. Поэтому я не обладаю пока возможностью вынуть из тумбочки двести-триста тысяч долларов на съемки и ротацию клипа, что и обеспечивает, как правило, те самые "устойчивые ассоциации". Но, конечно, я мечтаю о такой тумбочке.
- В чем особенность новой программы "Шелк"?
- Я много лет двигалась в колее, будем говорить, театрального джаза, и мне в ней было привычно и комфортно, потому что я начинала именно на театральной сцене. У меня было множество лирических баллад, но, как ни странно, петь их для меня было сложнее, чем те песни, где есть драматургия, конфликт и, в конце концов, дистанция между исполнителем и лирическим героем. Пахмутовскую "Надежду" лично для меня спеть труднее, чем, скажем, танго "Рио-Рио" из "12 стульев". Танго - это ироничный монолог героя, там есть что сыграть, есть где "качнуть мышцой". А баллада - жанр предельно откровенный, в нем не спрячешься за актерские приемы. Но для меня это очень интересный исполнительский опыт. Тем более я за пару последних лет понаписала кучу новых песен в этом "шелковом" стиле, очень хотелось показать именно их.
- Вы успели проехать с новыми композициями уже полстраны. Как люди реагируют на "Шелк"?
- Я только ближе к концу осени поняла, как мы рискнули, привозя зрителям программу совершенно новых песен, которые невозможно было послушать даже в Интернете. И как должны доверять мне мои зрители, покупая билет практически на кота в мешке! Но тем не менее новые песни всем нравятся - все говорят, что я в них совсем другая, непривычная. Хорошая реакция. Мне не хотелось бы однажды взять и засахариться в определенном образе. В конце концов, все, что я делаю, - это большой эксперимент на самой себе.
12.03.2008 Новые Известия
www.peoples.ru
