Попутает ли нас бес опасности
Что только не угрожает стране. И ПРО, и ЭТО. Демографическая яма и рай
преступности. Отсутствие образования и присутствие государства в экономике...
История учит: защищенность государства - непременное условие выживания страны.
Без него любые другие цели неосуществимы. Безопасность - самый важный,
первоочередной национальный интерес. Но как защищаться? Не несет ли метод защиты
главную угрозу национальной безопасности? Об этом разговор с Владимиром
РУБАНОВЫМ
НАША СПРАВКА
Владимир РУБАНОВ - бывший начальник Аналитического управления КГБ СССР,
полковник запаса. Действительный государственный советник РФ 1-го класса,
главный научный сотрудник Института социально-политических исследований РАН,
вице-президент Лиги содействия оборонным предприятиям России, один из
учредителей и несменяемый член президиума Совета по внешней и оборонной
политике, действительный член Международной академии информатизации и Академии
социальных наук.
Стоял у истоков создания Совета безопасности, работал заместителем секретаря СБ
РФ. С группой энтузиастов во главе с академиком Рыжовым был одним из авторов
первого проекта концепции национальной безопасности.
Имеет свыше 50 публикаций.
- На Западе давно существует такое понятие, как национальная безопасность. У нас
же безопасность только государственная. Народ вроде как лишний. Почему?
- А как же могло быть иначе, если мы так долго жили при тоталитарном режиме, где
интересы безопасности страны сводились фактически к защите самой власти? И всюду
в ущерб экономике и социальной сфере доминировали силовые структуры и
спецслужбы.
Только на рубеже 80-90-х годов демократизация страны и признание прав человека
как важнейшей ценности породили термин <национальная безопасность>, а
триединство <личность - общество - государство> стало своего рода каноном
построения всех концепций и стратегий безопасности.
- Можно ли четко определить сферу национальной безопасности? Мораль, армия, МВД,
демография, экология, даже миграция населения - практически вся наша жизнь -
входят в эту сферу. Не слишком ли много взваливает на свою шею власть? Не
вернемся ли мы вновь в лоно безопасности государства?
- Я не усматриваю угрозу обществу в самом факте расширения понятия национальной
безопасности. Например, в США национальная безопасность имеет широкое толкование
и включает в себя защиту (обратите внимание!) образа жизни, населения и
территории страны. Тут важно, какими силами и средствами будут решаться проблемы
демографии, здоровья, образования российского населения, состояние которого на
самом деле вызывает тревогу. Главное, чтобы спецслужбы, призванные защищать
национальные интересы, не вторгались не в свою сферу, не ограничивали права и
свободы людей, а гуманитарные проблемы не решались силовым способом.
- Чего мы должны бояться? Может быть, следует составить рейтинг опасностей для
безопасности народа?
- По каноническим теориям безопасности, главные угрозы таятся вовне. Сегодня,
правда, принято смещать вектор угроз из внешней сферы во внутреннюю. Но это
заблуждение. Ведь даже в реальных внутренних проблемах, чреватых любого рода
дестабилизацией, заинтересованы внешние силы. Их цель - разрушить нашу
национальную государственность и решить за наш счет свои проблемы.
Ослабление угрозы ядерной войны и былой конфронтации вовсе не гарантирует нам
внешнюю безопасность. Сегодня, чтобы втянуть Россию в зависимость, гораздо
эффективнее используется экономическая и научно-техническая сила, а не военная.
Мы все больше зависим от промышленно развитых стран - внешние долги, перекос
экспортно-импортных отношений, необходимость использования зарубежных высоких
технологий... Ну а уж культурную агрессию и вовсе спровоцировали сами, назвав
себя <нецивилизованной> страной, стремящейся войти в <цивилизованный> мир.
- То есть если избавимся от внутренних проблем, то внешние угрозы исчезнут?
- Конечно! Потому что перестанем провоцировать другие страны на применение к нам
мер давления и шантажа, проявление неуважения, взятие на испуг.
Вообще главные внутренние проблемы безопасности России не только в ее нынешней
экономической слабости, но в первую очередь - в кризисе национальной
идентичности. Мы заблудились в историческом времени и геополитическом
пространстве и превратились в <иванов, не помнящих родства>, бредущих неизвестно
откуда, куда и зачем. Тем самым теряем духовные качества как активный субъект
мировой истории и вяло реагируем на события, в которые вовлекается Россия помимо
ее политической воли.
- Мало им для уважения нашего ядерного запаса?
- Задачу возрождения величия духовно опустошенной страны нельзя решить
материальными средствами. Основа территориальной целостности - не в ядерных
боеголовках, а в головах. Угроза распада российской государственности - в
извилинах сбитых с толку простых людей, занятых единственно важной для них
проблемой собственного выживания, в неспособности политической и духовной элиты
общества найти достойные ответы на вызовы времени.
Модная же сегодня в политических кругах идеология <экономоцентризма> вряд ли
способна преодолеть кризис национальной идентичности. Потому что если смысл
деятельности государства - лишь <накормить людей>, то политически корректным
можно признать анекдот времен перестройки: <Давайте объявим войну богатой стране
и тут же ей сдадимся>.
Вообще цели и смысл национальной безопасности связаны с ценностями, которые не
только выше денег, но и выше ценности отдельной человеческой жизни...
- Ну это мы уже проходили и хорошо усвоили как перманентную необходимость. А
гибнущие сегодня в Чечне мальчики и вовсе не дают об этом забыть...
- ...и все же суть воинского подвига предполагает наличие ценностей и святынь.
Они обязательно должны быть определены в концепции национальной безопасности -
во имя чего государство жертвует человеческими жизнями. И либеральными теориями
примата экономики этого не объяснить.
- А во имя чего государство жертвует олигархами? Это защита национальной
безопасности или угроза ей?
- А как будем судить - по закону или по справедливости? Ведь в раскручивании дел
против олигархов ощущается присутствие именно такой логики. Обвинения, что они
<дешево приватизировали государственные предприятия>, в целом соответствуют
тому, как понимает общество торжество социальной справедливости.
Но как тогда быть с теми, кто дешево продал? А разве не сама власть организовала
<дешевую приватизацию>? Олигарх в этой цепочке - самый безобидный участник
сделки. Ведь сама идея рынка держится на том, чтобы дешевле купить и дороже
продать. В ситуации с олигархами можно действовать исключительно с позиций норм
права. А здесь налицо юридическая неряшливость правоохранительных органов.
Новая власть оказалась в <ножницах> между общественной нравственностью и
законностью. Урок для политиков и бизнесменов на будущее: законы, противоречащие
представлениям общества о справедливости, не дадут желаемой политической
стабильности и могут угрожать национальной безопасности.
- А ей не угрожает неспособность Путина дозвониться до генерального прокурора?
- Это нонсенс. Контроль за перемещением высших должностных лиц - важнейший
элемент государственного управления. Власть должна быть готова к действиям в
кризисных ситуациях, к срочному включению механизмов замещения. В США, например,
существует список почти из двадцати должностных лиц, готовых последовательно
заменить президента в кризисных ситуациях. А Совбез организует контроль за их
перемещением.
- А у нас это не расписано?
- Такой тщательно проработанной и законодательно оформленной системы замещения
нет. А ведь эта система имеет неявную функцию предотвращения заговоров.
Представьте себе, что втайне от президента собираются вместе министры - обороны,
иностранных, внутренних дел и директор ФСБ. С позиций государственной
безопасности это важно или нет? Система постоянной связи с ними должна быть?
Кстати, если бы в 1991 году Горбачев обратил внимание на эту мелочь, возможно,
удалось бы избежать путча ГКЧП.
- А Ельцин не допустил бы обострения ситуации в Чечне. Теперь же государство в
войне превышает меры самообороны...
- Государство, а точнее власть, изначально - негативная политическая сила. Оно,
по теории Гоббса, возникает тогда, когда для подавления звериных инстинктов
людей требуется суперзверь, способный подавить эти инстинкты. В этом смысле
государство не может быть позитивной ценностью, и из него нельзя делать кумира.
Это структура, которую общество терпит. Потому что без государства еще хуже.
Кстати, древнегреческий философ Антисфен предупреждал правителей: <Государства
погибают тогда, когда перестают отличать своих хороших граждан от дурных>.
- Золотые слова! Но исполнительная власть сегодня ничего не в силах отличить.
Она отличается сама.
- К сожалению, силовые структуры пытаются выйти из-под контроля не только
общества, но и судебной системы. Вместо совершенствования уже имеющихся
юридических возможностей силовики требуют: <Дайте нам больше прав!> Увы, это
наша традиция.
- Серьезная угроза безопасности России: коррупция, преступность, наркобизнес,
национализм, религиозный фундаментализм, неконтролируемая миграция, терроризм...
Есть ли что-то важнее этого?
- Несовершенная судебная система.
- Неожиданный ракурс. Неожиданный для власти.
- Недооценка этого фактора чрезвычайно опасна для государственности. Ведь кто
должен стоять во главе правоохранительной системы? Суд! А у нас ее основу
составляют МВД, ФСБ, прокуратура... А вот в США, например, министр юстиции
является одновременно и генеральным прокурором. Тамошнее ФБР - это подразделение
Министерства юстиции, то есть элемент системы правосудия.
У нас же сегодня профессиональный и интеллектуальный уровень юристов,
представляющих государственную власть, уступает правовой компетентности
бизнес-структур и адвокатов. Это очень опасно, ведь участившиеся
интеллектуальные проигрыши на правовом поле заставляют власть действовать за
рамками этого поля. Нужно не наращивать силу органов милиции, спецслужб и
прокуратуры, а повышать их правовую культуру. Но главное - ВОЗВЫСИТЬ СУД до
полагающегося ему места третьей власти. А пока лишь усиливается раздражение
правоохранительных органов действиями судов и их вердиктами.
- Насколько сегодня такое ведомство, как ФСБ, прямой обязанностью которого
является обеспечение безопасности, выполняет свои функции? Продуктивно ли оно
сегодня?
- Вопреки обывательскому мнению, у ФСБ весьма конкретная и ограниченная сфера
обеспечения безопасности - контрразведка и борьба с особо опасными
преступлениями против государства. Общество должно контролировать ФСБ, чтобы она
не выходила за рамки закона и не пыталась представлять себя самым главным
органом в системе госбезопасности - важнее Минобороны, внешней разведки, ФАПСИ,
МВД, МЧС, налоговой полиции... Главный в сфере безопасности - это президент,
опирающийся на Совет безопасности.
- А с чем связано, на ваш взгляд, такое стремительное принятие Доктрины
информационной безопасности - ведь она опередила даже принятие экономической
программы. Зачем такая спешка?
- Ее принятие - крайне важный, необходимый, и может быть, даже запоздалый ответ
государства на реальные угрозы национальным интересам. Стратегию и тактику
ведения информационных войн в учебных заведениях Минобороны США изучают, как
минимум, уже пять лет. Сейчас появились новые виды информационной агрессии -
радиоэлектронное подавление средств боевого управления, хакерские атаки на
информационные системы, а также акции психологической войны. Зафиксирован первый
случай убийства через Интернет. Хакер проник в базу данных госпиталя и отключил
систему жизнеобеспечения в реанимационном отделении. Так что проблема
информационной безопасности - не сюжет для ерничества.
- А зачем в контекст информационной безопасности включены проблемы СМИ?
- Это не вполне уместно, так как в общественном сознании ассоциируется с
конфликтом между властью и прессой. Понятно, что общество устало от борьбы
компроматов и грязных политических технологий, реализуемых через СМИ. Но эту
проблему можно решать только путем формирования политической корректности у
журналистов и СМИ.
Вообще нам давно пора принять закон о защите персональных данных по примеру ряда
западных государств, чтобы СМИ не вмешивались в частную жизнь. Тогда борьба с
аморальной практикой сбора информации на отдельных граждан получит необходимую
правовую основу, ограничит вседозволенность частных охранных структур, да и
действий самой власти.
Людмила СТОЛЯРЕНКО
"Новая газета" N 35
03.08.2000
