Наталья Зубаревич, Руководитель региональной программы Независимого института социальной политики, доктор географических наук
Первое, о чем я хочу сказать. Надо четко разделять процесс некоего воссоединения небольших автономных округов, который начат с объединения Коми-Пермяцкого округа и Пермской области, и возможно еще нескольких слабеньких маленьких автономных округов, и идею укрупнения, то есть соединения группы отдельных субъектов - это две совершенно разные вещи. Если в первом случае сложно спорить, для многих субъектов это вполне рабочий вариант, так было недавно, это устойчивые системы, и они были разведены по чисто политическим основаниям. То во втором случае надо ломать голову, там сложная ситуация, потому что при объединении явно есть выигрывающие и проигрывающие, а это не очень хорошая почва для объединения.
Кроме того, есть вопрос поведения федерального центра, который только для одного субъекта дал трехлетний период перечисления трансфертов, которые получал Коми-Пермяций округ, не считая объединяющей его Пермской области. Ни Иркутской области, ни Красноярскому краю не обещано адекватной компенсации объединения. Это, конечно, не справедливо, поэтому они тихо сопротивляются. Поскольку я регулярно езжу в регионы, могу подтвердить, что такое сопротивление есть в элитах не по причинам политическим, а по причинам примитивным, простым и ясным.
Итак, уважаемые коллеги, мы с вами наблюдаем попытку сделать четвертую реформу подряд. Муниципальная реформа, федерально-управленческая реформа, реформа системы социальной защиты и, до кучи, еще и региональную реформу надо поставить в ближайшую перспективу нашего развития. Ну, поскольку все мы наблюдаем то, как происходят три предыдущие, у меня почему-то нет серьезных оснований ожидать, что по другому будет осуществляться и четвертая. Качество проработки и подготовки этих реформ предыдущих таково, что мы 4-й месяц не можем разобраться с функционированием федеральных органов власти. Если добавить маленькую деталь, что в предыдущей реформе господина Козака, по муниципальным поселениям размером в тысячу человек с пешеходной доступностью, то в нечерноземной зоне эта пешеходная доступность невозможна, потому что тысяча человек, это четыре сельсовета в умерших Псковских деревнях, в 60 километрах друг от друга. А в краснодарской деревне, которая станица, надо улицы делить: левая сторона - одно муниципальное поселение, а правая сторона - другое, потому что там по 5, по 7, по 10 тысяч человек. Я не говорю, что реформы бессмысленны, по идее они часто конструктивны, но дьявол кроется в деталях. Реформы конструируются умозрительно, поэтому мы с вами получаем такое соотношение издержек и выгод, которое четко находится в минусе. Любовь в России все мерить одной меркой, все подводить под единый ранжир - от Камчатки до Дагестана. И в начале раннего либерального указа мы наблюдали, как реформы, пытавшиеся продвинуть время, увязали в пространстве. Мы нетерпеливы чрезвычайно. Мы считаем, что рубить шашками надо сейчас. Четвертая реформа подряд. В результате - утрата управляемости и на муниципальном, и на региональном уровне.
Мы говорим: мы упрощаем управление страной. А на самом деле мы соединяем территории, в которых в разы возрастают управленческие издержки этим же малым пространством, потому что мы должны будем пробить границы, построить дороги. Нет связи нормальными между поволжскими миллионными городами, и все, кто там был, это знают. Из Тверской области в Ярославскую через Москву половина автомобилей едет. Издержки пространственного управления, они же упадут на регионы, а не на федеральный центр.
Все наше развитие диффузионистское. У нас нет вообще регионов, если брать по сути. У нас есть диффузии инноваций, которые сначала в Москве, потом в Новосибирске, потом она приходит в другие, меньшие областные центры, потом она распространяется вниз. Все вы знаете, до деревень реформа не дошла, она не дошла и до малых городов. Там элементарная тяжелая экономика выживания. Что мы делаем, укрупняя - мы создадим условия, когда у нас будут макроцентры, а остальных, извините за непарламентское выражение, опустят. Эту функцию диффузии средние и малые города просто не смогут выполнять.
Выравниваем, объединяем... А кто-нибудь о людях подумал? Вот я, уважаемые коллеги, регулярно мотаюсь по регионам. Последние два месяца я провожу эксперимент, подхожу и спрашиваю, к простым людям, в гостиницах, где угодно: "Как вам, скажите пожалуйста, под липецкими хорошо будет?". Это воронежцам. В Бурятии: "А как вам, бурятам, под иркутскими будет?". Вот то самое население, о бедах которого мы отчаянно печемся, с трудом укладывает свой ответ в рамки нормативной лексики. Потому что, несмотря на то, что мы не считаем, что у нас есть гражданское общество, у нас есть то, что называется региональной идентичностью, основой этого общества: "мы - воронежские", "мы - псковские", "мы - уральские", а не говорят "свердловские". Когда мы вот так, не спрашивая людей, начинаем, круша элиты, объединять, давайте понимать, что мы ломаем те ростки гражданского общества, которое складывается в регионах по признаку региональной идентичности. Не нравится нам гражданское общество - давайте заявим четко: хотим сделать секир башка региональной элите здесь и сейчас, плевали на гражданское общество, мы решаем какие-то свои проблемы, скидывая на эти укрупненные регионы издержки пространственного управления, и вообще мы большие любители простых решений, не считая того, какие щепки при этом летят.
23 июня 2004
www.kreml.org
