О Григории Гурвиче, закрытом театре и российских мюзиклах
Года три назад довольно чуткий специалист по маркетингу Филипп Киркоров говорил композиторам: "Ребята, сейчас пора делать мюзикл! Самая лучшая тема - жизнь Петра Первого, потому что я на него очень похож!".
Петру Алексеевичу Романову пока не повезло, но уже второй год на Москву, как из рога изобилия, сыпятся мюзиклы, причем каждый заявляет о себе, как "первый настоящий мюзикл бродвейского типа". Мало кто знает, что в каждом из этих спектаклей играют актеры, воспитанные театром "Летучая мышь"... Руководил этим театром уникальный режиссер Григорий Гурвич, более известный стране как ведущий "Старой квартиры". Настоящий мюзикл был его мечтой, и "Великая иллюзия", поставленная им четыре года назад, представляла собой наиболее удачную попытку приближения к идеалу.
Случилось так, что это была его последняя работа. Обо всем, что предшествовало и сопутствовало "Великой иллюзии", - наш разговор с Любой Гурвич, его другом и соратником в течение последних двадцати лет...
- Люба, тогда, летом 99-го, когда мы виделись на юбилее у Герчакова, тебе уже все было ясно?
- Мне все было ясно с самого начала, когда я услышала диагноз. Паники мы, правда, не поднимали, но нужно было собрать 200 000 долларов, причем практически за один день, ты же представляешь, что это такое? Мне тогда очень помогли друзья: Малкин, Барщевский... 150 000 дал Владимир Гусинский
- Своих личных?
- Не знаю, я квитанций как-то не просила.
- Вы с ним дружили?
- Мы же с ним в ГИТИСе учились одновременно, знакомы были, но дружбой это не называлось. Ему Витя Шендерович позвонил. Правда, операция не помогла, но мы старались. Это было очень тяжелое время, но у нас ничего не было просто, и я всегда знала, что живу с человеком, которому стоит помогать. Гриша был счастливым человеком, он рано ушел, но все успел, даже госпремию получил при жизни, увидел много стран, был "павлином", красиво одевался. В последние годы имел хорошую машину, дом... Знаешь, многие думали, что ему все легко дается, но и у него не все было хорошо. У Гриши, между прочим, в свое время пять спектаклей запретили!
- Я не знал... А какие?
- Сначала дипломный спектакль "Дневник обыкновенной девушки". Жила такая Нина Костерина, она повторила подвиг Космодемьянской, еще отец у нее был репрессирован, в общем, нормальная советская история. Потом мы, кстати, познакомились с ее родственниками. Как ни странно, они с Гришей раньше жили на одной улице в Баку. На премьере спектакля была ее подруга. А запретил спектакль Гончаров, шел 1986 год, он чего-то испугался. Потом артисты потребовали вернуть: Гундарева, Костолевский, Виторган... Вернули, но потом все равно закрыли, потому что Яшин поставил "Завтра была война" и Гончаров не мог стерпеть два спектакля практически на одну тему. Мария Осиповна Кнебель уже умерла, и Гриша - краснодипломник! - на год остался без диплома вообще. Потом был Театр Райкина. Гриша там работал, написал пьесу, начал ставить, но Аркадий Исаакович умер, а Костя спектакль закрыл. Еще закрыли спектакль у Владимира Винокура, все там было классно, но, видимо, Володе было просто лень работать над крупной формой... шутки "ниже пояса" даются легче и проходят лучше. Потом еще была парочка закрытых спектаклей...
- Но ведь он умудрился открыть свой театр тогда, когда это было практически невозможно!
- Повезло. Тогда он случайно зашел в родной Дом актера, еще на Горького, и встретил, светлой памяти, Лешу Бельского, который любил Гришины "капустники". Они тогда посидели, Гриша рассказал про старый театр-кабаре "Летучая мышь" Никиты Балиева, про свою идею возродить его. Бельскому понравилось, он тоже загорелся и дал денег. На год. Потом мы уговорили Исаева, ректора ГИТИСа, чтобы он пустил нас в помещение учебного театра ГИТИСа, именно там раньше был балиевский театр. В общем, мы стали делить это помещение с ними, такой своеобразный "тайм-шер"... Это, знаешь, тоже было сложно, ведь дом-то непростой. Раньше, в 20-х, в этом доме была мастерская Фалька, там жили актеры, потом люди в форме их посажали и квартиры заняли. А потом перетасовка прошла еще раз: поселились те, кто в 37-м расстреливал тех, кто арестовывал этих... Ну, в общем, пробили мы это все, несмотря на то, что секретарь домовой парторганизации там до сих пор ходит в форме. Они потом письма писали во все инстанции: мол, там у нас "негры, проститутки и пьяная матросня". Слово "кабаре" они понимали только так. Потом мы все-таки открылись. Спектакль назывался "Чтение новой пьесы". Фурор был такой, что вся Москва к нам несколько лет на этот спектакль ломилась. Это был 89-й год. Странно: мы совершенно случайно открылись именно 13 марта, день в день через 80 лет с балиевской "Летучей мышью"...
- А я помню этот день. 13 марта вы обычно отмечали свой День театра, и, когда я ухитрялся попадать в число друзей "Летучей мыши", на ваших "капустниках" у меня от смеха буквально случались судороги! В первый год без Гурвича, по-моему, тоже что-то было, вы пытались сохранять атмосферу, а в этом году что-нибудь происходило?
- Нет. Ничего не было. За год до Гришиного ухода мы переехали в здание Театра киноактера. Многие говорят, зря переехали, но поставить "Великую иллюзию" в старом помещении было просто невозможно. Новое помещение мы тоже были вынуждены делить, причем сразу с несколькими конторами. Ресторан, бильярдная, клуб и, собственно, сам Театр киноактера. Они очень многим свои помещения сдавали, жить-то надо, а спектаклей нет... одно время там даже был "гей-клуб". Еще при Грише они очень сильно испугались, что такую кормушку у них отнимут, а когда Гриша умер, они активизировались. Когда нас оттуда выгнали, мы какое-то время жили в "Космосе", играли там довольно успешно, полные залы собирали, но потом наши декорации и там стали мешать... Везде и всем мы почему-то мешали, особенно после Гриши. Но он же не думал из этой жизни уходить, когда ставил "Великую иллюзию", настоящий большой мюзикл... декорации к ней были такими огромными, что их нельзя было постоянно собирать-разбирать. Мы несколько раз попробовали, а потом поняли, что это просто опасно. А потом стало ясно, что Гришу заменить не может никто. Не мне, а театру. Даже стране. И я закрыла театр.
- Скажу честно: и я сам, и многие наши общие знакомые после "Великой иллюзии" говорили об этой работе словами из "Гнезда кукушки", мол, он-то хоть попытался. В том смысле, что при всей доброжелательности к театру и к Гурвичу все-таки нельзя было сказать, что действо идет "на бродвейском уровне". Но вот прошло три года, я посмотрел практически все из того, что сегодня называют мюзиклами, и могу сказать с полной ответственностью: они хуже. А почему, а?
- Могу ответить. Во-первых, для работы в мюзикле нужна особая актерская подготовка, лет с десяти. Нашей первой пробой в этом жанре был "Шоу-бизнес". Так вот Гриша к ней шел семь лет. Он подбирал состав, менял актеров. Все время был ими недоволен... Он говорил, что у нас есть прекрасные солисты, а нужен АНСАМБЛЬ! Подготовки актеров для ансамбля у нас нет вообще, ни в одном вузе. Вот я сейчас попробую открыть для этого студию... Когда говорят, что Москва становится европейской столицей, потому что у нас появляются "Нотр-Дам" или "Чикаго", это - бред! Смешно слышать сегодня о "первом российском мюзикле", потому что первый уже двадцать лет назад был у Марка Захарова!
- Правильно ли я понимаю, что сегодняшняя ошибка "Норд-Оста" практически такая же, что и в операх "Зори здесь тихие", "Повесть о настоящем человеке", "Семен Котко", в балете "Красный мак"?
- Да. Не все можно петь, люди должны себе отдавать в этом отчет. Играть мюзикл в валенках и ватниках просто нельзя, потому что сам жанр диктует свои законы! Мюзикл - это действо о красивых и гармоничных людях, хорошо одетых, имеющих определенные манеры! Кроме того, что главное у Каверина? Умение русских женщин ждать, а мужчин - добиваться цели. В постановке ни одна из этих линий не доведена до конца. Ну не мюзикл это! Это романс, бардовская песня, все что угодно, но не мюзикл! Ребята хорошие, их в Лондоне попытались научить, как ставится мюзикл, но научить этому нельзя... Научиться можно, но не всем.
- Если мюзикл должен быть шикарен и красив, то этично ли вообще сейчас в России делать подобную работу?
- Думаю, да. Просто нужно постараться обойтись без пошлости. Это, конечно, очень сложно, но кто говорил, что театр - это легко?
- А что такое пошлость?
- Сложный вопрос... Оскар Уайльд, кажется, сказал: "Пошлость - последнее прибежище тонких натур".
Вообще пошлость - это мировоззрение, то есть низкая культура, отношение к жизни как к чему-то утилитарному, низкопробному, сиюминутному... Когда сказать нечего, а удивить всех хочется, как, например, в спектакле "Вагина"... Так вот, если красивых людей и шикарную жизнь показывать интеллигентно, то это можно делать в наше время и в нашей стране.
community.livejournal.com
05.11.1999
