B республике вновь пытаются закрутить гайки в вопросе о навязывании латышского языка русскому населению. На этот раз Центр государственного языка ведёт дело к тому, чтобы запретить использование на рабочих местах любых иностранных языков, к которым в Латвии относят и русский - родной для трети населения страны.
Установка это не новая. Начиналось всё в "перестройку" с внешне "демократических" лозунгов. Мол, наша задача - "восстановить" латышское национальное самосознание. Насколько оно было "репрессировано" в СССР, можно узнать из Большой советской энциклопедии, приводящей данные о развитии в тот период латышской литературы и объёмах её переводов на языки народов мира, о латышской живописи, песенном творчестве, о развитии системы среднего и высшего образования и многом другом, касающемся этого вопроса. Современное состояние латышской культуры сравнения с тем, чего удалось достичь в 1940-х - 1980-х годах, и близко не выдерживает.
Здесь нет ничего странного. Дело в том, что так называемое "возрождение национальной идентичности" спонсировалось в Прибалтике, как и на Украине, в Молдавии и некоторых других постсоветских государствах, западными силами глобалистской и либеральной направленности.
Поэтому и предъявить своим избирателям реальные результаты "возрождения" латышской культуры этнорадикалы не в состоянии - весь "национальный дух" был трансформирован в угар русофобии и враждебности к России.
Это видно и по "языковому" лозунгу радетелей за всё латышское: "Нам не важно, знаете вы латышский язык или нет. Нам важно, чтобы вы знали своё место!"
К сожалению, Россия не сочла нужным твёрдо развеять этот угар, не оказала должной помощи нашим соотечественникам в Латвии в их борьбе против культурной ассимиляции, в частности за их законное по всем общеевропейским стандартам право говорить на родном языке и учить на нём детей.
Двумя пиками этой борьбы были кампания за сохранение русского образования в 2003 - 2005 годах и состоявшийся в феврале 2012 года референдум о предоставлении русскому языку статуса второго государственного.
Кампания в защиту русских школ была массовой по числу участников и сильной по лозунгам. На митинги собиралось от 10 до 60 тысяч человек. С президентом страны лидеры старшеклассников, все как один отличники, общались на прекрасном латышском. С представителями Совета Европы и ОБСЕ - на не менее свободном английском. Школьники скандировали: "Мы хотим УЧИТЬ латышский, но не хотим УЧИТЬСЯ на латышском!". Постановка вопроса ясная и современному образованному человеку, понимающему разницу в объёмах мировых знаний, существующих на русском и латышском языках, абсолютно понятная. Поэтому в движении участвовало большое число родителей.
Что касается мирового опыта формирования самостоятельных образовательных систем, то ещё в 1990-е автору приходилось принимать участие в проводившихся по линии Совета Европы семинарах, на которых, например, представители Ирландии рассказывали о своих непродуманных попытках перевода всего образования в получившей независимость стране с английского языка на ирландский и мотивах, побудивших их унять свой пыл.
В России размах протестного движения латвийских защитников русского языка многих напугал. Дали себя знать порочные установки на формирование неких "общих пространств" с ЕС (где они сейчас, эти пространства?), на "конструктивную работу" в Совете Европы (откуда нашу парламентскую делегацию в прошлом году вежливо попросили), на "партнёрство" с главными патронами прибалтов - США и Германией. Мне самому приходилось краснеть на встречах в Москве, когда латвийских школьников, приехавших за поддержкой, убеждали в необходимости "учить латышский", "уважать законы своей новой родины", с пониманием относиться к "исторической специфике"... Хотя в тот момент надо было ясно и определённо поддержать это движение.
Референдум о внесении изменений в латвийскую конституцию проходил уже в условиях полного разворота от той недостаточной, но всё же весомой поддержки соотечественников в борьбе за свои права, которая оказывалась в конце 1990-х. В 2005 году Россия отказалась от увязки наращивания экономического сотрудничества, особенно связей в сфере транзита, с прогрессом в области обеспечения прав русского населения этой страны. Раздававшиеся время от времени из Москвы критические заявления и в Риге, и в европейских столицах просто игнорировались и игнорируются. А латыши вместе со своими партнёрами по борьбе с Россией - эстонцами и литовцами - распространили свою деятельность на Украину, помогая её этнорадикалам формировать русофобские образовательные, языковые и другие законы.
Тем не менее три года тому назад 273 тысячи граждан Латвии (24,88% от общего числа её граждан), русских и латышей, проголосовали за русский как второй государственный язык. Цифра крупная сама по себе, тем более, если учесть, что на обеспечение нужных результатов была брошены все механизмы латвийской этнократии и что так называемые "неграждане" в этом волеизъявлении в принципе участвовать не могли.
Референдум показал, что нагнетание вражды к России и русским уже не в силах обеспечить полную сплочённость латышской общины, а вот русскую общину объединяет эффективно, перекрывая её политическое и имущественное расслоение. В 2014 году было объявлено о возобновлении деятельности Штаба защиты русских школ.
Сегодня на задачу восстановления прав наших соотечественников в Латвии заработал и экономический рычаг, недальновидно отброшенный в 2005 году.
Российское эмбарго на ввоз продовольственных товаров из стран ЕС больно ударило по латвийскому бюджету, обострило социальные проблемы страны. Оно затронуло и русских, и в некоторых из них заработал так называемый "стокгольмский синдром", побуждающий жертву требовать от правоохранителей учёта интересов террориста. Но таких - меньшинство. Большинство же граждан Латвии отдают себе отчёт в бесперспективности политики конфронтации с Россией и внутренней сегрегации. Нам такое понимание надо закрепить, и в этом смысле будущее наших соотечественников в Прибалтике непосредственно связано с тем, насколько наша страна сможет выстоять в противостоянии с Западом на Украине.
Демурин Михаил Васильевич - российский публицист, дипломат, в 2000-2005 гг. - заместитель директора 2-го европейского департамента МИД РФ, курирующего отношения со странами Прибалтики.
