Питомец мастерской Марка Захарова известный режиссёр Роман Самгин нынче сам преподаёт в Российской академии театрального искусства (РАТИ, бывший ГИТИС), которую окончил в 1996 году. Среди его воспитанников - много нынешних восходящих звёзд: Дмитрий Дюжев, Олеся Железняк, Сергей Фролов, Ангелина Миримская, Александр Яценко.
Дипломной работой Романа Самгина был спектакль "Село Степанчиково и его обитатели" по Ф.М. Достоевскому, в котором постановщик ещё и исполнил роль Фомы Опискина. А в дипломной работе сокурсника он сыграл Илью Ильича Обломова. По окончании ГИТИСа Самгину выдали сразу два диплома: актёрский и режиссёрский, такое бывает нечасто. К этому моменту он уже ассистировал мастеру, ставя спектакли со студентами младших курсов. Так что можно сказать, что практикующим режиссёром Самгин стал, не успев получить диплом об окончании вуза.
В статусе преподавателя РАТИ режиссёр получил звание лауреата московского фестиваля "Дебют" - за постановку со своими учениками пьесы А.Н. Островского "Бешеные деньги" (1998). Эта работа была отмечена и премией за лучший спектакль на фестивале театральных школ в Брно (2000).
Впоследствии Марк Захаров доверил молодому коллеге две постановки в Ленкоме: "Город миллионеров" по пьесе Э. де Филиппо "Филумена Мартурано" (2000) и "Укрощение укротителей" по пьесе В. Шекспира "Укрощение строптивой" (2002).
В 2007 году на сцене Театрального центра "На Страстном" спектакль воспитанников Самгина по пьесе М. Макдонаха "Калека с острова Инишмаан" получил Гран-при фестиваля студенческих спектаклей "Твой шанс".
Сегодня на счету Романа Самгина постановки в Театре на Малой Бронной, в Санкт-Петербургском театре комедии, в различных антрепризах. Последняя столичная премьера - "Спрятанный и закутанная" по пьесе П. Кальдерона "Спрятанный кабальеро" состоялась в Московском ТЮЗе в октябре 2008 года.
С Романом Самгиным мы встретились в Омске, незадолго до выпуска комедии "Торжество любви" по пьесе П. Мариво на сцене академического театра драмы. Разговор зашёл о таинственных географических совпадениях.
- Хочется спросить вас, Роман, про город Ростов-на-Дону.
- Откуда вы знаете, что я из Ростова?
- В Интернете можно вычитать. В Омск из Ростова приехал в своё время Артур Хайкин, позднее - Геннадий Тростянецкий. Артур Хайкин, Геннадий Тростянецкий, Кирилл Серебренников, Роман Самгин - яркие и достаточно известные режиссёрские имена. Все - из Ростова. Что же это за город такой?
- Нас много из Ростова. Витя Шамиров, мой однокурсник, режиссёр, тоже из Ростова.
- Что же это за земля такая, плодящая театральных режиссёров?
- Не знаю, честное слово. Ростов - город абсолютно нетеатральный. Не сравнить его с Омском в смысле публики, не сравнить качество труппы. Нет, рядом не поставить эти города. В Ростове не ходят в театр, как это принято в Омске. Не зря же говорят, что хорошая погода - враг театра.
- Но не враг режиссуры, получается.
- В самом деле, ростовчан, которые работают в режиссуре довольно успешно, много. Но чем это объяснить - не знаю. Это загадка.
- Ваша театральная биография начиналась в Ростове?
- Да, в 14 лет я поступил в Ростовское театральное училище Дело в том, что я где-то класса с пятого играл детей в Ростовском театре драмы. До этого занимался в драматическом кружке в Доме пионеров, оттуда меня отобрали играть в театре. Так я "стал артистом". И к восьмому классу мне до того надоело в школе учиться, что я решил поступить в училище.
После распределения поехал работать в Туву. Оттуда призвали в армию, и мне чудом удалось попасть в командование театра Советской Армии. Мне невероятно повезло: в те годы была объявлена борьба с привилегиями, и всем новобранцам полагалось служить на расстоянии не менее чем за 1000 километров от места проживания. Так что москвичи для службы в театре Советской Армии не подходили, а жители Тувы - вполне.
В Москве не было ни родственников, ни знакомых. Я показался Леониду Хейфецу, которого в тот момент назначили главным режиссёром театра Советской Армии, и он сказал: "Да, годится парень". Служба вылилась в то, что приходилось играть маленькие рольки, помогать монтировщикам, вывешивать портрет Ленина, была там особая ложа правительственная, надо было в ней убирать. Но самая хорошая работа была в литературной части, я был помощником завлита. Много пьес прочитано в те годы. Отслужив, я поступил в ГИТИС.
- Вы специально к Захарову поступали, или вам было всё равно, лишь бы учиться в ГИТИСе?
- Мне вообще было всё равно.
- А потом Марк Захаров вас как-то выделил, поручил вам вести занятия на своём курсе, дал возможность дебютировать в Ленкоме...
- Ну да, выделил. Повезло мне. Или совпал я как-то с ним.
- "Город миллионеров" идёт сейчас в Ленкоме?
- Идёт, Инна Чурикова играет в дуэте с Геннадием Хазановым.
- А кто же присматривает за спектаклем?
- Я работаю в Ленкоме по договору, там лежит моя трудовая книжка.
- И с академией ведь вы не расстаётесь?
- Я доцент РАТИ, да. Сейчас работаю с Евгением Каменьковичем и Дмитрием Крымовым. Это экспериментальный курс режиссёров, актёров, художников.
- Вот вы сказали о качестве омской труппы. В самом деле, она удивительна.
- Да, это правда.
- Сколько катаклизмов пережито, а труппа, как птица Феникс, каждый раз возрождается из пепла.
- Что-то есть такое, что нельзя сформулировать. Труппа хорошая. Одна из лучших трупп, которые я видел.
- Вы не видели её в лучшие времена!
- Да, говорят, говорят. Конечно, Омск, как вы справедливо сказали, связан с Ростовом таинственными узами. В самом деле, когда я был маленьким, по театральному Ростову ходили легенды о людях, уехавших в Омск: Николае Чиндяйкине, Татьяне Ожиговой, Артуре Хайкине, с восторгом говорили о директоре омского театра Мигдате Ханжарове.
Потом уже, когда я сам стал всерьёз заниматься режиссурой, подумалось, что всё это - только легенды. И приятно, что ошибался, - это действительно очень хороший театр в очень театральном городе.
- Между тем некоторые упрекают омскую публику во всеядности.
- А может быть, это и неплохо? Вы знаете, ведь есть очень приличные интеллигентные люди, которые не могут получать удовольствие от театра, есть такие. Выходит, в Омске их мало. Ведь в принципе, театр - не слишком интеллигентное занятие, как я понимаю. Вспомните, с чего всё начиналось: праздник урожая, все выпили, и один человек, очень заразительный, привязал к поясу початок кукурузы в виде фаллоса, стал веселить людей на улице. Ведь так театр начинался, правда? У меня очень много знакомых, интеллигентных и приятных людей, которые не могут театр воспринимать. Для них это или грубо, или скучно. Значит, в Омске таких мало. Опять же в силу каких-то особых географических или климатических условий.
- И всё же очень разный театр у нас, Роман Савельевич. Или вы сейчас скажете, что в Омской драме Вам все спектакли нравятся?
- Я посмотрел весь репертуар, и естественно, не все спектакли мне нравятся, но когда я говорю, что это хороший театр, имею в виду, что здесь есть пристойный интеллигентный дух, ну, вы понимаете? Противности и ужаса нет нигде, ни в одном спектакле. Репертуар очень хорошо сбалансирован. Конечно, есть проблема с молодыми артистами. Надо, чтобы в труппу пришли несколько молодых актёров и чтобы появились спектакли именно с молодёжью. Так мне кажется.
- Сейчас много спорят о театральной реформе, о судьбе репертуарного театра, нужен ли он?
- В случае с Омском думаю, что нужен. У меня бывает такой снобизм московский, я ведь практически никуда не езжу. Но вот в прошлом году было время свободное, и одну антрепризу я переносил в Нижегородский театр драмы, за месяц, ускоренным способом. Сейчас хороший экспресс ходит туда из Москвы, 4 часа идёт. И такие мысли были у меня в пути: зачем здесь театр? Приезжали бы в Нижний Новгород театры из Москвы, из Петербурга... А надо сказать, что театр нижегородский далеко не в таком состоянии, как омский. Я пошёл смотреть артистов в спектакле "На всякого мудреца довольно простоты", это был дневной спектакль. Утро, воскресенье. Полный зал народу. Много молодых людей. Сидят, внимательно слушают текст Островского. Воспринимают, как-то к нему относятся... И я подумал, что, наверное, в Нижнем Новгороде театр необходим. Вот такой ход мысли у меня был.
Ну, а здесь, в Омске, когда театр настолько технически и творчески оснащён, - он, безусловно, необходим. На мой взгляд, это вообще исключительный случай, ведь в основном провинция живёт убого.
- А вы заметили, что сейчас мало стало охотников работать главными режиссёрами в театрах?
- Во-первых, это не совсем так. Это миф, распускаемый директорами театров. Так им удобнее. Недавно мы говорили об этом с Кириллом Серебренниковым. Знаете, быть главными режиссёрами многие хотят, вот только в провинцию мало кому ехать хочется.
Другое дело, что сейчас установилась порочная практика, когда договор заключается с директором. Я считаю, что это плохо, потому что для меня хороший театр - тот, где самый главный человек - режиссёр. Я на этом воспитан. Но жизнь и её экономические условия, к сожалению, свидетельствуют об обратном.
- У вас сложилась репутация постановщика комедийно-развлекательной драматургии...
- Сложилась, сложилась. Ничего не поделаешь.
- А как это произошло?
- Да вот сам не знаю! Кляну судьбу, но так сложилось. Теперь любой звонок из любого места, и говорят: вот бы нам комедию поставить, только вы можете помочь! Вы знаете, как репутация складывается?
- Как?
-Да вот так! Поставишь раз, другой... Но, положа руку на сердце, скажу: мне действительно нравятся весёлые пьесы. Люблю, когда люди смеются, это правда.
- Что ещё вам нравится в театре?
- Знаете, чем больше живу, тем меньше мне нравится. Я могу назвать спектакли, которые когда-то произвели на меня впечатление большое. Давайте так?
- Давайте.
- Это постановки Льва Додина "Братья и сёстры", "Гаудеамус"; спектакль Петра Фоменко "Волки и овцы". Запомнился "Владимир третьей степени" Сергея Женовача. Признак хорошего спектакля, по-моему, - это когда он моментально захватывает, заставляет публику подключиться и зарядиться эмоционально.
В этом смысле в своё время меня захватили многие спектакли Марка Захарова, в первую очередь "Поминальная молитва" и "Мудрец".
Захаров - мастер своего дела, колоссальный профессионал, очень недооценённый театроведением нашим. Ремеслом он владеет лучше всех.
- Но мало счастливчиков, кому, как вам, удаётся получить работу у такого мастера. ... Как случился ваш дебют в Ленкоме?
- Это было в 1996 году, когда я только окончил институт. Захаров буквально втолкнул меня в репзал, где сидели Чурикова и Джигарханян. И конечно, это было сложно. По большому счёту, "Город миллионеров" у меня не получался. Марк Анатольевич пришёл ко мне на выпуск, помог, сам бы я не справился.
-А вы формулируете перед началом репетиций, про что ставите?
- Знаете, у всех бывает по-разному. Я вот прочитал недавно книгу замечательного сценографа Давида Боровского. Он вспоминает, как они с Юрием Любимовым работали над спектаклем "Деревянные кони". Художник спрашивал у режиссёра: про что будем ставить? "Про что, про что, - отвечал Юрий Петрович. - Да жалко их!". Так что у всех по-разному. По-хорошему надо бы в начале работы дать себе отчёт, что тебя задело и про что ты это делаешь.
- Так про что же ваша омская постановка "Торжество любви"?
- Конечно, я могу вам сказать, только это будет не то, что получится в результате. Это всё равно, что судить о рыбе, попавшей на сушу, ведь в воде она была другой, и жизнь у неё там была другая.
- И всё же?
- Ну, скажем, про человека, которому далеко за 30, и он понимает, что уже никогда не сможет влюбиться, а если влюбится, - это будет смешно. Про то, что молодость проходит.
- Вам пришлось трансформировать пьесу?
- Не особо, пришлось одного персонажа выкинуть и какие-то сокращения произвести. В принципе, Мариво - прекрасный автор, и среди всего мирового репертуара "Торжество любви" - одна из самых замечательных пьес про любовь. У меня давно было желание её поставить.
- В вашем режиссёрском "послужном списке" - Эдуардо де Филиппо, Шекспир, Островский, Флетчер, Уайльд, Ионеско, Кальдерон, Мариво, Куни ... А как же современная отечественная драматургия? Она вас не интересует?
- Она меня интересует очень, но её нету.
- Как нету? Книжки выпускаются, фестивали новой драмы проходят.
- Но поставить ничего нельзя.
- ???
- Сочинить хорошую пьесу очень сложно, это всё равно, что сконструировать космический корабль. Нужно найти тему, придумать интригу, всё виртуозно рассчитать, развить характеры. Я подозреваю, что сегодня всё это просто некому делать. Авторы, которые в советские времена писали пьесы, понимали, что если создадут удачное произведение, то хорошо заработают, приобретут дачи и машины, войдут в элиту общества. Сегодня люди с тем интеллектуальным потенциалом, который позволил бы написать хорошую пьесу, этим не будут заниматься. Они работают в крупных банках и корпорациях, сочиняют женские детективы, пишут речи Абрамовичу... Сегодня театр сместился на обочину. Он стал маргинальным занятием.
- Но вы же им занимаетесь?
- Я занимаюсь уже по старинке. Мне 39 лет уже, я начал этим заниматься ещё при Советской власти. Вот уже больше 10 лет преподаю в ГИТИСе, и вот что замечаю: с каждым годом всё труднее выбрать умных ребят, которые хотят поступить на режиссуру. Каждые четыре года идёт понижение уровня абитуриентов. С чем это связано, не знаю. Но у меня вот такая теория.
- В одном интервью вы говорили, что вам хочется добиться радостной актёрской энергии. Как извлечь эту радостную актёрскую энергию?
- Да это само собой возникает! Хороший спектакль - когда вместе сочиняется. Должна образоваться какая-то творческая компания, должен возникнуть творческий коллектив. Только за режиссёром должно остаться право вето. В омском театре работают очень профессиональные люди, не надо никого обучать играть. Обычно много времени уходит, когда на сцене растренированные артисты. А здесь люди в тренаже, люди талантливые, мгновенно откликающиеся, мгновенно собирающиеся в творческий коллектив, в артель комедиантов, которые умеют фантазировать и сочинять на ходу. И получать радость от игры. Вот этот дух лицедейства живёт в каждом, но первую скрипку ведёт здесь, конечно, Алексеев. С Валерием Ивановичем с удовольствием репетируешь, это выдающийся русский артист, я вам скажу.
- А трагедию вам никогда не хотелось поставить? Или это невозможно в принципе?
- Невозможно. Вы знаете, что такое трагедия? Трагедия - это когда есть боги, и есть - ты. Когда ты бессилен перед роком, ибо сценарий жизни уже написан. Трагедия в том античном чистом виде, когда она возникла, -невозможна, потому что мы лишены религиозного сознания. Когда нет богов - невозможна трагедия. Даже ужасы документального телевидения перестали пугать, человек ко всему адаптируется. Сегодня в театре можно только рассмешить, а потом - посочувствовать. Сострадание, конечно, греет душу. Но страха и ужаса нет, потому что нет богов.
Беседу вела Светлана НАГНИБЕДА
www.sibmincult.ru
Журнал "Омск театральный", декабрь 2008
