Восстановление кадровой структуры российской науки, ее "омолаживание" - одна из наиболее срочных целей государственной научно-технологической политики. Уже несколько лет призыв привлечь молодежь в науку, как заклинание, звучит с самых высоких трибун. При этом механизмы "привлечения" формулируются весьма обобщенно, и, похоже, со значительным упрощением. На уровне управленцев в термин "привлечение кадров" вкладывается все то же значение, что и в советские времена, когда планирующие органы имели дело с послушным человеческим материалом. В ту пору с регулированием кадровых потоков не было особых проблем, даже если речь шла о кадрах научных. В настоящее время такой подход уже невозможен.
ГЕНЕЗИС
Кадровые проблемы российской науки уходят корнями даже не на десять, а на тридцать и более лет назад. Образно выражаясь, уже в середине 1980-х в кадровом отношении наша наука представляла собой перегретый паровой котел. Скачкообразный рост числа научных организаций в начале 1960-х годов привел в науку большой отряд молодежи прямо с институтской скамьи. Через 7-10 лет это поколение прочно заняло середину научной лестницы - должности старших научных сотрудников, начальников лабораторий и отделов. Расширение науки остановилось, и следующее поколение, за исключением единиц талантливых или карьерно ориентированных, надолго застряло на низшей ступени. К началу 1980-х сорокалетний младший научный сотрудник-кандидат наук был уже вполне рядовым явлением в исследовательских институтах. В еще более тяжелое положение попали выпускники 1980-х. Перспектива роста практически исчезла, ведь многочисленное поколение шестидесятников находилось в расцвете творческих сил. Как итог, семидесятники и восьмидесятники либо постепенно деградировали на рабочем месте, либо стремились уйти.
В начале 1990-х из научной сферы при первой же возможности ушли относительно молодые люди, прошедшие хорошую школу логического мышления, обладавшие широким кругозором и навыками самообучения. При официальной убыли научных кадров 20-25 процентов в период 1991-1993 годов средний возраст оставшихся исследователей подскочил до критической отметки 55-57 лет. За рубежом сформировалась российская научная диаспора, которая к концу двадцатого века окрепла в конкурентной борьбе на мировых рынках научного труда и стала фактором мирового значения, вступив в непростые отношения с "материнской" научно-технической сферой.
МИРОВЫЕ ТЕНДЕНЦИИ
Страны, имеющие развитые системы науки и образования, испытывают во многом схожие кадровые проблемы. Так, еще недавно главным фактором, воздействующим на систему высшего образования США, являлась демографическая ситуация. Численность населения в возрасте, пригодном для посещения вузов, сократилась в 1997 году до 17 млн. человек (в 1980 году их было 22 млн. человек). В Европе провал численности был еще более заметен. Эта ситуация заставила развитые страны импортировать студентов из развивающихся стран, в основном, из Китая и Индии.
В настоящее время спад численности лиц студенческого возраста в США сменился слабым ростом (к 2010 году ожидается 21,2 млн. человек). Однако белое население США уже не обеспечивает потребности страны в квалифицированных научно-технических кадрах. Все очевиднее перераспределение студенческого массива по научно-техническим специальностям в пользу национальных меньшинств.
С относительно инерционными процессами в образовательной сфере контрастируют быстрые изменения на американском рынке научного труда. Около десяти лет назад емкость рынка сократилась. Глобальные потрясения неблагоприятно сказались во всех трех секторах занятости исследователей: в университетском секторе, в правительственных лабораториях и в промышленности. Помимо сокращения рабочих мест, новым фактором стала дополнительная конкуренция со стороны вновь прибывающих ученых из Восточной Европы.
Однако за последние 8 лет в США рынок научного труда для физиков перешел от стагнации к устойчивому росту, причем основная доля пришлась на промышленность. Сегодня рекрутеры из промышленности - частые гости в университетских кампусах. Они приглашают молодых талантливых физиков на работу в быстро растущие высокотехнологичные компании, предлагая высокие оклады, долю в акциях, а также различные бонусы. Заметный экономический рост в высокотехнологичных областях США в середине и в конце 1990-х привел к изменению соотношения квалифицированных ученых в университетском секторе и промышленности в пользу последней. Так, по состоянию на конец 2000 года число физиков со степенью, занятых в университетском секторе, составляло 13000 человек, в промышленности уже 24000.
Наконец, большой отряд американских исследователей сосредоточен в правительственных национальных лабораториях. Там традиционно разрабатываются крупнейшие проблемы обороны и национальной безопасности, непосильные для университетской науки.
КАДРОВЫЕ ПОТОКИ В НАУЧНОЙ СФЕРЕ РОССИИ
К концу 1990-х годов в российской науке появилась иллюзия первых признаков стабилизации: численность занятых перестала сокращаться после дефолта 1998 года, и в течение следующих двух лет даже немного выросла. Однако собственно дефолт 1998 года "вымыл" из науки более 38 тысяч исследователей, а в последующие два года приток составил чуть меньше 9 тысяч человек. Более того, отток исследователей из сферы науки возобновился, и в течение 2001-2003 годов потери составили 16 179 человек[1].
С точки зрения кадрового обмена основными взаимодействующими системами являются высшая школа (ВШ), система аспирантуры (СА) и научно-техническая сфера, включающая также и вузовский сектор науки.
Так, основной приток в научно-техническую сферу идет, минуя систему высшей школы, в то время как последняя является основным источником для аспирантуры. Это значит, что вузы практически не питают науку кадрами. Большая доля притока в науку, а это примерно 60 тысяч человек в год, официальной статистикой не детализируется. Можно лишь догадываться, откуда они берутся. Так, экспертные оценки показывают, что это молодые люди, отработавшие после вуза в организациях, не связанных с научной деятельностью, а также демобилизованные. Компонента внешней миграции (в подавляющем большинстве - иммигранты из стран СНГ) является относительно небольшой, однако сам факт очень важен.
Данные официальной статистики не позволяют детализировать и структуру оттока из научно-технической сферы. Естественная демографическая убыль (оценивается в размере до 5 процентов) дает в абсолютных цифрах уход 20-25 тысяч исследователей, что существенно меньше уровня ежегодного оттока 90 тысяч человек. Обмен кадров между научно-исследовательскими учреждениями оценивается по данным Центра исследований и статистики науки (ЦИСН) в 2 процента и также не определяет динамики протекания кадров через научно-техническую сферу.
В структуре оттока из научно-технической сферы обязательно присутствуют также и другие группы: исследователи, начинающие собственный бизнес (возможно, связанный с предоставлением научно-технических услуг), исследователи, уезжающие из страны, а также те, кто переходит на исключительно преподавательскую работу.
Несет потери и система аспирантуры. Заметная часть аспирантов уходит, недоучившись. Окончившие аспирантуру делятся приблизительно на два равных потока: 10 тысяч выпускников идут в российскую науку, а оставшиеся 10 тысяч эмигрируют или идут в иные сферы деятельности.
Группа досрочно покидающих аспирантуру по своим размерам сравнима с числом выпускников вузов, сразу идущих в науку. Очевидно, что кто-то из бросивших аспирантуру остаются сотрудниками НИИ, но это - небольшая доля потерь. Трудности традиционной аспирантуры в современной российской ситуации имеют объективные причины. Так, экспертные оценки, основанные на отчетных материалах ряда ведущих вузов страны, показывают, что доля аспирантов, обучающихся по прямым договорам, составляет не более 10-20 процентов от числа обучающихся за счет госбюджета. Эта величина представляется важной: за человеком, обучающимся по прямому договору, как правило, стоит конкретный работодатель, рассчитывающий именно на этого специалиста. Бюджетный же аспирант может никому и не понадобиться.
Данные по эффективности аспирантской подготовки также красноречивы. Под эффективностью понимается отношение числа "защитившихся" выпускников к общему выпуску. Главная цель нашей системы аспирантуры, в отличие от американских программ, - проведение молодых людей через процедуры подготовки и защиты диссертации (в остальном аспирант предоставлен самому себе). Казалось бы, в такой ситуации каждый случай окончания аспирантуры без защиты - это ЧП и нецелевое расходование средств налогоплательщиков. Однако оказывается, что даже в передовых вузах эффективность аспирантуры составляет, как правило, менее 50 процентов при средней по всей системе величине 25 процентов. Доля выпускников прежних лет, защитивших-таки диссертации, хоть и с опозданием, тоже невелика. Как правило, каждый год она находится в пределах 10 процентов от выпуска аспирантуры.
Очевидно, что система аспирантской подготовки находится в определенном кризисе и должна быть дополнена новыми системами подготовки элитных научных кадров.
Начиная с 2000 года наблюдается рост доли молодых научных кадров в структуре научного персонала, и при этом удельный вес среднего поколения 30-40-летних продолжает сокращаться.
Более того, становится все более очевидным и падение числа исследователей в возрасте 40-49 лет. Если общая численность исследователей сократилась за 1998-2002 годы только на 0,5 процента, то абсолютное число исследователей в возрастной группе 30-39-летних уменьшилось почти на четверть (25 процентов), а 40-49-летних - на 16 процентов. Соответственно, прирост численности ученых старше 60 лет составил 20,4 процента.
Из таблицы следует вывод - наиболее чувствительная для выживания науки возрастная группа молодых ученых несколько прибавила в численности, однако надолго в науке она не задерживается. Молодые люди покидают научно-техническую сферу, не оставив заметного следа и не прибавив в собственной компетентности и конкурентоспособности. Потому-то и складываются так непросто судьбы многих молодых российских ученых в западных университетах.
Оценим средний срок пребывания работника науки в российской научно-технической сфере. По данным официальной статистики, показатель ежегодного обновления кадров в сфере науки в последние несколько лет составлял 11-13 процентов и, таким образом, характерное время работы в качестве исследователя или во вспомогательных службах НИИ составляет 7-9 лет.
В ПОИСКАХ РЕШЕНИЯ
В документах государственной молодежной политики последних 15 лет предусматривались косвенные меры, реализующие права молодежи (в том числе научной) на постоянную занятость, а также мероприятия, развивающие систему профессиональной ориентации и подготовки. При этом государство поначалу рассматривало свои функции по отношению к молодежи как попечительские. Однако в 1990-1994 годах молодежь стремительно покидала организации, а разработчики молодежной политики по-прежнему адресовались не к молодым ученым (в целях предложить стимулы именно им), а к руководителям научных учреждений. В середине 1990-х были нащупаны действительно важные стимулы, формально удерживающие молодежь в научных учреждениях (главным образом, отсрочка по призыву), но некоторое улучшение формальных кадровых показателей так и не переплавилось в реальную отдачу молодых ученых.
Наконец, документы последних лет, заявления первых лиц научной отрасли, а также разного рода утечки информации касаются прямого государственного регулирования "перетока" научных кадров в иные сферы (в частности, осуществлялись и осуществляются попытки топорного противодействия "утечке умов").
В 1990-х годах и позднее был предпринят ряд практических шагов по прямой финансовой государственной поддержке научной молодежи. Большинство инициатив представляют собой доплаты, стипендии и гранты молодым, размеры которых небольшие, а иногда просто символические. Никак не удается уйти от практики "квазиравномерных" малых доплат. Недавно введенные укрупненные размеры грантов молодым кандидатам и докторам наук и премии Президента молодым ученым не меняют ситуации в целом.
В этом проявляется утопическая надежда госаппарата разрешить драматическую кадровую ситуацию в науке быстро и "малой кровью".
Представляется, что для кардинального решения проблемы требуются более интенсивные мероприятия, в том числе и на уровне отдельных организаций. В США происходит, хоть и с трудом, отбор лучших, а в России пытаются привлечь в науку даже случайных людей, ориентируясь в первую очередь на показатели "вала", а не качества.
ПОСЛЕВУЗОВСКОЕ ОБРАЗОВАНИЕ НОВОГО ТИПА
Поиски радикального решения проблемы неизбежно приведут руководителей отрасли к идее системы послевузовского образования (ПО) нового типа. Дело в том, что учеными всегда движет мощный стимул - реализовать успешную научную карьеру. Никакие другие соображения не способны удержать человека в науке надолго.
Этот факт пока еще не учитывается в руководящих документах. Может ли государство обеспечить условия для успешной научной карьеры молодого (талантливого) ученого? Сегодня таких возможностей нет. Однако в краткосрочном (3 года), среднесрочном (5-6 лет) и (для единиц) долгосрочном (свыше 7 лет) масштабах решение проблемы возможно.
В самом сжатом изложении, система послевузовского образования (ПО) нового типа - это стажировки в ведущих НИИ страны плюс освоение новых учебных программ по типу второго образования.
Практика стажировок была распространена в СССР в 1950-1960-х годах, а разного рода послевузовские учебные программы сегодня популярны в развитых странах. Молодые выпускники включаются в перспективные научные исследования. В свободное от исследований время их ждут новые спецкурсы по специальности, истории и социологии науки, углубленная языковая подготовка, им предстоит знакомство с основами менеджмента в научно-технической сфере.
К моменту окончания системы ПО молодой специалист становится молодым "зубром". Он легко ориентируется в своей области знаний, умеет отличить оригинальную постановку задачи от нудных плеоназмов и вторичных разработок, умеет ярко рассказать о своих исследованиях, о том, что такое научная деятельность, в чем ее особенности, как устроена наука в разных странах. Он имеет опыт участия в важнейших государственных научно-технических программах, он открыт для новых идей междисциплинарного характера, может работать "на стыке" наук, его работы являются ориентиром для студентов. Его имя становится узнаваемым в кругах специалистов. Если после окончания университета он мог рассчитывать лишь на скромную временную позицию в зарубежной науке, то, пройдя через систему ПО, он имеет хорошие шансы сразу получить приглашение на позицию постоянную и престижную.
Следует подчеркнуть, что система ПО не угрожает традиционному для СССР и России институту аспирантуры. Предлагаемая система послевузовского образования ближе к аспирантуре западного образца. Там это - отлаженный образовательный процесс, где написание диссертации является не единственной задачей. Главная цель - встать на ноги и войти в круг признанных специалистов. Поэтому обучающийся в системе ПО при желании легко может поступить еще и в аспирантуру.
Таким образом, в качестве основы для работы системы ПО предлагается "мягкая" интегрированная структура, включающая ПО-университет, обеспечивающий базовый учебный процесс по типу второго образования, и крупный НИИ, где молодые исследователи будут проходить более профильное обучение и научную стажировку. В качестве потенциальных столичных научных центров, ассоциированных с университетами, можно рассматривать ведущие НИИ страны, например, академические организации или организации, имеющие статус Государственных научных центров. Такие центры могли бы совместно с образовательными учреждениями составить "виртуальные" исследовательские университеты.
Сегодня средняя продолжительность пребывания молодого гражданина в науке 7-9 лет. Поэтому перед системой ПО и ставится задача удержать молодого ученого на разумный и близкий к средней величине срок в 5-6 лет с условиями для полной творческой отдачи с его стороны. В свою очередь, обновленная система аспирантуры должна обеспечить условия для успешной научной карьеры на краткосрочном (3 года) интервале. Что же касается условий для плодотворного долголетия в российской науке (свыше 7-9 лет), то наилучшие и наиболее преданные своему делу ученые будут создавать их себе сами с помощью учеников, а также при поддержке обновленного корпуса специалистов обеспечивающего звена - техников, инженеров, юристов, менеджеров.
Ирина ДЕЖИНА
Ведущий научный сотрудник Института
экономики переходного периода, кандидат
экономических наук
Сергей ЕГЕРЕВ
Первый заместитель директора ГНЦ РФ
"Акустический институт имени Н.Н.Андреева",
доктор физико-математических наук
--------------------------------------------------------------------------------
[1] Наука России в цифрах - 2004. Статистический сборник. М.:ЦИСН, 2004, c.46.
http://www.fondedin.ru/
