Иван Иванович, сегодня у нас много говорят о нарушениях в сфере получения учёных степеней - коррупции, диссертациях за деньги, дружественных ученых советах и т.д. Насколько, с Вашей точки зрения, глобальна проблема?
Мне кажется, что эта проблема существовала всегда и вопрос надо ставить шире, не обязательно речь идет о коррупции в чистом виде, за деньги, диссертации всегда были "настоящими" и "ненастоящими", самостоятельными и несамостоятельными. То, что сейчас делается за деньги, у всех вызывает интерес просто потому, что это довольно дорого стоит. На самом же деле - этот вопрос более старый: раньше диссертации "под ключ" часто делал подчинённый своему руководителю или целый институт (отдел, лаборатория) для функционера и т.п. Конечно, Совет не мог в этом не участвовать, т.к. шила в мешке не утаишь и все о таких диссертациях знали. Мне кажется, здесь нет большой разницы. Да, проблема существует, но в отдельных прикладных отраслях, где деньги есть (очевидно, что, прежде всего, это экспортно-ориентированные отрасли - нефть, газ, металлургия чёрная и цветная или отрасли, обслуживающие массового потребителя - связь, продовольствие), речь идет именно о деньгах. В других же случаях, в отраслях, где денег нет - по-прежнему остались своего рода феодальные отношения и повинности, иногда в сочетании с деньгами. Есть ведь множество видов профессиональной деятельности, когда руководителю любого уровня престижно иметь научную степень, например, в той же экономике, политологии, в меньшей степени в философии, может быть в психологии, медицине. Так, что проблема есть, но она не новая, и я не считаю, что сейчас ситуация стала существенно хуже, чем была раньше. Всегда существовал рынок заказных или подарочных диссертаций, и кандидатских, и докторских, и сейчас я не вижу его массового роста. Потому, что, во-первых, престиж научной степени упал, а во вторых - появились другие так сказать "вторичные" признаки "крутости" и успеха - то же богатство, западный MBA, так, что теперь, пожалуй, желающих заполучить степень без труда становится даже меньше. Шкала ценностей за последние десятилетия существенно изменилась, и сама по себе степень мало что значит в материальном плане. Она не обеспечивает добавки к зарплате, как раньше, да и зарплаты и в бизнесе и на государственной службе стали совсем другими. В университетах и академических институтах наличие степени помогает занять определённую должность, это осталось, но "круто" ли сегодня быть доцентом, профессором или директором академического института? С другой стороны, такое положение, отрыв ученой степени от мира материального, может в будущем восстановить ее престиж и наличие степени вновь станет рассматриваться как признак "крутости" именно потому, что ее будет по-прежнему трудно получить, а общеизвестным станет то, что материально это ничего не дает. Так, собственно, происходит в некоторых развитых странах. Наличие ученой степени становится престижным для госслужащих, управляющих НИОКР, или для высокооплачиваемых деловых консультантов, а подготовить ее полностью самостоятельно они не могут в силу занятости.
Следует ли считать "диссертации за деньги" абсолютным злом? С диссертациями "под ключ" всё понятно. Ну, действительно, заказал человек работу, ему сделали, он защитился - абсолютно липовая защита. Но есть, действительно, случаи, когда соискатели заказывают части работ каким-то фирмам. Это могут быть опросы, построение графиков и т.д., то, в чём конкретно этот человек некомпетентен. Что в этом плохого?
Я бы выделил ещё одну область возможных платных услуг, связанную с организацией процесса. На самом деле не секрет, что от председателей советов и секретарей зависит как срок, так и гладкость прохождения диссертации. Они могут более подробно разъяснить те формальные требования, которые существуют, подсказать, как им следовать с минимальными затратами усилий и времени. Фактически, это платный режим наибольшего благоприятствования и комфорта для соискателя при прохождении процедуры защиты, который, к тому же может оплачиваться как деньгами, так и в нематериальной форме, например, на основе обмена на аналогичные услуги в другом совете для части соискателей или в обмен на "хорошее отношение" начальства к организации, при которой работает совет. Плюс к тому, не секрет, что любая диссертация это, по сути, полторы-две страницы текста заключения Совета, в которых фиксируется то, что принято называть научной новизной и положениями, выносимыми на защиту. Формулировка этих полутора страниц - нетривиальная задача, т. к. результаты диссертанта должны быть конкретны и четко изложены, нетривиальны, но и не революционны - в общем, быть чем-то сродни тому, как писал Ньютон, говоря, что он "стоит на плечах гигантов". И если председатель и секретарь совета активно помогают соискателю в предварительных формулировках, человек получает реальную фору, т.к. правильно пишет введение к диссертации и автореферат, что существенно облегчает работу членов совета и увеличивает шансы безукоризненной защиты. Понятно, что всем в одинаковой мере председатель и секретарь совета помочь в этом не могут. Вот и получается, что иногда совет отвергает хорошую работу просто из-за того, что члены его устали и не в состоянии четко сформулировать свое мнение на заседании, т.к. предварительная подготовительная работа была выполнена плохо. Успех защиты действительно сильно зависит от того, насколько умело сформулирован проект протокола совета. Актуальность не так сложно прописать, равно и как практическую значимость, а вот формулировка новизны, это действительно нетривиальная задача. Потому, что, с одной стороны, это должно быть что-то реально новое, и члены совета должны видеть, что это именно новое, с которым, кроме того, согласятся и их коллеги в других советах, с другой стороны, это не должно быть чем-то сверхреволюционным. Никаких революций, как правило, члены совета не любят, т.к. бывают они редко и, скорее всего, связаны с ошибками. Поэтому-то формулировки новизны весьма тщательно оттачиваются советом, и от того, насколько грамотно они предварительно составлены как в автореферате, так и в проекте протокола, процентов на шестьдесят-восемьдесят зависит успех защиты. Осознание сложности и важности данной задачи формирует как предложение, так и спрос, следовательно, появление рынка - неизбежно. То же, что связано с оформлением работы, с расчётами, с оформлением графического материала, с печатанием, переплетом и т.п.. На самом деле здесь сегодня нет никаких проблем, потому, что и раньше никогда диссертант сам не печатал и не переплетал свои работы, редко сам делал рисунки и графики, обрабатывал статистику и т.п.. Это делали либо его подчиненные, либо, специалисты, нанятые на стороне. Никогда ни у кого это не вызывало беспокойства. Обработка данных, подготовка графиков, иногда и проведение опросов и интервью, не говоря уже о печатании и переплете - это аутсорсинг тех задач, которые диссертант не обязан делать сам. Здесь я большой беды не вижу, и понятно, что по мере развития нормальных рыночных отношений эта область также будет развиваться - никуда от этого не деться. Более того, сегодня использование такого рода услуг начинается на более ранней стадии - в университете, а то и в школе. Как сейчас мы уже видим в Интернете каталоги рефератов, так, в будущем, можем увидеть каталоги панелей данных, результатов опросов, предложения об услугах в этой области. Плюс к тому, сегодня компьютер намного облегчает перепечатывание, макетирование, оформление и это тоже нормально, т.к. позволяет улучшить качество подготовки работы, сделать ее более читаемой и понятной. С этой точки зрения я не вижу большой проблемы. В случае же заказных работ тоже, по большому счету, нет никаких проблем для совета. Если совет достаточно квалифицированный (а так и бывает в большинстве случаев), он вполне способен их выявить и либо пропустить, если понимает, что это необходимо или разумно, или отвергнуть. Как правило, оппоненты и рецензенты встречаются с соискателем, всегда ведутся какие-то разговоры, бывают вопросы и до защиты, и в ходе защиты, ответы на эти вопросы - то возможностей для выяснения уровня и качества работы - полно. Наука всегда формируется как множество довольно небольших узкоспециализированных профессиональных мини-сообществ, в рамках которых каждый участник прекрасно осведомлен друг о друге и знает, кто что стоит. Полностью подготовить диссертацию и гарантировать ее защиту заранее для кого угодно нельзя даже за деньги. Фактически, это как экзамен в хорошем ВУЗе - даже если у тебя есть шпаргалка, преподаватель всегда может задать дополнительный вопрос, и в отсутствии знаний шпаргалка становится бессмысленной. Собственно, вывод такой: заказная диссертация - это абсолютное зло, но бороться с ним можно, притом бороться обычным, нормальным путём в рамках существующих институтов, без чрезвычайщины. Совет всегда может оценить то, что сделал диссертант и не пропустить его, какие бы деньги не были заплачены и если он это не делает, то читает, что так и надо. По сути дела, если говорить о гуманитарных дисциплинах, то ни один совет, не в состоянии проверить весь ход рассуждений, которые диссертант делал, а, следовательно, и его выводы. И идея аспирантуры и докторантуры как раз и заключается в том, что научное сообщество присматривается к человеку, узнает его ближе, и пытается понять, честный это человек или нет, можно верить в то, что он написал или не стоит этого делать. Если совет настроен резко отрицательно, то есть он видит, что человек нечестный, он всегда найдёт способы, чтобы не дать соискателю защитить. Купить совет в целом, скорее всего, нельзя, это, во-первых, достаточно много народа, во-вторых, продаются не все. Плюс к тому, есть ведь и ВАКовский совет. Понятно, что сегодня возрастной состав большинства советов не позволяет многим их членам быть полностью в курсе современных тенденций в науке по всем направлениям. Часто одни члены совета доверяют другим членам, но, как правило, в составе совета всегда есть, по крайней мере, кто-то, кто хорошо данную тему понимает, и чувствует, если работа написана плохо и не заслуживает защиты.
Но, тем не менее, проблема "дружественных" советов есть, потому, что есть фирмы, которые предлагают услугу - найдём вам дружественный совет для защиты.
На самом деле, это вопрос, потому, что это тоже больше проблема научного сообщества и никого больше, здесь надо начинать с себя. Понятно, что в советское время советов было излишне много: и каждое отраслевое или региональное учебное заведение, и региональный или отраслевой исследовательский институт считали "крутым" иметь собственный совет. И защита в каком-нибудь северокавказском педагогическом институте или совете отраслевой лаборатории, это не совсем то же, что защита в МГУ. Сообщество-то большое, но оно разделено на ячейки, и в ячейке все друг друга знают, то есть, как правило, этой проблемы "дружественного" совета просто нет. Совету нет никакого резона быть дружественным к одному, и не быть дружественным к другому, как правило, советы всегда в достаточной мере недружественны или, в лучшем случае, нейтральны. Чтобы совет стал дружественный, у человека должна быть достаточно высокая позиция в обществе - либо социальная, либо экономическая, которая позволит существенным образом помочь институту, при котором работает совет. Но эти примеры я тоже не часто встречаю, не так уже и много действительно влиятельных людей, которые бы хотели защититься. Понятно, что в маленьком городке или узкой неприоритетной отрасли требования к влиятельности - ниже и планка доброжелательности совета - также приспущена. Есть и другой фактор - репутационный риск. В большом ведущем институте репутационный риск членов совета выше, чем в маленьком, где, к тому же репутация человека в качестве члена совета может значить меньше, чем его репутация в качестве жителя города или работника узкой отрасли. А вообще, к соискателям советы больше негативны, чем позитивны.
Вы упомянули, что защита в северокавказском пединституте это не то, что в МГУ. А эксперты и журналисты отмечают, что в последние года два стало очень модным защищаться в Москве.
Это произошло не из-за того, что нет желания защищаться на Северном Кавказе, а, скорее, из-за того, что там советов не осталось или работают они от случая к случаю.
Ну, советы все-таки есть практически в любом даже крохотном городе.
Помимо совета, есть специализация, по которой в нем можно защититься. Не все советы принимают все специализации.
А нельзя сказать, что в Москву стремятся ещё и потому, что коррупционная схема более доступна?
Нет, я не думаю. Я неплохо знаю, по крайней мере, три совета, и не вижу там возможности массовой коррупции, как с организационной точки зрения, так и с точки зрения состава совета. Можно прокоррумпировать одного - двух, но это не решит вопрос. Всегда в узкой предметной области есть определённая картина мира, и есть хранители этой картины. Не пойдут они на это, для них это неприемлемый репутационный риск, потери, несоизмеримые с тем, что можно получить от диссертанта. По-моему, у вас налицо переоценка этой дружественности. Да, есть случаи, когда совет как бы "подыгрывает" отдельным соискателям, но это не коррупция в чистом виде, это не что-то новое, а, скорее, сохранение корней советской системы или элементов корпоративности в науке (вот - наши, мы их любим, вот - чужие, они не наши, мы их не любим).
А имеет ли смысл бороться с этой "теневой" наукой? Люди, которые не собираются заниматься собственно наукой, но защищаются с точки зрения престижа, работают, как правило, в коммерческих структурах, зарабатывают приличные деньги, и не конкурируют с реальными учеными.
Научное сообщество устроено по-другому. Идея снижения планки фактически опускает всех и сообщество это понимает. Любой совет может вытерпеть таких, явно блатных функционеров, от которых зависят бюджетные деньги или "богатеньких буратин, от которых зависят деньги внебюджетные, но одного - двух в год, не больше. Я думаю, что если бы кто-то из российских олигархов захотел защититься, в принципе, он бы мог это сделать без проблем, но и беды особой бы в этом бы не было, в конце концов, ему все равно пришлось бы поучиться и в чем-то все общество бы выиграло, потому что человек, от которого многое и многие зависят, по крайней мере, систематизировал бы свои представления в какой-то профессиональной области. Это даже и забавно, что, скажем, в нашем совете условно защитился, скажем, Фридман или Потанин. Учёные, они шутники по натуре, это бы их повеселило, и уровень бы не уронило. Но делать это широким фронтом, я думаю, никто бы не стал, потому, что это принижает всех остальных участников каждого из научных мини-сообществ.
Если посмотреть на поведение, допустим, наших депутатов, то крайне популярно в этой среде быть кандидатом или доктором.
Опять таки, депутаты всегда ассоциированы с территорией, либо с областью. Понятно, что, скажем, "нефтегазовый" совет пару-тройку нефтяных депутатов за год пропустит. Но это не будет, условно, двести, да и не наберётся двести нефтяных депутатов. Понятно, что сенатор или депутат от территории (а территория от него в определённой степени зависит, потому, что он участвует в бюджетном процессе), тоже не встретит препятствий на этом пути. Для научного сообщества такие, своего рода, почётные доктора или почётные кандидаты - это не проблема. Вообще, может быть, стоит ввести такую номинацию, как почётный кандидат или почетный доктор. Сделать её, может быть, и платной, или условно оценить и не брать деньги, а давать в подарок. Это возможно, это есть во многих странах, и ничего здесь страшного нет. Но, тем не менее, всегда будет вызывать сопротивление совета ситуация, когда человек, неправедно получив степень, получает доступ к некоему большему материальному преимуществу. Мне кажется, что к этому советы будут относиться нетолерантно, потому, что мало кто из членов совета находится в хорошем материальном положении. Здесь вот такое противоречие.
В самом начале Вы сказали, что учёная степень, это не так важно, но тем не мене, всё-таки престижно?
Не очень теперь и престижно, тем более, в связи с переходом на новую систему, то есть: бакалавр, магистр, доктор. На самом деле, всегда был определённый дисбаланс, потому, что Ph.D, доктор философии, у нас традиционно приравнивалось к кандидату. И идея приравнять доктора к Ph.D, а кандидата - к магистру - вызывает вопросы, т.к. снижает престижность степени доктора и кандидата наук. Однако, истоки этой идеи в общем-то понятны - вспомните, как образовалась Российская Академия Наук - была Академия Наук Союза, потом образовалась Академия Наук России. И, в общем-то, она была даже не отраслевой, как Академия Медицинская или Академия Сельскохозяйственных наук, и не территориальной, как, скажем Академия Наук Украины, она была сортом пониже, честно говоря и была порождена политикой, а не наукой. Российская Академия Наук была, скорее, на уровне Академии Информатизации или Академии Инженерных Наук, то есть, фактически, чем-то вроде отраслевой общественной организации, больше американского типа, как, например, Академия Киноискусства, которая присуждает Оскаров. А потом, когда Россия стала независимой - все перевернулось с ног на голову и оказалось, что Союзную Академию механически приравняли к Российской, то есть, опустили ее, по сути дела. И я боюсь, что с приравниванием доктора наук Ph.D и магистра к кандидату будет просто определённая девальвация этих степеней, потому, что по прежней идее, доктор наук - это человек, который в научном микро-сообществе пробыл какое-то время, занял определённые позиции, стал известен, подтвердил свою состоятельность в качестве ученого, а в случае Ph.D для получения степени достаточно просто поучиться, даже публичная защита не всегда требуется. По сути дела, в отличие от кандидатской диссертации, докторская диссертация не могла быть результатом пребывания соискателя в докторантуре, не могла быть учебной работой. Да, кандидатская, по сути дела, учебная работа: человек записался в аспирантуру, сдал экзамены, сделал всё, что положено, опубликовал пяток статей и, с вероятностью 95%, если он всё делал правильно, защитился. С докторскими диссертациями всегда ситуация была другая, поэтому они по времени и были разорваны с кандидатскими. Человек должен был в этом научном мини-сообществе чем-то прославиться, чем-то стать известным, занять какую-то позицию, и тогда это сообщество признавало его доктором. В случае Ph.D это всегда диссертация учебная. Можно поступить в Гарвард, или ещё куда-то, пройти, так же как у нас в аспирантуре, определённый курс, послушать лекции, сдать экзамены, написать пару-тройку статей и, фактически, автоматом защититься. Да, там более торжественный танец, самостоятельная исследовательская работа в ведущей лаборатории, так сказать "научная социализация", но все же это ближе к нашей кандидатской, чем к нашей докторской. Выбрасывая звено кандидатской диссертации, заменяя ее магистерской, мы также девальвируем систему степеней в России. Но, по-видимому, это шаг неизбежный, потому, что никуда от этого не деться - так уж плохо устроена в мире и мы, являясь сегодня его органической часть, не можем не следовать уставу "чужого монастыря". Я сейчас преподаю в Высшей Школе Экономики, и очень хорошо вижу, что магистерские диссертации очень далеки от кандидатских, ну а докторские, точно так же далеки от Ph.D. Если мы по сути приравняем докторскую диссертацию к кандидатской, это будет существенное снижение планки в нашей науке. И потом, ведь эта девальвация пойдёт по нарастающей, потому, что если пропадёт докторская как этапная работа, у нас появится больше членов-корреспондентов, больше академиков. Понятно, что академик - это не степень, это звание. И, тем не менее, цепочка сократится, раньше было невозможно стать членом-корреспондентом, будучи, например, кандидатом наук (за немногочисленными исключениями), сейчас же этот путь будет, по сути дела, открыт. Можно будет после института поступить в аспирантуру, защитить Ph.D, и через два-три года вполне обоснованно, без всякого перерыва на закрепление позиций в науке, обоснованно рассчитывать на член-корреспондентство в Российской Академии Наук. Понятно, что этим путём мы пойдем, в том числе и потому, что есть те, кому это нужно по соображениям престижа, но никто не мешает мне данный путь не приветствовать.
У нас большое количество кандидатов и докторов наук наукой, на самом деле, не занимаются. Они когда-то защитились, у них степень есть, но они занимаются бизнесом, чем угодно, но не наукой. Может нужно ввести правило, что человек, имеющий степень, должен какое-то количество публикаций в какой-то период времени выдавать, иначе он лишается степени?
Я не думаю, что это разумно. Это, опять, своего рода традиция, как, например, такая, что человек, став послом или генералом, носит это звание всю жизнь, до конца. Конечно, научная степень - это не звание, однако, это как с образованием. Скажем, если вы кончили школу и забыли биологию за 5-й класс, никто не предложит подтвердить ваше среднее образование. То же в отношении сопромата или макроэкономики - в случае высшего. Сейчас, если человек становился доктором, это, как правило, бывало после сорока лет. Как правило, он переставал заниматься наукой не потому, что он не хотел этим заниматься, а потому, что был востребован на административной работе. В Советское время, когда система формировалась, он выходил на какой-то управленческий пост и при этом, как бы брал своего рода академический отпуск от занятий наукой, причем предполагалось, что он с наукой не порывает. Если же ввести жёсткую систему, это будет значить, что те, кто занимается наукой хотя бы факультативно, дома, те, кто думают, размышляют, используют результаты этих размышлений в административной работе, но не занимают какую-то высокую административную должность, быстро лишится этой степени. Тот же, кто, имея степень, работает административно на высокой должности, но с наукой совсем порвали, будучи тем же депутатом, скорее всего, наймут кого-то для того, чтобы подтвердить свою степень, т.к. у них будут в распоряжении для этого соответствующие ресурсы. Попытавшись решить одну проблему, мы тут же встретимся с другой и в результате получим усугубление коррупционности в области науки, своего рода, "параллельную" науку, которой занимаются не ради дела, а ради подтверждения статуса. Научная степень, это, фактически, свидетельство о квалификации. Если человек достиг какого-то уровня квалификации, он может растерять её, но лишить её со стороны, наверное, неправильно.
Тут можно возразить, что среднее и высшее образование - это вопрос именно образования, а аспирантура - это уже заявка на занятие наукой.
Правильно, но это именно заявка на занятие наукой. Но, например, давайте рассмотрим экономиста. Он закончил аспирантуру, защитил кандидатскую диссертацию, и работает, например, в исследовательском подразделении инвестиционного банка аналитиком. Он выдаёт раз в неделю отчёты, скажем, по фондовому рынку, а, вернее, по отдельным отраслям. Формально, это не научные работы (отчеты инвестиционных банков не входят в списки публикаций, признаваемых ВАК научными), но, с другой стороны, по уровню качества и, прежде всего, ответственности, по предъявляемым к ним требованиям, по, скажем, конкурентоспособности на глобальном рынке, это, может быть, и более высокие по уровню документы, чем научная статья или монография. Инвестиционный брокер, подготавливая сделку по Merges Acquisitions или инвестициям, тоже пишет внутренние материалы, по уровню часто не уступающие статьям или книгам. То есть искусственно заставлять людей заниматься тем, чем им не следует по профессии, не стоит. Давайте отступим еще на шаг назад и сформулируем, что, собственно, означает научная степень. Она свидетельствует о том, что человек научился. На уровне кандидата он научился формулировать научные задачи и их решать, на уровне доктора он научился, с одной стороны, не только формулировать, но и ставить и решать более общие научные задачи, и с другой стороны, руководить другими, которые работают под его началом, ставя задачи им. Как правило, докторская степень связана с тем, что к её получению человек, руководит исследователями и в т.ч. аспирантами, готов это делать, и занял в научном микро-сообществе место, которое позволяет ему это делать так, что ожидаемые результаты заранее признаются как адекватные. То есть, скорее всего, чем бы доктор или кандидат не занимался, он свою квалификацию не теряет. А ведь диссертация - это именно квалификационная работа. Бывает, что человек попадает в сумасшедший дом, сходит с ума, можно лишить его степени, не есть ли смысл, вдруг он выздоровеет?
Идея о лишении ученых степеней связана просто с тем, о чем сейчас идут постоянные дискуссии, - наука в России чрезвычайно раздута, в ней много лишних людей.
Да нет, в общем-то, наука не раздута, особенно в части кандидатов и докторов, работающих в ней и из научного же бюджета оплачиваемых. Как правило, нормальные доктора, даже если они работают вне науки, какой-то минимум исследовательских работ выполняют (хотя их результаты не всегда приобретают форму научных статей или монографий), просто потому, что с их квалификацией им просто это интересно. Человека никто не заставлял становиться доктором, он сам им становится. Как правило, даже на административной работе он всё равно работает ученым, он занимается наукой и потому, что ему это интересно, ему это нравится, иначе бы он не стал тратить время на защиту. Он делает это добровольно, это не было вынужденным шагом и не надо его принуждать и в дальнейшем.
Теперь вопрос по поводу научных публикаций, которые необходимы для защиты кандидатской и докторской. Тут возникает проблема с научными журналами из списка ВАК, где невозможно опубликоваться, если не заплатить. Бизнес-то сомнительный получается.
На самом деле да, но и здесь тоже не всё однозначно. Я против списков "приличных" журналов, по-моему, это глупость. На самом деле, единственное требование к этому журналу, для того, чтобы он удовлетворял критериям, это то, чтобы это должен быть специальный журнал, рассчитанный на специалистов, и то, чтобы он имел определённый тираж (не обязательно большой) и целевую аудиторию. Эти два показателя - специализация и аудитория - фактически, решают всё. Потому что ориентация на специалистов говорит о том, что он не попадёт в руки случайного человека, и мнение случайного человека не будет иметь значения, а тираж говорит о том, что научное микро-сообщество будет иметь возможность с ним ознакомиться. Поэтому эти два критерия основные. Вообще, публикация - это вынесение каких-то идей на ознакомление и обсуждение научного сообщества и получение обратной связи. Должны ли быть это именно журналы и только журналы - не уверен, но уверен, что это не должны быть журналы из закрытого списка. Понятно, что мир глобален и наука глобальна, однако система научных журналов унаследована нами от времен, когда были совсем другие темпы роста науки, затраты и цены. Сегодня ведущие мировые журналы стали настолько дорогими, что подписка на профильный журнал мирового уровня, которая стала стоить несколько тысяч долларов, сделала их недоступными для российских ученых в качестве средства коммуникации, как с точки зрения получения сведений о том, что делают другие, так и для рассказа о том, что делаем мы. Конечно, остались библиотеки и информационные службы, однако, это вопрос не решает, т.к. и их услуги тоже не всем доступны. Высокая цена мировых журналов объяснима - они не тиражные (т.к. рассчитаны на микро-сообщество, которое даже в глобальном мире редко превышает несколько сотен человек), там достаточно жёсткие критерии отбора материалов в связи с привлечением к редактированию высококвалифицированных кадров, наконец, там брэнд, который тоже стоит не мало (и в последние годы - все больше), и основывается на эксклюзивности, т.к. мировое научное сообщество пока просто не научилось жить по-другому и выделяет кого-то одного, не обращая внимания на других. Помимо запретительно высоких цен ведущие мировые журналы стали и очень неудобными, т.к. технически публикация в них занимает не менее 2-3 лет с момента завершения работы и отправки статьи в журнал. У нас же, то, что делает ВАК в России, выпуская закрытые перечни журналов, фактически свидетельствует о том, что наши научные журналы пойдут по тому же пути, станут своего рода бизнесом, основанном на брэнде. Сегодня выгодным бизнесом стало издание журналов, которые основаны на эксклюзивности, а, следовательно, брендуемы. Не обязательно брать научные журналы, посмотрите, скажем, на журналы Москвы. Есть журналы, которые в эксклюзивном порядке публикуют постановления правительства Москвы, и не дают их для публикации в другие источники. Это позволяет журналам неплохо зарабатывать и даже рекламироваться по ТВ, однако, для общества это не нужно и вредно. Понятно, что постановления правительства должны быть публично доступными для всех, и они не должны быть навязаны из одного дорогого источника. Нормально, если они есть где-нибудь в Интернете, и одновременно можно его прочесть в каком-то красивом виде, в едином стандарте, в этом журнале. Но когда в Интернете материалов нет, и людей, фактически, заставляют подписываться на журнал, это не нормальная ситуация. ВАК сейчас строит нечто похожее и это не правильно. Освободившись от социализма, гражданское общество получило определённые права и эти права не должны ущемляться. На самом деле никто не мешает научному микро-сообществу начать издавать свой собственный журнал, у которого тираж может быть небольшой, но который будет иметь абсолютно целевую аудиторию тех, кто работает в этой узкой предметной области, и смежных областях. Этот журнал может не попасть в списки ВАКа по чисто формальным основаниям, но иметь достаточно высокий престиж в научном сообществе. Ведь попадание в глобальную научную среду занимает время, цикл выхода журнала на нормальный уровень, это, всё-таки, по пять-десять лет, иногда и больше, не все научные дисциплины успевают прожить этот срок или журнал становится признанным ВАК тогда, когда сама дисциплина уже потеряла значение. Каждое микро-сообщество прекрасно знает свои ведущие журналы и ВАК должен просто фиксировать их, притом на время, а не создавать поле для издательского бизнеса, основанного на эксклюзивности. Надо приравнять публикации в журналах к публикациям в Интернет, т.к. иначе получается чепуха. Депонирование - разрешено, а Интернет, доступ к материалам которого легче - нет.
У нас есть определённое ограниченное количество профессиональных научных журналов. И если человек защищается в конкретной области, то из всех этих журналов, которые есть, в его сферу часто попадает только один.
Как правило, так не бывает и журналов всегда несколько. Но здесь опять всё утыкается в то, что, с одной стороны, издательский цикл - это, всё-таки, в среднем, полтора года, в случае ведущего журнала. С другой стороны, и цикл самой работы полтора-два года, то есть получается, четыре-пять лет в сумме и под требования к кандидатской степени это не попадает вообще. Да, здесь тоже есть противоречие в основе. Многие журналы не включены в список как бы из-за неизвестности научному сообществу, но разрешено депонирование, например, в солидных институтах, где заведомо эти сборники никто не читает, кроме, опять же, самих аспирантов. Здесь нужен какой-то баланс разумного. Я бы так жёстко не ограничивал, но я бы и не расширял до невозможного. Но я уверен, что общепопулярные журналы (в случае экономики, журнал "Эксперт", например, журнал "РБК"), вполне достойны для того, чтобы рассматриваться как журналы, подходящие для научной публикации, не вижу в этом ничего плохого, т.к. такого рода журналы могут дать обратную связь не только из самой науки, но и из бизнес-сообщества, т.к. из практики.
Какие выводы можно сделать, каким образом выстроить систему, чтобы исключить возможности для коррупции.
Я думаю, что возможности коррупции исключить невозможно.
Уточню. Проблема начала обсуждаться весной, и до сих пор, уже четыре месяца, существенных сдвигов не видно, не видно, чтобы что-то было изменено, что-то сделано.
Это и невозможно. Простые меры для решения такого рода задач неприемлемы. По сути дела, это совершенствование среды, института, который формируется и живёт по своим законам. На него можно воздействовать, но его трудно немедленно переделать. Также как и в случае гражданского общества, которое не возникает на следующий день после принятия новой конституции. И надо не забывать, что эти примеры коррупции, о которых мы говорили, это элементарные примеры коррупции. На западе варианты и механизмы коррупции в науке развиты куда сильнее, продвинуто намного дальше, просто существуют в другой форме. Потому, что на западе вес учёного в научном сообществе в значительной степени зависит от того, насколько он умел в получении грантов, что для нас пока скорее экзотика. При этом есть и обратный процесс - если человек умел в получении грантов, то он автоматом признается эффективным учёным, что, собственно, совершенно не верно. Это очень похоже на то, что мы ругаем, т.к. на западе в науку часто тоже попадают не те, кто реально ставит научные проблемы и пытается их эффективно решить, а те, кто хорошо ориентируются в деформированном представлении о мире, на основе которого могут выдаваться гранты, те, кто умеют адаптировать своё видение мира к этому деформированному представлению тех, кто занимается финансированием. Любая формальная структура знания всегда формальна и не стопроцентно реальна. С этой точки зрения проблема коррупции в науке налицо, и никуда от неё не деться, возможности коррупции - объективны, т.к. речь идет о науке, как отражении реальности, которая всегда субъективна. И я думаю, что те деньги, о которых речь идёт у нас, несопоставимы с теми деньгами, о которых может идти речь сегодня там. Вспомните, было несколько скандалов в области медицины, окружающей среды, когда огромные деньги были отпущены и истрачены на решение несуществующих проблем. Всегда какая-либо проверка и тесты в массовых масштабах, будь это здоровье либо состояния окружающей среды, или финансовое состояние кампаний, подразумевает огромные деньги, которые платят за работу по осуществлению этой проверки. А потом оказывается, что сама идея этой проверки ничем не оправдана, проверка идиотична в своей основе, она не существенна с точки зрения тех проблем, с которыми реально сталкиваются люди и общество в целом. Как в части здоровья людей, например, когда навязывались определённые тесты или диагностирование или мониторинг, так и в части охраны среды и в экономике, так и во многих других случаях. Посмотрите, с чем здесь можно столкнуться. После того же ENRON резко повысились требования к раскрытию информации, к ответственности совета директоров за работу менеджмента и т.п., но ведь выиграло-то от этого не общество, а аудиторские кампании, потому, что счета за аудит, по крайней мере, удвоились, аудиторские кампании наняли много новых консультантов, а изменение качества корпоративного управления - все еще не очевидно. Понятно, что не это было задачей законами "Сарбейнс-Оксли", с другой стороны, мы видим, что такого рода постановка задач всегда ведёт к тому, чем потом можно манипулировать и на чем можно зарабатывать. Никуда от этого не уйти, потому, что опять оценка осуществляется по формальному признаку - процессу, а не результату. Это то же самое, что мы в своё время говорили о формальных критериях оценки результативности работы учёных. Чем счастливее мы выглядим, когда нам кажется, что вот, мы нашли этот формальный критерий, тем более широкую область для манипуляций мы открываем. По сути дела, критерии должны быть очень простые, но подтвержденные третьей стороной и проверяемые. Как только мы даём сложные критерии, сразу же нет ответственности за те данные, которые даны для оценки, их намного труднее и дороже верифицировать, соответственно, возможность манипуляций увеличивается как на этапе подготовки данных, так и на этапе оценки и выводов.
Ну и, наконец, о том органе, который, в общем-то, в ответе за эту сферу - ВАК. Когда стало понятно, что надо что-то делать, ВАК был преобразован. Сейчас это часть Минобрнауки. Но что от этого изменилось? И вообще, что тут может сделать ВАК?
Я глубоко этим не занимался, но вижу, что в Высшей Школе Экономики, в которой я работаю и где у меня есть несколько аспирантов, и отношение к аспирантам стало каким-то излишне жестким. При том оно более формально. В каком плане? Раньше были стандартные этапы - это предзащита и защита. Кафедра видит человека, этот аспирант работает на кафедре несколько лет, кафедра может сделать вывод о том, честный он, или нечестный. Казалось бы, кафедре достаточно обсудить работу и можно выносить ее на совет, и процесс пошел. Сейчас предзащит две и требования такие, что на вторую надо обязательно пригласить трёх членов совета, по данной специальности их должно быть минимум два, потом обязательно пригласить на предзащиту кого-то извне, составить протокол и т.п. И я не знаю, оправдано ли это, потому, что тем самым опять совет, как бы, снимает с себя часть ответственности. По сути дела, он передоверяет коллективное решение, мнение маленькой группы. Потому, что на совете не возникает уже вопрос, скажем, со стороны тех, кто работает в смежных областях, интересно это, или не интересно, похоже на правду или нет. Членам Совета говорят: вот наши специалисты посмотрели, вроде им всё нравится. Вроде, если тебе что-то не нравится, не твоё это дело. Этот подход мне не нравится, на самом деле он неправильный. С другой стороны, сейчас я получил как сотрудник кафедры от совета докторскую диссертацию. Явно она результат большого труда, человек давно работал в практике, пытался эту практику улучшить, пытался разобраться, как это можно сделать. И видно, что всё, вроде, сделано нормально. С другой стороны, ужас в чём? В том, что все это сделано, сделано на уровне семидесятых - восьмидесятых годов, полностью не соответствует современным представлениям о том, как работает область корпоративных финансов. И что с этим делать, я не представляю. Видно, что человек работал, что он разобрался, что он может что-то сделать полезное для практики, но это полностью выбивается из уровня той научной среды, того научного базиса, на котором сейчас теория корпоративных финансов стоит. Формально его трудно отклонить, потому, что все формальные признаки у него соблюдены. Всегда, конечно, можно найти, к чему придраться, но это будет нечестно. По сути дела, надо человеку сказать: вот ты работал, но ты опоздал, это всё равно как если бы кто-то делал в области методы приближённых расчётов, а компьютерная мощность увеличилась, и те же расчеты можно делать что-то напрямую по очень сложным формулам. Ведь в любом случае, прямые расчёты точнее и лучше и, к сожалению, ценность приближенных расчетов снижается до нуля. Вот у него примерно то же самое. Он использует номограммы, простые производственные функции там, где сегодня можно использовать прямой счёт и моделирование. Не знаю я, что делать в этом случае, это всё не так однозначно. Вроде бы квалификация у человека есть, практическая значимость есть, он уверен, что это применяют, может принести соответствующие бумаги, с другой стороны, научной ценности в этом нет. Эта работа, по западным аналогиям - на уровне сороковых годов, на нашем - на уровне семидесятых - восьмидесятых годов. Что делать в этой ситуации? Я не знаю.
Так получилось из-за того, что это соблюдение требований ВАКа, или потому, что человек такой?
Нет, человек пришёл просто, и говорит, хочу защищаться у вас в совете. А, в общем-то, не надо. Хотя, ясно, что он написал это сам. Явно он использовал свое служебное положение, заставлял кого-то внедрять. С другой стороны, интереса не представляет, но всем требованиям ВАКа соответствует.
То есть, Вы хотите сказать, что надо вводить какую-то систему...
Я хочу сказать, что даже если всё будет хорошо в той части, о которой Вы говорите, всё равно останется куча проблем. Именно потому, что простых решений здесь не бывает.
24 июля 2006
http://www.opec.ru/point_doc.asp?d_no=61283
