— Евгений Михайлович, во введении к основному тексту вашего произведения «Князь Владимир, сын Святослава» вы пишете, что нашли рукопись, написанную инопланетянином. Оставляя за скобками космических пришельцев, расскажите, как шла работа над книгой?
В моральном плане люди меняются, но не становятся добрее, мудрее, разумнее. Научно-технологический прогресс не сопровождается поступательным движением в плане прогресса гуманности. Желание гармонизации и гуманизации развития человечества порождает поиск и тайную надежду на иные внеземные силы, которые помогут нам. То, что недопустимо в научном тексте, вполне может быть в тексте художественном. Инопланетяне, духи, боги... Сознание человека многомерно и в то же время целостно. В общем, мне показалось, что текст про князя Владимира был написан инопланетянином, по принципу встроенного наблюдения следившего за происходившем на Руси в Х — начале ХI века. Но как осуществлялось это включенное наблюдение, я не знаю, точнее не вижу в своем воображении.
Если же отвлечься от мечтаний и грез, то моя основная и главная профессия — историк и меня задевает, я бы даже сказал ранит обильное появление произведений на исторические сюжеты, где допускается запредельное отклонение от того, что известно по историческим источникам, что доказано исторической наукой. А у меня — в отличие от многих людей интеллектуального класса — нет сомнения в том, что история — это наука. И в то же время я понимаю, что мы, люди цеха историков, часто пишем осторожно, а потому скучно. В самой этой осторожности заложено то, что книги историков не так много читают и представление об истории у людей складывается не на основе трудов историков, а на основе художественных фильмов, романов, а теперь еще и компьютерных игр с историческими персонажами.
Мне было интересно, можно ли, максимально опираясь на исторические источники и историческую науку, написать увлекательное художественное произведение. Я постарался изучить максимальное количество источников, относящихся к X–XI векам: не только наши летописи, но также византийские источники, начиная с потрясающих трудов Константина Багрянородного, письмо к германскому императору немца Бруно Кверфуртского, который посетил Киевскую Русь, встречался с князем Владимиром, проповедовал христианство среди печенегов, проштудировал труды арабских географов того времени, эпистолярное наследие иудеев, современников Владимира Святославича, живших в Киеве и Хазарском каганате, хроники Титмара Мерзебургского и Галла Анонима. В итоге появилась сложная мозаичная картина. Подчас есть какое-то событие, о котором сказана в летописи одна фраза, например, пошел князь походом на ятвягов и победил их, а уж как он их победил, дорисовывает воображение.
— Книга выглядит как сценарий, вы хотели по ней снять фильм?
Да, первоначально был замысел, что классно было бы сделать фильм о поразительно противоречивом, глубоком и очень умном человеке — князе Владимире Святославиче... Но так получилось, что меня опередил Андрей Кравчук, снявший фильм «Викинг», а так как отправная точка любого фильма — это, прежде всего, финансы: есть финансы — будет фильм, нет финансов — фильма не будет, то на неопределенное количество лет «Викинг» для фильма «Князь Владимир, сын Святослава» закрыл путь. Сейчас снять фильм уже не получится, если только не снизойдет чудо.
Пока я снимаю документальные фильмы, каждый из них — «Русские и грузины», «Исмаил и его люди» (кстати, его первый показ в Москве состоится 3 июня в 19:00 на Красной площади в павильоне рядом с Историческим музеем) — ценен для меня, и одновременно — это часть пути к постижению мастерства иного плана.
— На какую аудиторию рассчитана ваша книга?
Нет какой-то определенной аудитории, про которую можно было бы сказать, что вот только эти люди и никто больше. Мне кажется, что 15+ и дальше без ограничений.
— Вот если бы все книги по истории были написаны столь же интересно, или хотя бы дополнительная учебная литература...
Ну нет, тут же есть совершенно вымышленные персонажи и есть реальные исторические персонажи, которых я старался максимально точно представить. Беллетристика, опирающаяся на науку, все равно остается беллетристикой. Это своего рода научная фантастика только не о будущем, а о прошлом.
— Будет ли какое-то продолжение?
Я давно пишу роман из эпохи отца Владимира — Святослава. Если «Князь Владимир...» изначально писался как сценарий, то этот... Впрочем, так как кино все время присутствует в моей жизни, то увлеченность кинематографом, наверное, так или иначе наложит отпечаток.
— Почему вы обратились к этой эпохе, кажется, раньше вы занимались историей Европы, Францией?
Знаете, когда мне было 17 лет, мне казалось, что наши пейзажи — они однообразные, скучные, хотелось, чтобы были море, горы, экзотика... А сейчас мне не скучно. Я фанат путешествий, но интереснее всего мне ездить по России. А лет в 17 мне было интереснее поехать в Африку, в Латинскую Америку, в Европу. Так и с историей. Ну и молодость пришлась на советское время, а тогда писать, не подгоняя тексты под идеологические каноны, было легче о зарубежных странах, чем о России. Сейчас, слава богу, идеологические каноны возможно где-то и существуют, но ты можешь писать, не оглядываясь на них.
— Как, за счет каких литературных или художественных приемов удалось добиться такой четкости образов, что книга сама собой «экранизируется» перед глазами читателя?
Я просто описываю то, что я вижу. Пока не увижу, не могу писать. А дальше уже нужно найти слова, чтобы описать ту картину, которая стоит у тебя перед глазами и не отпускает.
Источник: Портал МГИМО
