Вячеслав Горшков:
- Как вы понимаете, то, что я скажу, нельзя воспринимать как истину в последней инстанции, это просто позиция, точка зрения. Немного добавлю к тому, что сказал предшествующий выступающий. В 2006 году оборот (сейчас почему-то такой термин, а не валовый региональный продукт) составил 380 млрд. рублей. Из них промышленность 90 млрд., что составляет 23,7%, 4-5 лет назад - 42%. То есть, несмотря на некоторый рост, в структуре наших доходов доля промышленности падает. Торговля составила 188,6 млрд. или 49%. Вроде бы хорошо. Красивые здания, работают симпатичные девушки, но если говорить с социально-экономической стороны... Посмотрите, средняя заплата в торговле практически 4 тысячи рублей, если точно 4 092. Консультант-продавец с такой зарплатой - люмпен самой высшей квалификации. Сельское хозяйство - 4,5%. Зарплата ниже, чем в торговле, только в сельском хозяйстве, но надо учесть, что там подсобное хозяйство и т. д.
Теперь на вопрос, который задан. Хотел начать с того, что нужно избавиться от стереотипов, что мы сможем жить без промышленности. Услуги, туризм, торговля и т.д. Во-первых, Россию никогда не оставляли в покое, она имеет геостратегическое назначение, поэтому промышленность, и с ней я связываю оборонную промышленность, безусловно, должна быть и будет. На "оборонке" я бы и хотел остановиться.
Первый стереотип, который усиленно насаждался в предыдущие годы, что оборонная промышленность - это милитаризация. Я на это смотрю по-другому. Во-первых, в России трудно найти отрасль промышленности, где продукция была бы конкурентоспособна на мировом рынке. Оборонная промышленность - безусловно. Например, тот же станкостроительный завод. Не такая уж высокоинтеллектуальная продукция - патрон, тем не менее, она конкурентоспособна. Трудно назвать продукцию оборонки, которая была бы неконкурентоспособной. Поэтому, если говорить о точках роста, и об этом в открытую сказал Иванов (Сергей Иванов, первый вице-премьер. - ПолитСибРу.), - это оборонная промышленность. Поскольку в Алтайском крае "оборонка" в свое время занимала значительное место, ее надо возрождать, и большую роль здесь играют местные власти. Приведу такой пример: только станкостроительный завод, производя миллиард патронов (патрон - 5 рублей), принесет 5 миллиардов.
Конкурентоспособную наукоемкую продукцию производит рубцовский машиностроительный завод, "Герофизика", "Ротор", "Радиозавод", не говоря уже о группе бийских заводов.
Второе направление, которое надо возрождать, - сельхозмашиностроение. Край аграрный, база есть. Путь здесь должен быть, как в автомобилестроении: брать зарубежные образцы и, не стесняясь, делать на нашей базе.
Мои коллеги иногда говорят, что мы обречены на структуру промышленности 30-х годов, только с переработкой. Я с этим совершенно не согласен, хотя бы потому, что сейчас совершенно другая база, много ВУЗов, достаточно высокий интеллектуальный уровень, другой уровень культуры, науки, правда, прорывных проектов, к сожалению, мало. Тем не менее, базируясь на этих трех китах: образовании, науке и культуре, - необходима какая-то критическая масса, чтобы двигаться вперед в промышленности.
Негреев:
- Спасибо. Коллеги, кто продолжит эту тему? Евгений Карлович.
Ганеман:
- Хочу сказать о нацпроектах. Те четыре национальных проекта, которые есть, это хорошо, но, я считаю, что для России нужны всего два национальных проекта: развитие промышленности и развитие сельского хозяйства. Если промышленность и сельское хозяйство будут нормально и высокоэффективно работать, то хватит денег и на учителей, и на врачей, и на все остальное.
Когда Валерий Викторович (Мищенко) выступал, я еле удержался, чтобы не возразить ему. Я не могу спокойно воспринимать слова о том, что у нас отмирают машиностроение, оборонная промышленность, химия, нефтехимия. Если говорить о теме сегодняшнего мероприятия, "Какое будущее ожидает промышленность Алтайского края?", то я оптимист. Трудное, но светлое будущее. Иначе, зачем жить, если не верить и не претворять все это в жизнь? Схватиться за голову и рыдать над бывшей промышленностью? Нет, ее надо восстанавливать. Это сейчас и делается, может быть не везде успешно, но делается.
Вы говорите, что у нас нет ничего прорывного. Но есть новый вагон "Алтайвагона", который сделали наши конструкторы. Это новинка, которой нет ни за рубежом, ни в Российской Федерации. Он идет вне всякой конкуренции. На АЗПИ производятся форсунки, которые по некоторым параметрам даже выше, чем у компании Bosch. Военная продукция "Ротора" на самом высшем уровне. Я уже не говорю о том, на каком высоком уровне работает ФНПЦ "Алтай" и какой там кадровый потенциал.
Если говорить о резком падении промышленности с 91-го до 98-го года, до дефолта, то, я считаю, здесь никакой вины промышленности нет. Это государство все "завалило" и довело до дефолта. После этого промышленность понемножку начала возрождаться. Да, наверное, мы никогда уже не достигнем уровня 91-го года, но это и не надо. Не у всех одинаково получается справляться с проблемами, одни смогли удержаться, другие нет, поэтому во многом здесь заслуга хороших, мыслящих руководителей.
Очень жаль, что в Алтайском крае уничтожены два предприятия химической отрасли - "Синтволокно" и "Химволокно". Так сложилась конъюнктура, рынок, и они не смогли устоять. Но если говорить о том, какие отрасли промышленности выживут в Алтайском крае, то обязательно выживут машиностроение, оборонно-промышленный комплекс. Сейчас эти предприятия входят в различные структуры. Например, "Ротор" вошел в санкт-петербургский научно-исследовательский институт. Мы в этом видим только положительное, потому что в одиночку выжить сейчас невозможно.
Негреев:
-Извините, Евгений Карлович, тогда "вопрос в лоб": тракторостроение выживет?
Ганеман:
-Сельхозмашиностроением сейчас очень плотно занимается администрация края. Есть вероятность смены собственника на "Алттраке", этот вопрос контролирует первый вице-губернатор Сергей Локтев. Делается очень много, но ситуация в сельхозмашиностроении тяжелая, потому что есть большой конкурент - "Промтрактор". Но такого трактора, как у алтайского завода (Т-4А), нет ни у кого, поэтому мы надеемся, что сельхозмашиностроение выживет.
С вхождением в ВТО очень большие проблемы возникнут с легкой промышленностью. Здесь не известно, сможем ли мы устоять. Пока "Меланжевый комбинат" работает успешно, потому что выполняет военные заказы. Если изменится конъюнктура, то проблемы, конечно, будут.
Отвечу на вопрос: что делать с теми отраслями, которые обречены погибнуть? Что ж, если обречены, пусть погибают. С этим ничего нельзя сделать. Предприятия будут перекупаться, банкротиться. Вот вчера разбирались с ситуацией на "Трансмаше". Там новое руководство, управляющий и исполнительный директоры пытаются сделать все, чтобы вытащить предприятие из ямы. Дело в том, что раньше завод больше работал на оборонный комплекс, а сейчас приходится выходить и с гражданской продукцией. Тем не менее, планируется, что в этом году "Трансмаш" сделает миллиард. В Алтайском крае всего 11 предприятий-миллиардников.
Проблем в промышленности столько, что все не перескажешь: изношенность оборудования, устаревшая техника, совершенно нет рабочих... Предприятия готовы платить по 35 - 40 тысяч квалифицированным рабочим - токарям, фрезеровщикам, а их нет. Недавно прошло общее собрание Союза промышленников, где был и губернатор Александр Карлин. Он дал поручение по решению кадровой проблемы. Сейчас надо по-новому посмотреть на эту проблему. Чтобы получить хорошего рабочего, нужно воспитывать его чуть ли не с детского сада. Сегодня если привести на завод молодых ребят, они посмотрят на условия, в которых придется работать, повернутся и уйдут. И ребята, наверное, правы. За компьютером сидеть или в торговой фирме работать менеджером - это, пожалуйста, а на завод токарем или фрезеровщиком - никто не идет. Почему? Потому престиж этой профессии совершенно потерян. А с другой стороны, таких условий уже и не должно быть. Например, завод механических прессов поставил новое оборудование за миллион евро. На новых станках работают ребята с высшим образованием, все полностью компьютеризировано. Вот такие должны быть рабочие места, чтобы люди пошли туда работать, а кувалдой и зубилом уже никого туда не призовешь, и бесполезно даже агитировать.
Негреев:
- Спасибо. Пожалуйста, Виктор Алексеевич Фоминых.
Фоминых:
- Валерий Викторович прав как экономист. Он подошел без эмоций, анализируя, как произошел скачок в ближайших к нам странах Азии. Вячеслав Григорьевич прав в части сельхозмашиностроения. Я бы хотел, чтобы мы на опыте зернопереработки поняли, что наступает момент, когда ты не рад своей динамике, прогрессу, которого достиг.
Зернопереработка приросла в Алтайском крае за счет того, что, во-первых, с самого начала был определен эффективный собственник, приватизация произошла за короткий период, и собственниками стали руководители предприятий. Если бы это же произошло в сельхозтоваропроизводстве, мы бы не имели того развала в сельском хозяйстве, который есть сегодня. Раз мы получили нормальных собственников (Старовойтова, Бедарев), то использовали возможность первого витка их экономического успеха: все прибыли, которые получали предприятия, были направлены на техперевооружение, введение технологий, оборудование и т.д.
Сегодня наши предприятия имеют технологии мирового уровня. Но, нарастив мощность в два раза, учитывая, что край потребляет около 10% от того, что перерабатывает, мы пришли к тупику, из которого без участия региональной и федеральной власти не выйдем. Пока другая продукция была неконкурентна, мы проходили со своей на рынки - с мукой, крупой доходили до Краснодарского края. Когда наше развитие увидели, когда начали реанимироваться "задержавшиеся" в тех регионах и вышли на свои мощности, мы начали терять рынки. Сегодня с нашими соседями - новосибирцами, омичами - мы не можем конкурировать на рынках Дальнего Востока. То есть 90% продукции, которая востребована по качеству, непроходная по цене. Предприятия исчерпали возможности снижения издержек, сегодня мы имеем около 900 рублей на тонну переработки при среднероссийской 1200, но мы имеем тариф прохождения в европейские регионы и на Дальний Восток 1200. Новосибирцы перед нами имеют преимущество в 300 рублей.
Алтайская зернопереработка переживает сегодня печальные времена. Потому что сегодня, чтобы не терять рынки, мы уходим в минусовую рентабельность. Долго так работать невозможно. Мы имеем нормального собственника, эффективного менеджера, хорошего управленца, но сегодня не можем продвинуть продукцию. Кузбасс и Красноярский край питаются уже своим, постепенно своим начинают питаться Читинская и Иркутская области. Узбекистан - очень емкий рынок по нашей продукции, но необходимо пройти Казахстан, который сейчас ставит заслон, потому что мы - конкуренты продукции, которую они направляют в Узбекистан. Они увеличили железнодорожный тариф через территорию Казахстана, и мы сели со своей продукцией на границе. Казахи очень динамично развивают зернопереработку, вводят новые мельницы. Если два года назад они экспортировали 100 тысяч тонн, то сегодня экспорт в Узбекистан перевалил за миллион, вплоть до готовой продукции. Я заостряю внимание на переработанной продукции, потому что любой регион, который имеет сырье, должен его переработать и уже готовую продукцию поставлять за пределы региона. Только так можно строить экономику региона.
Негреев:
- В марте губернатор выступал перед очень большим коллективом журналистов из районов. Может, потому что они были из районов, может, еще почему, но он сказал, что, несмотря на туризм и промышленность, Алтайский край предполагается развивать как житницу востока страны. А получается, что Кемерово ест свое, Новосибирск - свое, Красноярск - свое, Чита - свое. Так какая тогда мы житница, если все они кормят себя сами?
Фоминых:
- Губернатор прав в том, что этот ресурс нужно использовать. Но наше спасение - это продвижение на НОВЫЕ рынки, которые емки по муке и крупе. Это, прежде всего, республики средней Азии, в первую очередь, Узбекистан. Межгосударственные отношения здесь должны выстраиваться таким образом, чтобы поддерживать интересы российского бизнеса, а не бизнеса Казахстана. Назарбаев требует для своего бизнеса льготные транзиты через Россию, а ему в пику никто не выставил условия транзита через Казахстан в Узбекистан.
Проблематична конвертация расчетов с Узбекистаном. Этот вопрос мы уже обсуждали с Банковским союзом: каким образом помочь при расчете за поставленную продукцию в Узбекистан. Например, "Грана" отгружает туда продукцию, а расчет не может получить в течение года.
Говорить об этаноле, я думаю, можно там, где тростник дает сотни центнеров с гектара или сто центнеров с гектара низкосортной пшеницы, как в Германии. А 10 центнеров высококлейковинной пшеницы Алтая эффективнее все же переводить в муку. Но биоэтанол - это тоже путь. Сегодня "ПАВА" продекларировала, что они начинают прорабатывать проект по производству этанола. Если бы одному объединению удалось перейти на этот вид, его ниша освободилась, и мы немного привели рынок в порядок. Сегодня же мы боремся друг с другом.
Еще один момент по "житнице". Если еще вчера Новосибирск не мог равняться с Алтаем по урожайности и культуре земледелия, то сегодня нас превосходит и Новосибирск, и Омск, и Красноярск, даже Кемерово уже освоил свою "пшеничку". То есть на Алтае поставлен крест - туда мы уже никогда не пробьемся. Сегодня мы являемся потребителями сырья у соседей, много закупаем в Омске, Новосибирске. Много покупали и в Казахстане, но Казахстан начал ставить нам барьеры. Поэтому, на мой взгляд, перспектива - это консолидация бизнессообщества. Год назад, кстати, мы были на заседании Российской торгово-промышленной палаты, где ставили этот вопрос о консолидации бизнессообщества, чтобы жестко поставить вопрос перед правительством, президентом в части продвижения российских товаров на новые рынки. Особенно остро сегодня это касается зернопереработки.
Еще один момент, который считаю перспективным, сегодня решается на уровне губернатора. Это все же попытка добиться снижения тарифов для выравнивания конкурентных возможностей на рынках продовольствия. Мы (департамент пищевой и перерабатывающей промышленности, Союз зернопереработчиков) пытаемся добиться через Минэкономразвития льготирования железнодорожных тарифов для переработанной продукции. Занимаемся этим второй год. Три года назад президент продекларировал выравнивание конкурентных возможностей по поставке качественного продовольствия во все регионы России. По качеству мы конкурентны везде, дефицит алтайской продукции присутствует в каждом регионе, даже в Краснодаре. То есть мы можем присутствовать по качеству, но не можем по цене за счет высоких тарифов.
Негреев:
- Коллеги, у меня такой вопрос. Из западных регионов страны к нам везут готовую продовольственную продукцию. Я так понимаю, что отвезти из Барнаула в Москву или из Москвы в Барнаул - это одинаковые деньги, одинаковый тариф, так? Почему всегда говорится о муке, крупах, макаронах, но не идет речи о продуктах более глубокой переработки, более дорогих?
Беньковский:
- Я попробую ответить на этот вопрос. Сейчас у нас начинаются очень серьезные подвижки в сторону производства круп быстрого приготовления. Например, шипуновское предприятие "Роса" сейчас сделало новый бренд "Алтайская сказка". Эту продукцию можно увидеть в системе магазинов "Мария-Ра", у них заключен договор. Могу сказать, что по качеству продукта, по его технологическим и вкусовым свойствам, она ничем уже не уступает ни "Увелке", ни "Макфе", ни "Ангстрему", ни продукции других брендов, которую мы употребляем. Самое удивительное, что именно фирма "Роса" поставляет на "Макфу", например, десять вагонов гречки в месяц, а также пшенную, пшеничную и все другие крупы вагонными партиями. Почему у нас есть проблемы в зернопереработке? Для примера, когда фирма Идрисова "Стратегика" разрабатывала стратегию развития для Челябинской области, они начали с численности проживающего населения, и оказалось, что в радиусе тысячи километров проживает 50 млн. человек. Это базовый показатель для любой "пищевки" - потребительский рынок. А мы оторваны от рынка, и не можем на такие далекие расстояния поставлять конкурентную продукцию.
Негреев:
- То есть, дальше тысячи километров нерентабельно возить?
Беньковский:
- Да, расчеты показывают, что нерентабельно. У "Макфы", например, есть принцип "ближние кормят дальних", и даже нет различия в цене в зависимости от региона. Исходя из наличия своего рынка, их продукция имеет высокую рентабельность. Но если говорить об Алтайском крае, то я был на "Макфе" и смотрел, как они рассматривают наш регион в плане перспективы поставок. У них на Алтайском крае стоит "черный крест". Они не строят иллюзий, что здесь смогут много продавать. Поверьте мне, то, что мы на полках видим этот товар, не значит, что они продают здесь большие объемы. Когда мы пробовали заняться поставкой сюда итальянских макарон (в добавок к собственным), я к своему ужасу узнал, что всего импортных макарон, ("Паста Зара", "Мальтаглиьятти" и других), в Алтайском крае продается в месяц аж 30 тонн! Да, они дороже, но у них специфический и немногочисленный потребитель. Думать о том, что мы сделаем свою такую брендовую продукцию, поставим ее по цене итальянских макарон и все озолотимся, не верно.
Происходит приведение в соответствие объема выпускаемой продукции с потреблением. Сейчас мы, переработчики, переживаем жесткую войну, или этап, когда это соответствие приходит в какой-то баланс. К этому можно прийти любыми путями: либо с помощью государственных сил решить вопрос освоения чужих рынков, либо нам помогут инновационные технологии.
Я хотел бы подробнее остановиться на вопросе инновационных технологий. Как бы скептически ни относились к биоэтанолу, в Америке каждые десять дней открывается новый завод по производству биоэтанола. Но отличие от России заключается в том, что там это государственная программа. Самое страшное, что у нас производитель биоэтанола попадает под те же условия и акцизы, под которые попадает любой производитель спирта. И когда у него акциз получается дороже самого продукта, то, естественно, кто же его будет производить? Я считаю, что для Алтайского края это очень перспективное направление, но оно не будет иметь места, пока не будет государственной программы. Утопичность развития сельского хозяйства и перерабатывающей промышленности можно связывать только с нашими стандартными наборами продуктов: мукой, крупой. Действительно, быстроразвариваемых круп стали употреблять больше, но при этом уменьшилось потребление чистой крупы. Объем потребления остается сбалансированным, просто одна форма переходит в другую.
Если рассматривать вопрос рапсового масла, биоэтанола, то есть более глубокой переработки, то именно в этом я вижу перспективу развития перерабатывающей промышленности и всего сельского хозяйства края. Конечно, заменить нефть биоэтанолом мы никогда до конца не сможем, но у него нет предела по потреблению. У него безграничный рынок потребления, который вообще не волнует транспортная составляющая. И биоэтанол, в отличие от нефти, это восполняемый ресурс. Эти две вещи делают это направление очень перспективным, но нужна государственная программа.
Негреев:
- А наше двигателестроение готово к тому, чтобы с солярки и бензина перейти на биоэтанол?
Беньковский:
- Есть сайт о биоэтаноле, там в чате публикуют различные реплики. Один посетитель написал: если вы хотите, я завтра вышлю вам чертеж, по которому я уже три года гоню спирт, и моя машина великолепно на нем ездит. На самом деле это очень несложная технология. Эта ситуация хороша для Алтайского края тем, что в начале там всегда идет мука более грубого помола. Как и для спирта.
Негреев:
- То есть, чтобы сделать спирт, надо сначала муку?
Беньковский:
- Да, это идеальный вариант. Можно, конечно, делать спирт так, как сейчас его наши делают - из грубого зерна со всеми примесями. Тогда в конечном итоге остается барда (вторичный продукт спиртовой промышленности), которая вообще не утилизируется. А если ты в начале производишь очистку сырья и доводишь его до муки, то ты отделяешь сухие продукты (белки в виде клейковины) от крахмалистых продуктов и прочих. Из крахмалистых продуктов получаются все производные спирты, биоэтанол и т.д.
Я считаю, что инновация в этом плане наиболее перспективна для Алтайского края и для развития всей цепочки: сельское хозяйство, переработка и дальнейшее потребление. Мы пробовали провозглашать сибирский рынок, где бы с помощью договоренностей определялось перемещение продукта из одного региона в другой: из областей с более высоким уровнем сельхозпроизводства - в регионы с меньшим уровнем. Но это не имело последствий. Каждый регион, как правильно сказал Виктор Алексеевич (Фоминых), идет своим путем. Тулеев выводит свои сорта пшеницы, очень серьезная работа идет в направлении селекции. Еще в Кузбассе очень серьезно поддерживают сельхозпроизводителя: если ты берешь тысячу гектар, то получаешь комбайн бесплатно. То есть, там очень серьезная поддержка, и нам с ними в этом вопросе тягаться очень сложно. Нам нужно найти конечный продукт, который бы расширил границы рынка. Численность свою мы не перерастем. 1 млн. 700 тысяч, что у нас тут проживает, - это один Новосибирск. Почему в Новосибирске сельхозпроизводство развивается? Потому что там потребительский рынок больше. И в Омске тоже самое. Более того, Омск западнее, и они дальше нас проходят на Урал.
Наше территориальное положение и отсутствие рынка создали такую патовую ситуацию, для выхода из которой нужен какой-то прорыв. Не знаю, как получится у "Павы" этот процесс (производство биоэтанола), но, действительно, если хотя бы один мощный игрок (Алейск, Рубцовск, "Пава") ушел с рынка стандартных продуктов, то расширился бы рынок для оставшихся предприятий, и их устойчивость резко возросла.
Негреев:
- Татьяна Алексеевна (Зеленина), как администрация края смотрит на производство биоэтанола?
Зеленина:
- Администрация края не может смотреть на производство биоэтанола отрицательно. Это инновационная технология, более глубокая переработка зерна, освобождение рынков для оставшихся игроков. "Пава" приносила уже бизнес-проект, и мы, и главное управление экономики и инвестиций его рассматривали, сделали ряд замечаний. Сейчас специалисты его дорабатывают. В июле, я думаю, он будет вынесен на краевую инвестиционную комиссию с целью рассмотрения и с надеждой на поддержку из краевого бюджета его реализации. 200 тысяч тонн муки, которые "Пава" сейчас реализует на действующих рынках, потенциально уйдут с рынка, то есть облегчится ситуация для действующих зерноперерабатывающих предприятий. То, что касается перспектив реализации биоэтанола, на сегодня компания рассматривает экспорт, потому что, как правильно сказали коллеги, в Российской Федерации до сих пор нет законодательства, которое вывело бы биоэтанол из-под акцизов. А в существующих условиях продать его будет сложно. Во-первых, акциз дороже, чем сам продукт. Во-вторых, сам биоэтанол дороже, чем нефтепродукты, которые получаются традиционным способом. Поэтому "Пава" в существующих условиях ориентируется на экспорт. Кроме того, этот проект предусматривает глубочайшую переработку зерна, то есть выделение клейковины, зародыша и впоследствии получение на его основе зародышевого масла, которое, как они изучили рынок, очень дорого ценится за границей.
Негреев:
- Скажите, при производстве биоэтанола еще какая-то цепочка продуктов может быть?
Зеленина:
- Это и есть клейковина, зародыш. Клейковина улучшает свойства муки, это белок. То есть, если мы вдруг в какой-то год не получаем хорошего зерна с высокой клейковиной, мы всегда можем улучшить показатели муки и ее хлебопекарные свойства. Выделение побочных компонентов из зерна снижает себестоимость продукта биоэтанола, потому что все это возвращается производителю.
Теперь по рапсовой теме. В этом году разрабатывалась краевая программа, но, к сожалению, пока она лежит под сукном. Сегодня предприятия готовы перерабатывать рапс и получать рапсовое масло, потому что технология его получения мало отличается от переработки подсолнечника или других масличных культур. Другое дело, что у нас сырья, рапса, в крае нет. Его не выращивают, потому что очень сложные технологии, и сельхозтоваропроизводители не особенно заинтересованы в этом. Правда, в этом году нам обещают, что посевы рапса расширятся почти в два раза. Посмотрим.
Теперь о том, какие отрасли выживут в Алтайском крае. Мы, управление пищевой промышленности, считаем, что наши отрасли обязательно выживут, несмотря на сложнейшие условия. Отмечу, что в любом направлении пищевой и перерабатывающей промышленности сейчас наблюдается концентрация, то есть мелкие предприятия, которые менее технически оснащены, на которых нет специалистов высокого класса, поглощаются, отмирают, и создаются крупные концерны или холдинги. Основу зерноперерабатывающей отрасли сегодня представляют шесть-семь предприятий, которые перерабатывают до 80% зерна, имеющегося в крае. В молочной отрасли то же: шесть-семь объединений, которые сгруппировали в своем составе все молочные предприятия, перерабатывают более 82% молока. Эта тенденция сохранится, потому что невозможно конкурировать в настоящее время ни в крае, ни тем более за его пределами с теми технологиями и оснащением, которые были и остаются на мелких предприятиях, у которых не хватает средств на повышение технического уровня.
Кроме того, отмечу, что алтайский рынок для пищевой перерабатывающей промышленности тесен. Сегодня мы потребляем только минимум продукции, которую вырабатываем. Практически все сыры мы вывозим за пределы края. Также вывозим муку, крупу, комбикорма - то есть все продукты перемола зерна. Вывозим даже цельномолочную продукцию, вывозим мясо и субпродукты первой категории. Сложнее обстоят дела с колбасными изделиями, с полуфабрикатами, хотя и этот сегмент рынка сейчас у нас направляется за пределы края.
Для того чтобы загрузить наши предприятия, мы традиционно ввозим сырье. В прошлом году ввезли почти 500 тыс. тонн пшеницы, молока - 24 тыс. тонн. То есть нашего молока, которое в крае производится и реализуется, для переработки не хватает. Перерабатывающие мощности катастрофически незагружены.
По алкогольной промышленности. Наши мощности по производству водки и ликероводочных изделий насчитывают на сегодня 3 млн. 800 тысяч декалитров, а производим мы последние два года 1 млн. 700 тысяч. Мы смогли сохранить уровень производства, свою нишу, несмотря на ужесточение законодательства, которое государство нам каждый год преподносит. Ряд предприятий, правда, прекратили свое существование. Это и Змеиногорский ликероводочный завод, и Барнаульский ликероводочный завод, Каменский ликероводочный завод стал филиалом Иткульского спиртового, потому что не в состоянии были проплатить 50 млн. уставного капитала, как это требовало правительство. Тем не менее, оставшиеся четыре предприятия нишу свою не потеряли и качество продукции, не только на наш взгляд, но и по оценкам проверяющих организаций, только улучшили.
Относительно алкогольной промышленности в Северной Осетии и Дагестане. Это республики, где нет другого производства. Там правительство поддерживает эти направления, потому что людям надо где-то работать, а основное сырье у них - виноград. К нам сегодня идут прайсы и предложения от поставщиков из республик, где нам оптовики предлагают водку по 48 рублей за бутылку. Когда просчитаешь акциз, затраты на ее производство, транспортные затраты на доставку, то эта водка должна иметь 14 рублей 65 копеек за бутылку. Как можно такую водку произвести, привести и продать, например, в Алтайском крае? Понимаете, о чем это говорит? Конечно, при той системе, которую государство ввело в алкогольной отрасли, то есть повсеместный контроль, мы не можем усомниться в законности, но это очевидно, потому что не может предприятие работать себе в убыток. Сегодня у нас Бийский спиртовой завод держит отпускную цену 60 рублей за бутылку. Но это грань, ниже которой - убытки.
Кроме этого, нам очень сложно продавать алкогольную продукцию, потому что уровень обеспеченности населения в Алтайском крае, особенно сельского, очень низок. Поэтому в сельской местности сами знаете, что преобладает: водка в магазине или самогон, который во дворе гонят.
Теперь по Кемеровской области. В Кемерово выпускается в 2,5 раза меньше алкоголя, чем у нас. Мы четырьмя предприятиями выпускаем 1млн. 700 декалитров водки, а кемеровчане - около 500 тысяч декалитров. Только в прошлом году предприятия Кемеровской области немножко сдвинулись, и в этом году есть рост, но не большой. Но вы знаете, насколько там сильный административный ресурс, насколько меньше энергозатратраты и другие моменты, которые отражаются на себестоимости продукции.
Несмотря на все проблемы, наши пищевые и перерабатывающие предприятия настроены на то, чтобы работать, переоснащаться. Очень активно в этом направлении работает молочная отрасль: привлекаются инвестиционные кредиты, большой объем оборудования закупается по лизингу. Поэтому резюме такое: пищевая перерабатывающая промышленность сохранится в крае обязательно, в том объеме, который сможем сами "сбыть и съесть".
Негреев:
- Вы говорите, что рынок маленький, но, тем не менее, колбасу к нам везут из Кузбасса, молочную продукцию - из Новосибирска. Есть "Вимм-Билль-Данн", "Данон", Кузбасская колбаса и так далее, а где наше-то, свое?
Зеленина:
- Если посчитать, сколько в тоннах (а не ассортимент) съели алтайской колбасы и кемеровской в крае, то получается 22% - кемеровской, а остальное - алтайская.
Негреев:
- А если на Барнаул пересчитать?
Зеленина:
- В барнаульском ассортименте 78% - наша колбаса, остальная - завозная. Но мы с вами, как покупатели, хотим видеть различный ассортимент. Я хочу есть кемеровскую, вы - барнаульскую, кто-то - новосибирскую. Это нормальный процесс. Рынок должен иметь полный ассортимент и покупатель должен иметь выбор.
Негреев:
- А по молочной продукции?
Зеленина:
- По молочной продукции обратите, пожалуйста, внимание, что это за продукция? Это же продукты с длительным сроком хранения: 6 месяцев и больше. Вам нужно такое молоко?
Негреев:
- А кефир, йогурты?
Зеленина:
- Продукты с длительным сроком хранения - с консервантами. Наш производитель имеет возможность каждый день поставить на стол свежие кефир, йогурт, молоко любой жирности.
Негреев:
- А вот врачи говорят, что бифидобактерий в этих продуктах ("Данон" и "Вимм-Билль-Данн") гораздо больше, чем в алтайской продукции, и для здоровья они полезнее, чем те продукты, которые хранятся всего три дня или неделю.
Зеленина:
- По этому поводу сказать ничего не могу, поскольку я не врач. Но наши предприятия выпускают кисломолочную продукцию с бифидобактериями, и бифиллин, и бифидок в соответствии с той документацией, которая существует. А вот то, что врачи вам сказали, я прокомментировать не могу, но очень сомневаюсь.
Мищенко:
- Я хотел бы сделать небольшое замечание. Вы сказали, что республики Северного Кавказа добились особого статуса в силу тяжелого жизненного статуса. У них плохое состояние, у нас очень хорошее, поэтому нам этого статуса не надо добиваться?
Зеленина:
- Понимаете, существует федеральный налог, который называется акциз, который мы платим.
Негреев:
- А они?
Зеленина:
- Сомневаюсь, что Кабардино-Балкария его платит.
Негреев:
- Николай Александрович (Иванов), как из банка выглядят проблемы, которые мы обсуждаем? Все эти предприятия, либо сегодняшние, либо потенциальные ваши клиенты.
Иванов:
- Во-первых, на что бы я хотел обратить внимание. Планка разговора, которая поставлена в повестку, достаточно высокая. Если сделать срез сегодняшнего состояния, наверно, в чем-то Валерий Викторович (Мищенко) прав, поскольку цифры - вещь неумолимая, на графиках они показывают объемы производства 90-х и года сегодняшнего. По наметившейся в крае тенденции возрождения, в том числе и в промышленности, - это отрадно. Но я бы хотел призвать всех участников нашего разговора к умозрительному эксперименту. Есть в противоракетной обороне антенны, которые "смотрят" за горизонт. И нам надо попытаться посмотреть сегодня вперед, за горизонт, быть может, не очень видимый, но ощущаемый. Чтобы не склониться на маниловские фантазии, можно сказать, что сегодня есть точки роста, есть эти предприятия и в промышленности. Мы кредитуем их уже давно, заметив положительные тенденции. Взять Завод прецизионных изделий. "Алтайвагону" мы помогли в создании новых сталелитейных мощностей. В свое время поддерживали и поддерживаем новые направления развития стройиндустрии, которые, как хлеб, необходимы Алтайскому краю. За шесть лет нарастили объем кредитования агропромышленного комплекса в 10 раз. По промышленности, правда, меньше, в шесть раз.
Сегодня остаток ссуднойзадолженности 6,7 млрд. рублей. Это большая цифра, поскольку каждый рубль взвешенно вложен в реконструкцию, инновацию, обновление, создание новых производств. С этой точки зрения у нас есть точки роста, полагаю, на них нужно внимательно смотреть и финансистам, и власти, стараясь на их базе развивать и создавать то, что раньше называлось кооперация, а сейчас модным словом - кластер. Простой пример из агропромышленного комплекса. В Алтайском крае есть очень хороший элеватор, который в свое время при помощи нашего кредита купил импортное высококачественное оборудование, и сейчас делает муку высшего сорта. Приобрел фасовочную линию, сейчас на его продукцию есть спрос и на Дальнем Востоке, и на Севере, и в Европе. Когда время показало, что предприятия, которые раньше поставляли холдингу зерно, не могут работать, он взял их в свое лоно, создал маленький холдинг. Сегодня он кредитует их товарными внутренними потоками, топливом, запчастями, получает зерно, перерабатывает в высококачественную продукцию, фасует, продает, имеет доход и помогает им обновлять активы. Однако проходит время, и этого оказывается мало. Чтобы сгладить сезонный характер производства, сейчас он развивает племенное животноводство, чтобы в течение года постоянно иметь сырье. Пока у него нет своей переработки молока, он работает с нашими переработчиками, но на перспективу уже есть мысль создать, возможно, скооперировавшись с кем-то, свое производство молока и высококачественную переработку (получение масла, сыров и т.д.). Я полагаю, что на Алтае нарождается так называемый кластер, ведь таких элеваторов у нас около сорока. Полагаю, это и есть будущие точки роста, которые помогут сохранить, в том числе, и перерабатывающую промышленность.
Согласен с Валерием Викторовичем в том, что в силу многих причин наша ликероводочная промышленность развивается не так, как надо. Хотим мы этого, или не хотим, закон будет действовать - закон концентрации капитала, будут поглощение, слияние, централизация. Другое дело, чтобы было как можно меньше недружественных поглощений, чтобы люди не выбрасывались на улицу. С этой точки зрения, полагаю, что при помощи всех уровней бюджета нужно наращивать пособие по безработице, которое сегодня носит символический характер.
Хорошо, что здесь присутствует Александр Владимирович Рождественский. В свое время мы долго искали пути соприкосновения, как помогать развиваться, допустим, городу Барнаулу? У нас был спор с одним из бывших руководителей Алтайского края. Он был одержим идеей того, что экономику Алтайского края спасет малый бизнес и малое предпринимательство. Сейчас оно динамично развивается, создает рабочие места, обеспечивает поступления в бюджет. Но, строго говоря, если обратиться к опыту биологической жизни, есть такое понятие - биоценоз. Крупные деревья удерживают ураганы ветров, микроорганизмы, которые там создаются, перерабатывают удобрение для этих деревьев. И все это существует вместе. Говорят: лес - самое устойчивое образование. И нам нужно сломать стереотипы, не говорить о том, что спасет только крупная промышленность, спасет своего рода экономоценоз, где есть и крупное промышленное производство, которое работает партиями, создает сложную научно-техническую, наукоемкую продукцию, и мелкие предприятия, и частные, которые во взаимодействии будут создавать устойчивую систему. В этом смысле мы приняли хорошие решения в городе Барнауле. В прошлом году выделили 25 миллионов рублей кредита на поддержку малого предпринимательства. В этом году подняли планку на полмиллиарда. Сейчас такой опыт подхватил Бийск, знаю, что такое соглашение подписано в Рубцовске. Полагаю, что таким способом мы и будем развиваться.
Я знаю, что в техническом университете до сих пор есть замечательные научные новинки, которые в промышленном масштабе не реализованы. Это, к примеру, самораспространяющийся высокотемпературный синтез. Это технологии, которые, в принципе, можно применять во всех отраслях промышленности. Взять, к примеру, машины, которые создали в техническом университете - сублимационные сушки биомассы, которые, в принципе, могут сохранять любые виды продукции. Недавно узнал, что в Горном Алтае умелец создал знаменитый тренажер Зяблицкого. У нас, наверно, 60% населения имеет либо сколиоз, либо искривление позвоночника. Он эффективно лечит, это уже доказано патентом. Вот такие точки надо искать, туда вкладывать, может быть, тогда туристы поедут смотреть не только красоты Алтайского края и Горного Алтая, но и купить такое или ему подобное изделие, которое производится только у нас, поскольку сегодня оно защищено патентом.
Ситуация у нас исключительно трудная, но, если посмотреть за горизонт, полагаю, возможности еще не потеряны: есть кадры, научно-технический, инновационный потенциал, который мы в состоянии использовать при системной работе.
Негреев:
- Александр Васильевич (Рождественский), вам как раз Николай Александрович (Иванов) эстафетную палочку передал, пожалуйста.
Рождественский:
- Уже в основном все вопросы обговорены, у меня только несколько фраз. Хотелось бы вместе с вами вспомнить, что произошло с нашей промышленностью в начале 90-х годов. Если говорить об обществе, мы говорим: мягкая революция прошла. В промышленности прошла жесткая революция. Первое, мы полностью ликвидировали плановое хозяйство и бросили на произвол судьбы все предприятия, которые были жестко связаны между собой. Второе, распался Союз, окончательно мы потеряли потребителя, огромного, причем потребителя и строго как бы определенного. Почему у нас, скажем, сельхозмашиностроение рухнуло сразу? Потому что потеряли мы Казахстан. И причем в тот период все республики, которые были в составе Союза, они оказались в тяжелом экономическом состоянии, и потребность в нашей продукции отпала. Кроме этого у потребителя появилась возможность свободного выбора того оборудования или техники, которую они хотели бы взять, и которая стала бы наиболее экономически выгодна и привязки и обязанности распределения и приобретения уже не стало. Вот это оказалось решающим фактором разрушения промышленности. Ко всему этому отсутствие полное промышленной политики в государстве, потеря кадрового потенциала, особенно рабочих профессий высокой квалификации, которые практически все ушли. И вот эта ситуация, она, естественно, дала нам сразу падение объемов производства.
Долго распространяться не буду, скажу так, что по моему опыту 2006 год для промышленности города Барнаула стал переломным, то есть мы ушли от падения объемов. Это реальные цифры. Это подтверждается динамикой первого квартала этого года. Впервые мы вышли на индекс промышленного производства 107,4% - это для нас очень значительно. У нас есть предприятия, которые в два три раза увеличили объемы производства. Сегодня можно сказать, что прошла стадия определения предприятий и проведены процедуры оздоровления экономического предприятий. Сегодня всего два или три предприятия, которые находятся в стадии конкурсного управления. Остальные уже определились, кто-то реструктуризацию провел, кто-то сбросил долги за счет вот этих процедур, кто-то изменил структуру и стал холдингом, на примере Станкостроительного завода и мехпрессов и успешно экономически существует. Сегодня мы знаем, что и политика государственная изменилась, и мы четко понимаем, что сегодня оборонный комплекс начал работать. У нас 15 лет простоял механический завод. Сегодня он, по сравнению с прошлым годом в пять раз увеличил объемы и начал нормально работать, и люди держатся там, и зарплата приличная. И это отражает тенденцию практически всех оборонных заводов. Сегодня радиозавод определился. Единственно, в неопределенном состоянии, у нас сегодня завод геофизической аппаратуры - Геомаш. То есть, вот ситуация такая, и поэтому сегодня есть полная надежда на то, что промышленность будет двигаться.
Конечно, прежде всего, перспективы развития предприятия определяет наличие потребителя. И в унисон Николаю Александровичу (Иванову) скажу, что то, что мы решили со Сбербанком, это помощь огромная. Сегодня этой помощью пользуются те предприятия, которые сформировались на базе наших крупных предприятий. Мы знаем, что отпочковались от Трансмаша, ушли специалисты высокой квалификации, и сегодня в одном из корпусов Станкостроительного завода выпускают газотурбинные установки. Там мощный потенциал кадровый конструкторский технологический и профессионалы ушли рабочих профессий, они наращивают объемы. И таких предприятий только в этом направлении у нас порядка 15-ти. У нас порядка 2800 индивидуальных предпринимателей занимаются производственной деятельностью. Но, к сожалению, они по закону не отчитываются в краевом статистическом управлении. То есть мы не знаем, какие они объемы производят. Я так прикидывал, даже если по миллиону в год, вот считай около трех миллиардов рублей. То есть это огромный сегодня производственный потенциал, который у нас выпал из поля зрения. Мы сейчас этим занимаемся, и я думаю, что мы наведем не только статистический учет, но и разберемся, чем они там занимаются. И сегодня еще хотел обратить внимание, что многие руководители крупных предприятий сегодня обращаются к нам, так как мы курируем вопросы развития предпринимательства, с тем, чтобы какие-то компоненты, запчасти или комплектующие на свое изделие размещать на малых предприятиях. То есть двигать предпринимательство к тому, чтобы создавать предприятия-сателлиты, и были твердые постоянные поставщики.
Негреев:
- Борис Анатольевич, вы последний остались, вы можете на любую тему уже говорить.
Чесноков:
- Мне кажется, что все моменты уже осветили. Со стороны банковского сообщества, то есть то, что они готовы и предоставляют кредиты. Я так понимаю, что банки на сегодняшний день так же, как промышленность, между собой конкурируют. Когда они говорят, что помогают, поддерживают, на самом деле себя продвигают, и зарабатывают на этом деньги. И поэтому банков и представительств банков стало столько, что, если вспомнить первые съезды предпринимателей, где говорили и критиковали - у вас там ставки такие - то сейчас, пожалуйста, включай радио и слушай, кто какие условия предлагает. Поэтому банкиры между собой конкурируют, и к этому нужно относиться нормально.
Какие отрасли промышленности выживут в Алтайском крае? Что будет с теми предприятиями, которые обречены погибнуть? Я вам так скажу: выживут те, где грамотные, современно мыслящие руководители. Мы организуем и возим предприятия в торгово-экономические миссии. И те предприятия, которые целенаправленно идут в регионы, приезжают туда, продвигают свою продукцию. Вот про Гачмана ("Грана") говорили. В прошлом году мы выезжали и поднимали вопросы по поводу возврата денег, которые он туда вложил (в Узбекистан).
Хорошо, что в стране начала проводиться какая-то членораздельная внятная политика в отношении поддержания собственных производителей, поддержания отраслей промышленности, но хотим мы этого или нет, мы будем жить и развиваться в условиях рынка. И я считаю, что самое главное и важное, то, что администрация, помимо выигранных конкурсов на создание различных зон, помимо выигранных проектов в области поддержки малого предпринимательства, начала разрабатывать стратегию развития края. Обратите внимание, Борис Львович (Беньковский) выступал и сказал, что сейчас мы начинаем искать баланс между (точнее он автоматически определяется) тем, что мы производим, и сколько потребляется. Мы должны знать, где находимся, что у нас есть, и куда необходимо двигаться, исходя не из того, что мы просто здесь сегодня с вами собрались, кто-то больше специалист, кто-то меньше, и решили, что нам нужно двигаться сюда, нет. Есть рынок, причем не просто рынок Алтайского края, и даже не страны, есть глобальный рынок, который развивается по определенным закономерностям. Есть ученые, как Валерий Викторович (Мищенко), которые работают по всему миру, и они считают эти прогнозы, смотрят, какая отрасль куда будет идти. И мы должны в соответствии с тем, чем обладаем на сегодняшний день - природные, промышленные ресурсы - и зависимости от того, какие тенденции будут преобладать на рынке, определить векторы этого развития.
Это очень важный шаг, и, если он будет завершен и грамотно подготовлен, это будет одним из основных вложений администрации края.
Много говорили и про сельхозмашиностроение. Я всегда очень скептически относился к нашему Тракторному заводу. Потому что был период, когда я занимался реализацией продукции "Катерпиллер", и очень хорошо и близко с ней познакомился, когда здесь на выставке мы выставляли "Челленджер", который сейчас, кстати, работает в хозяйстве Тернового. Да, там три-четыре машины. Мне говорят, неужели вы думаете, что в Алтайском крае кто-нибудь купит? Купит тот, кто начал заниматься сельским хозяйством как бизнесом. Поэтому, когда приходили специалисты с тракторного завода и говорили, у нас Т-250 такой-то, такой-то, я отвечал: "Да нет, Т-250 немножко другой, его делали с "Челленджера", который 10-летней давности". Но когда в последние годы ездил в республики Средней Азии, то увидел реальную потребность в наших тракторах. Понимаете, на сегодняшний день реальная потребность - 500 машин. Узбекистан готов у нас забрать, но сделать ему мы сейчас не можем. Как развивать тракторный завод? Здесь, соглашусь с Валерием Викторовичем (Мищенко), потребуется применить ту схему, которая применялась в той же Корее, Китае. Может быть, развивать какое-то оборудование нацелено на те рынки, которые будут потреблять здесь, близко. Сами мы, к сожалению, ничего не придумаем. Хотим мы того или не хотим, мы говорим, что сохранили кадры и тут же говорим: 35 тысяч токарю платят, а токаря нет. А токарь - это те же самые кадры. Если говорить про инженерные кадры, то ситуация в этом отношении, мне кажется, еще более пессимистична.
Негреев:
- Выступление Бориса Анатольевича натолкнуло меня на такую мысль. Я как журналист бывал в 90-у годы на многих совещаниях. И вот обращаю внимание на то, как быстро меняется сознание. Еще совсем недавно директора заводов говорили: ну вот, все-таки государство завтра про нас вспомнит, госзаказ поступит, деньги придут, а у нас тут все есть: и оборудование, и специалисты. Потом говорили: ну мы же все сделали, только у нас не покупают, вы у нас купите, мы делаем, а почему мы продавать-то сами должны, вы купите у нас, заберите, мы же все сделали. А сейчас уже вот совсем другие разговоры, что есть рынок, он глобальный, он мировой, и если это не учитывать, то вообще можно пролететь. Буквально прошло каких-то несколько лет, и какие перемены в сознании.
Горшков:
- Я просто одну фразу. Хотел поблагодарить за то, что пригласили, не забыли. Но самое главное, мы ничего не говорили, говоря о промышленности, о вступлении России в ВТО, все равно мы вступим. И если вы помните, когда мы с вами были в Белокурихе, я вопрос задавал аудитории, которая владеет ситуацией по всей России. Мне толком ничего не могли ответить. Я считаю, что следующий круглый стол нужно провести по этой теме с приглашением кого-то, кто занимается этим, что нас ждет?
30.05.2007
www.politsib.ru
