|
|
… политика как определенная область |
Конкретным механизмом реализации интересов и продвижения систем ценностей ЛЧЦ являются коалиции и союзы государств, ассоциирующих себя и свои системы ценностей с той или иной ЛЧЦ. Именно коалиции и союзы, которые и в прежней истории человечества играли важную роль, превратились в XXI веке в механизмы реализации политической власти. Нередко вопреки нормам международного права и, как правило, против воли других государств, которые не входят в такую коалицию.
Ярким примером такой роли коалиций ЛЧЦ, возглавляемых страной-лидером, стали коалиции в конце XX – начале XXI века западной ЛЧЦ, которые вели войны против Югославии, Афганистана, Ирака, Сирии и даже Украины.
Примерами влияния этих военно-политические коалиции, существовавшие еще в ранние периоды истории, чьё значение наглядно проявилось в годы Первой, Второй Мировых войн и в годы холодной войны, а также очень большой спектр международных организаций сложившихся уже во втором десятилетии XXI века. На карте, предлагаемой ниже, показана эволюция двух противостоящих друг другу коалиций в период кануна и ведения Первой мировой войны.
По сути дела история развития всей человеческой цивилизации в XVII–XXI веках была в определенной степени историей борьбы различных коалиций, представлявших разные ЛЧЦ и их ветви.
Во второй половине XX века произошла известная поляризация, которую традиционно относят к политико-идеологическим противоречиям между двумя мировыми системами – капиталистической и социалистической. Однако, как показало впоследствии развития МО, это противоречие отнюдь не исчезло с ликвидацией коммунистической системы, а, наоборот, – переросло в конфликт ЛЧЦ, т.е. окончательно оформилось в качестве цивилизационного конфликта.
Как видно из приведенных выше примеров, во втором десятилетии XXI века идет решительная перегруппировка мировых сил, которая делает особенно важным значение коалиционного потенциала той или иной ЛЧЦ или нации. Этим можно объяснить тот факт, что при абсолютном отсутствии угрозы для западной ЛЧЦ ее военно-политическая коалиция, оформленная в виде НАТО, постоянно расширялась в 90-е годы XX века и первые два десятилетия XXI века. В нее вошли не только страны – бывшие члены ОВД, но и существенно расширены военно-политические связи с европейскими государствами, не являющимися членами НАТО. И не только члены ЕС, но и фактически ряд других государств. Произошло «наложение» членства в НАТО на членство в ЕС, которое очень хорошо видно на примере Турции, Норвегии и Финляндии.
Подобное «наложение» двух коалиций – политической и экономической – привело к созданию единого европейско-американского политико-экономического союза, в котором оказались интегрированы все атлантические ресурсы западной ЛЧЦ. Объективно эта коалиция оказалась сознательно противопоставлена другой, восточной ветви европейской цивилизации, которая традиционно формировалась на основе российского и тюрского этносов и православии.
Как видно из карты, предлагаемой ниже, Европа и Северная Америка оказалась вновь разделенной на западную и восточные ветви, которые еще ранее обособились в две ЛЧЦ – западную и восточную европейские ЛЧЦ.
Примечательно, что и на Западе, и на Востоке, говоря об интеграции в Европе, как правило рассуждают об экономической интеграции, нередко приводя ЕС в качестве наиболее удачного примера.
На самом деле и на Западе, и на Востоке экономическая интеграция является следствием, продолжением военно-политической интеграции, о чем предпочитают не говорить. Лишь за редким исключением «вдруг» вспоминают, что в основе европейской интеграции лежало не стремление создать общий рынок «для угля и стали», а вопросы обеспечения европейской безопасности.
С конца XX века особенное значение приобретают некоторые военно-политические тенденции, связанные с быстрым развитием новых экономических и торговых центров в мире. Прежде всего Китая, Индии, Бразилии, ЮАР, а также в перспективе целого ряда других стран, которые превратились из крупных стран в страны – лидеры локальных человеческих цивилизаций.
Подобные тенденции в любом случае объективно направлены против удержания господства западной ЛЧЦ, что на первом этапе предполагает согласование их стратегий между собой. Наиболее яркие примеры этого – появление БРИКС, ШОС, с одной стороны, и ТТП и ТАП, с другой.
Как видно на карте в начале второго десятилетия уже ясно обнаруживается процесс разделения человечества на отдельные ЛЧЦ, которые, в свою очередь, создают свои союзы, блоки и коалиции.
Можно сказать, что в XXI веке во многом формирование новых коалиций, союзов и организаций происходит по цивилизационному принципу, когда не только нация, но и цивилизация способна на определенные политические компромиссы и договоренности, а не на подчинение своей системе ценностей и правовых норм[2]. Многочисленные формы прежних военно-политических договоренностей - межгосударственные договоры о военных союзах, международные организации, имеющие военную составляющую, военно-политические блоки (в т.ч. региональные системы обороны) отнюдь не исчезают, но концентрируются вокруг стран-лидеров ЛЧЦ. Этот процесс можно условно обозначить сравнением прежних военно-политических союзов, начиная с антиассирийской коалиции и Пелопоннесского союза (7–4 в. до н.э.), с современными.
Сравнивая эти два процесса, можно заметить, что современный процесс формирования блоков и коалиций отличается существенно от того, что наблюдался в прежней истории человечества:
– он носит более структурированный и долгосрочный характер;
– он концентрируется вокруг страны-лидера ЛЧЦ;
– он имеет в своей базе цивилизационную основу (систему ценностей и интересы ЛЧЦ).
Надо понимать, что анализируя основные тенденции в развитии наций и государств, их влияние на формирование МО, необходимо учитывать воздействие указанных выше двух групп факторов – международных коалиций и цивилизационного, – без учета которых прогноз развития МО и ВПО на основе сопоставления потенциалов государств будет неполным.
Систематизировав их таким образом, можно попытаться далее формализовать оценку влияния ЛЧЦ и их коалиций, например, по следующим матрицам (в соответствии с каждой из трех групп), понимая, естественно, определенную условность подобной формализации, а также известную субъективность оценок влияния. В самом общем виде влияние той или иной ЛЧЦ можно оценить, например, по 100-балльной шкале (от 10 баллов – незначительное влияние на МО, до 100 баллов – решающее влияние на формирование того или иного сценария развития МО).
Из предлагаемой матрицы видно, что несмотря на стремление западной ЛЧЦ сохранить в XXI веке за собой абсолютный контроль в мире (в т.ч. используя военно-политические союзы), относительная мощь западной ЛЧЦ будет неизбежно сокращаться, уступая место другим ЛЧЦ, прежде всего китайской и индийской.
Очевидно, также что важнейшее значение будут иметь страны-лидеры ЛЧЦ, поэтому очень полезен изначально может быть их анализ и прогноз. Аналогичную матрицу можно предложить для начала анализа влияния государств и прогноза на XXI век, ограничившись, например, «Большой двадцаткой» и предложив 20 «наиболее перспективных» кандидатов.
Такую же матрицу целесообразно предложить для сравнения и сопоставления международных военно-политических – союзов, коалиций и др. акторов, выделив, естественно, наиболее важные из них. Сопоставление ЛЧЦ и их военно-политических организаций в настоящем и будущем имеет исключительно важное значение, ибо позволяет наиболее адекватно оценить реальную государственную и военную мощь той или иной ЛЧЦ. Так, если говорить, например, о сравнении военных бюджетов различных стран, то можно говорить о том, что военный бюджет США в 2016 году составлял более 55% мирового, но если учитывать все военные бюджеты стран возглавляемой США военно-политической коалиции, то такой консолидированный бюджет будет превышать 80%, т.е. быть абсолютным по отношению к другим странам и даже ЛЧЦ.
