Начинаю писать портрет Шуры Ширвиндта и... рука останавливается. Слишком давно знакомы, слишком плотно общаемся. Тот случай, когда знание деталей только мешает. [...]Здесь нужны сочные краски, ремрбрандтовская кисть. [...] Портрет Шуры в домашнем халате, в кресле, с бокалом вина и Саскией на коленях... [...] Это стереотип, который навязал ему кинематограф: серцеед, соблазнитель, бабник! ..
Иногда, правда, давали сыграть роли меньшевиков. Особенно в застойные годы. Кто-то наверху решил, что типичный меньшевик - это Ширвиндт в пенсне... Большевика разрешили сыграть только один раз в фильме Карасика, и то - в гробу!
А он еще наиграл бесчисленное количество иностранцев: элегантный француз, сумасшедший итальянец и, конечно, невозмутимый англичанин с неизменной трубкой во рту.
О, эта несчастная судьба артиста с космополитически правильными чертами лица!
И мало, кто знает, что Шура начинал вою жизнь в искусстве, как простой русский мужик в театре имени Горького в пьесу Салынского... Шура с нежностью вспоминает эту этапную роль , когда целый акт надо было лежать в валенках в избе на печи, а потом произнести всего одну реплику: "ПОШТО, МУЖИКИ ЗАЗРЯ ПО СТЕПУ МЫКАЕМСЯ?!"
ГОРИН Г. Иронические мемуары// Киносценарии, 1993, N 4
http://www.russiancinema.ru/template.php?dept_id=15&e_dept_id=1&e_person_id=1071
