Ирина Геннадиевна, российские эксперты полагают, что для выгодной интеграции в мировую экономику России необходимо массированно вкладываться в человеческий капитал. Насколько реально в свете нынешней ситуации, что правительство действительно обратит внимание на человеческий капитал и как-то приостановит утечку мозгов за рубеж?
Во всяком случае, даны заверения о том, что утечка мозгов должна как-то останавливаться и что интеллектуальный потенциал должен привлекаться. Существуют различные планы мероприятий, как это можно осуществить. Одна из идей состоит в том, чтобы больше наших ученых привлекать к совместным проектам, чтобы они приезжали сюда к нам, или проводили так называемый sabbatical (то есть годичный оплачиваемый академический отпуск) в России. Причем проводили бы его в России при оплате российской стороны, а не зарубежной. Но это пока мечтания. А конкретных программ - никаких.
Потом, 20 марта на заседании Госсовета были одобрены "Основы политики Российской Федерации в области развития науки и технологий на период до 2010 года и дальнейшую перспективу". Это можно считать программным документом, но там сказаны общие слова. Все зависит от того, будут ли на это выделять дополнительные средства. Такое мероприятие тоже требует какой-то перегруппировки бюджета, хотя бы внутри бюджетной классификации "Фундаментальные исследования и содействие научно-техническому прогрессу". Бюджетные средства можно более эффективно тратить: больше на конкурсной основе, меньше - в качестве базового финансирования. Все это понимают, но бюджетная классификация по научной отрасли не менялась с тех пор, как появились два отечественных научных фонда - РФФИ и РГНФ, а также Фонд содействия развитию малых форм предприятий в научно-технической сфере.
И каких-либо изменений не предвидится?
Может быть, более существенные изменения будут, начиная с 2004 года.
Каковы, по Вашему мнению, перспективы развития инновационной инфраструктуры в России?
Я бы сказала так: прогноз - сдержанно-оптимистический, потому что сейчас в Минпромнауки появилось новое руководство, которое очень активно это все делает. Можно назвать Клебанова и одного из его замов Фурсенко, который возглавлял Петербургский Фонд регионального научно-технического развития, а потом наш первый Венчурный инновационный фонд. То есть он этим уже занимался как практик, и после этого он пришел на руководящую должность.
У них есть целая программа, посвященная тому, как развивать эту отрасль, и она вполне конкретная. Они за это очень активно взялись, поэтому мне кажется, что здесь может быть результат. Конечно же, результат возможен, если опять не будет перестановок, смены руководства. Этого, к сожалению, невозможно предсказать.
А нет ли у Вас впечатления, что сейчас ведутся очень активные разговоры о развитии инноваций, о вложениях, о помощи ученым, но делается очень мало?
Ну, говорится об этом много с 97-го года, когда начали программу активизации инновационной деятельности, и 4 госструктуры объединили для этого свои ресурсы, начали создаваться инновационно-технологические центры. Потом, правда, это все замедлилось.
Мне кажется, что сейчас, со сменой руководства, пойдет новая волна. У них есть конкретный план действий. Они сделали программу (в конце июня они должны были представлять ее в правительство), и готовы предпринять конкретные шаги, детально расписанные на ближайшие 2 года, по активизации инновационной деятельности. Проблема в том, что инновационная деятельность существует не в безвоздушном пространстве. Она встроена в экономику, и, если в общем в экономике нет таких условий, как на Западе, где, например, венчурное финансирование развито, то улучшить инновационную инфраструктуру искусственным путем нельзя. Скажем, даже если какой-либо один фонд будет работать успешно и результативно, то широкого распространения в масштабах страны аналогичной деятельности не будет - и, значит, толку от этого мало. Поддержка инновационной инфраструктуры должна идти параллельно с другими, более общими мероприятиями в экономике.
16 июля 2002
http://www.opec.ru/comment_doc.asp?d_no=26586
