При анализе развития ВПО и стратегий государств исключительно важное значение имеет, как уже говорилось выше, общее направление развития международной обстановки (МО), ее наиболее вероятный (из множества возможных) базовый сценарий развития и возможные конкретные варианты. Именно они являются своего рода основными параметрами и границами в развитии базового сценария и его вариантов ВПО. Это может быть изначально некая модель развития МО, которая является базовой для того или иного сценария развития ВПО в мире и, только затем, уже в конкретном регионе. В нашем случае – на Украине[1].
В самом общем, абстрактном, заведомо упрощенном виде, такая авторская модель формирования системы взаимодействия большого количества факторов и тенденций МО, а также производных состояний развития сценариев и их вариантов ВПО и далее – стратегической обстановки (СО) по конкретным сценариям и их наиболее вероятным вариантам, как уже говорилось, выглядит в качестве упрощенной модели, как это было показано выше.
При этом, принципиально важно понимать суть современного состояния МО, которая является следствием фундаментальных изменений в экономике, технологиях и политических системах, своего рода «переходном периоде», исторически во многом аналогичном такому же периоду начала ХХ века, когда промышленное производство, развал империй и прежних нравственных и правовых норм привело к принципиально новому этапу в развитии человеческой цивилизации, просуществовавшему до начала XXI века. Из этих особенностей развития МО вытекают принципиальные особенности развития современной ВПО и, соответственно, военной политики и стратегий государств.
С точки зрения России это означает смыкание двух процессов, глобальных, по свое сути, тенденций – доминирования правящей элиты США в глобальном мире, с одной стороны, и параллельного выхода России из полуколониальной зависимости[2] от глобального Запада, – с другой.
Суть СВО, поэтому, не столько в собственно военной операции и военных действиях, сколько в сочетании целого ряда мер в области политики, экономики, финансов, науки, образовании и пр. по преодолению зависимости от Запада во всех областях, возвращению суверенитета и национальных приоритетов опережающего развития.
Так, одной из тенденций в мировой политике является преодоление правящими элитами западной военно-политической коалиции (прежде всего, странами ЕС, где США удалось создать проамериканский политический корпус) полной зависимости от США, возвращение суверенитета и национальной идентичности. Пока что эта тенденция ещё только обозначается на фоне абсолютной зависимости правящих элит стран ЕС от США, но уже не случайно, что в Словакии на парламентских выборах и президентских выборах 6 апреля 2024 года победили представители относительно независимого политического курса, как до этого в Венгрии и в некоторых других странах и регионах. В Молдавии, например, весной 2024 года оппозиция прямо заявляет, что выбор будет сделан не в пользу США и ЕС, а в пользу России[3].
Это только первые признаки того кризиса, который неизбежно охватит правящие элиты западной коалиции после провала проамериканского курса глобализации, предполагающего отказ от национальных интересов, в условиях «переходного периода».
На предлагаемом выше рисунке, представлена именно абстрактная модель развития только одного из сценариев МО-ВПО-СО, которая не раз использовалась при подготовке системы исходных данных (СИД) для анализа политики государств. В нынешней работе сохранится подобная логика – изначально будет вычленен наиболее вероятный базовый сценарий развития МО из целого ряда возможных сценариев и вариантов[4]. Здесь можно лишь назвать некоторые возможные базовые сценарии развития МО, которые так и не стали наиболее вероятными к 2024 году, но считались в некоторых исследованиях таковыми:
– Базовый сценарий развития МО «Сотрудничество и «общечеловеческие ценности»;
– Базовый сценарий развития МО «Холодная война 2.0»[5];
– Базовый сценарий развития МО «Противостояние цивилизаций»;
– Базовый сценарий развития МО «Гегемония двух сверхдержав» и т.д.
В стратегическом прогнозе принципиально важно из всего возможных множества сценариев вычленит наиболее вероятные (либо даже неизбежные) сценарии и их варианты развития миропорядка и МО. В современный период 2024–2025 годов (возможно, даже вероятно, еще 10–15 лет), с точки зрения нашего подхода этот базовый сценарий развития МО оставляет место единственному сценарию развития военно-политической обстановки (ВПО) – «Усилению военно-силового противоборства», который может реализоваться в одном из трех своих наиболее вероятных вариантов, либо их сочетании.
Следует оговориться, что этот наиболее вероятный и существующий в настоящее время вариант развития ВПО, в свою очередь, конкретизируется и корректируется в нескольких вероятных вариантах развития стратегической обстановки (СО). Например, на Украине очень многое в 2024 году будет зависеть от того, как будет развиваться СО на севере ЛБС (в Харьковской области) в центре (на Донбассе), и в направлении Одесса – Николаев – Приднестровье. Естественно, что не только ВПО, но и МО будет зависеть во многом от результатов такого развития СО.
На принципиальной схеме развития всех сценариев МО-ВПО-СО и их вариантов эта логика выглядит следующим образом:
Как видно из рисунка, в его центре находится прямоугольник, обозначающий базовый сценарий развития ВПО и современной стратегии США и их союзников «Эскалация военно-силового противоборства», вытекающий из единственного реально развивающегося сценария МО («Сценария № 2») «Военно-силового противоборства», который стал доминирующим с начала нового века.
В 2024 году этот базовый сценарий развития ВПО вероятно будет реализовываться в одном-двух (из 3-х) своих вариантов. Наиболее вероятно – «Варианте № 2», который, в свою очередь предполагает свою конкретизацию в нескольких СО в мире и на украинском ТВД[6]. Например, на севере, вокруг Харькова, в центре – Донбасский район, в Запорожье и в районе Херсона, и Николаева[7]. В данной работе эти особенности не рассматриваются потому, что находятся в компетенции не журналистов, а органов военного управления.
Важно сделать изначально несколько существенных оговорок
1. Из предложенной модели, в частности, видно, что базовый сценарий развития международной обстановки представляет собой совокупность взаимодействия множества факторов и тенденций, объединенных в 4 основные группы. На рисунке выше был показан один из возможных (абстрактных) базовых сценариев, которых может быть множество, но из которых необходимо выделить и проанализировать 2–4 наиболее вероятных сценария развития МО.
2. Из такого наиболее вероятного базового сценария МО вытекает наиболее вероятный базовый сценарий развития ВПО, который конкретизируется в разных вариантах сценариях развития ВПО, а те, в свою очередь, – в наиболее вероятных сценариях и вариантах развития стратегической обстановки (СО).
3. Базовый сценарий развития ВПО, как часть МО, является производной от состояния МО[8]. В этом смысле сценарий развития ВПО является частью сценария развития МО, а не самостоятельным явлением и процессом. Другими словами, как минимум, сценарий развития ВПО ни в одном из своих вариантов не может противоречить доминирующему сценарию развития МО.
Наконец, сценарии развития глобальной и региональной СО, ситуаций на ТВД и в отдельных регионах, а также в основном войн и конфликтов, не могут противоречить в целом вышестоящим сценариям развития ВПО и МО. Разве что в самых мелких деталях военно-технического характера. Это условие анализа необходимо было повторить, но сам по себе предмет исследования – состояние ВПО и СО – является отдельной темой[9].
Поэтому, прежде всего, базовые основы развития того или иного сценария ВПО и военных стратегий, и даже его конкретного варианта следует искать в развитии общих сценариев МО и отношений между главными субъектами и акторами, а также влиянием наиболее сильных отдельных тенденций. Применительно к развитию ВПО в России, политика США – стремление лишить нашу страну суверенитета и национальной идентичности, максимально ослабить (для начала) ее позиции в мире. Так, например, активность России в Африке и Сирии стала одним из стимулов для усиления антироссийской политики не только США, но и стран ЕС. Другая тенденция – эпидемия русофобии на Западе в 2022–2023 годах, которая к началу 2024 года неожиданно для многих стала спадать[10].
Противодействие российской политике может быть сформулировано по-разному – как военное, так и политико-дипломатическое. Вот как, например, это видит один из бывших послов ЕС в Африке: «У России есть и другие планы. Оно хочет построить военную базу на суданском побережье Красного моря. Учитывая, что поддерживаемая Россией RSF находится на стороне победителей, эти планы, похоже, становятся все более конкретными. Другими словами, мы движемся к сценарию, при котором Россия, Иран и Китай (не совсем лучшие друзья Запада) могут перерезать одну из коронарных артерий мировой экономики или, по крайней мере, серьёзно подорвать её, со всеми вытекающими экономическими и политическими последствиями. это повлечет за собой. Это, мягко говоря, неприятная перспектива. Понятно, что каждый конфликт влечет за собой новый конфликт. Поэтому прекращение войн является единственным выходом. Война в секторе Газа должна быть срочно прекращена. Война в Судане должна быть срочно прекращена. Если Европа и США захотят, они смогут оказать достаточное давление на все воюющие лагеря, чтобы они хотя бы объявили о прекращении огня и сели за стол переговоров»[11].
При этом самые разные субъекты, факторы и тенденции играют разное значение, которое меняется в зависимости от субъективных моментов в истории. Так, новая роль БПЛА, которые превратились в самостоятельный род ВС, безусловно влияет не только на стратегии и ВПО, но и МО, например, когда хуситы нападают на мощную коалицию ВМС развитых стран.
Это означает, что анализ и прогноз развития МО и ВПО зависит в том числе и от того какое значение имеют в данное время те или иные субъекты, факторы или тенденции. Это значение может стремительно меняться как в сторону усиления, так и ослабления.
Применительно к развитию ВПО на Украине эти принципиальные замечания имеют прямое значение. Как показал опыт СВО, иногда внешне незначительные факторы формирования ВПО могут сыграть решающее значение. Например, для ВС РФ – слабость космической группировки и систем связи на ТВД.
Вместе с тем, следует учитывать и обратное влияние – развитие сценариев СО и ВПО и усиление их влияния на международную обстановку и в целом на мировой порядок. Как это бывало нередко в истории, военные результаты влияли на политические тенденции. Особенно это важно для современного периода, когда развитие военных технологий, ВВСТ и военного искусства (и, как не сразу стало очевидным) военной промышленности становится фактором, объективно сильно влияющим не только на формирование ВПО, но и МО. Таким образом, структура, сценарии развития и их варианты МО и миропорядка будет качественно, радикально меняться в «переходный период» до 2025 года под сильнейшим влиянием отдельных, в частности, военно-технических факторов – ВВСТ и ВС, – их способности влияния на процессы изменения миропорядка.
«Возвращение» фактора военной силы, который, на самом деле, «уходил» только в фантазиях некоторых советских и российских политиков и ученых с конца 70-х годов ХХ века, приобретает отчетливо доминирующий характер на развитие МО[12]. Перспективы развития МО ограничены только военно-силовым сценарием развития, который будет реализовываться в разных вариантах – от политико-силового, где военная сила используется в политико-психологической форме, до военно-силового, когда военная сила применяется системно, как правило, одновременно во всех формах. Это означает, как минимум, переоценку значения силовых – военных и не военных – факторов в мировой политике, её растущую зависимость от военной политики, снижение роли политико-дипломатических инструментов, в частности, переговоров и сокращения вооружений и военной деятельности, которые отчетливо превращаются в дополнительный информационно-пропагандистский инструмент внешней политики государств.
Такая общая закономерность в развитии МО распространяется, вероятно, не только на ближнесрочную перспективу 2024–2025 годов, но и на долгосрочную перспективу развития МО в мире и, естественно, на украинском ТВД. Поэтому стратегическое планирование должно исходить из того, что военное противоборство в ближайшие 10 лет неизбежно и может происходить с разной степенью интенсивности и в разных формах, но оно неизбежно. На украинском ТВД оно может превратиться в постоянно действующий фактор влияния на состояние МО в мире и в Европе.
________________________________________
[1] Подберёзкин А.И., Тупик Г.В. Современные средства и меры военной политики и их влияние на развитие государственной и военной стратегии / Развитие теории и практики военной стратегии: Сборник материалов военно-научной школы. – М.: ВАГШ ВС РФ, 2024. – 228 с.
[2] Это понятие очень точно использовал в ряде своих выступлений профессор МГИМО и бывший разведчик-нелегал А. Безруков.
[3] Будущее Молдавии – партнерство с Россией, и это понимают все молдаване. Об этом 7 апреля заявил молдавский оппозиционный политик Илан Шор: «Наше будущее не в ЕС и НАТО. Наше будущее – это продуктивное взаимодействие с Россией, СНГ и ЕАЭС. Это понимает и признает каждый адекватный человек в нашей стране».
[4] Их анализ будет опущен в целях экономии места и времени потому, что в начале 2024 года для авторов подтвердился прогноз о единственном базовом сценарии развитии МО – «Эскалации военно-силового противоборства западной военно-политической коалиции с другими центрами силы и государствами».
[5] Этот базовый сценарий развития МО, однако, может стать вероятным после неизбежного восстановления минимума отношений США и стран ЕС с Россией через несколько лет после достижения перемирия или мира в Европе.
[6] В данной работе стратегическая обстановка (СО) рассматривается как конкретный вид военно-политической обстановки в определенный (конкретной) период времени в ходе конкретного конфликта или войны с участием конкретных субъектов ВПО.
[7] Стратегическая обстановка характеризуется конкретными особенностями, масштабами и ходом военных действий, возможностями и условиями их прекращения или расширения, факторами, влияющими на их ход и результаты. СО также характеризуется совокупностью факторов и условий, в которых осуществляется подготовка и ведение военных действий. СО в основном определяется ВПО и характером военно-силового противостояния. Но важно помнить, что ВПО, в свою очередь, предопределяется состоянием МО. СО характеризуется также применяемыми военно-силовыми средствами, ВВСТ, группировками и характером противоборства, решаемыми задачами и условиями ТВД.
[8] Именно поэтому невоенные силовые, прежде всего, информационно-когнитивные факторы стали играть ведущую роль. См.: Ильницкий А.М. Ментальная война России // Военная мысль, 2021, № 8, – сс. 29–33.
[9] К сожалению, ведущие политологи, как правило, не проводят границ между МО–ВПО–СО. См., в частности, Тренин Дм. Новый баланс сил: Россия в поисках внешнеполитического равновесия. – М.: Альпина Паблишер, 2021. – – 471 с.
[10] Угроза России на Западе в феврале 2024 года отошла в опросах с первого на 4-7 место, по оценке Мюнхенского института.
[11] Демеф К. Сможет ли Россия вскоре контролировать Красное море? EUobserver, 8 Feb. / https://euobserver.com/opinion/158053
[12] К сожалению, в советской и российской политике и науке остается тенденция, сложившаяся во времена М.С. Горбачева и Б.Н. Ельцина переоценивать «политическое» значение аспектов безопасности, которая отчасти стала традицией поколений дипломатов, части военных и особенно ученых РАН, сделавших на ней свою карьеру. Эта тенденция отчетливо проявляется не только в поведении некоторых политиков и ученых, но и в подготовки и расстановки кадров, решению в конечном счете важнейших вопросов безопасности. Её инерция серьезно вредит адекватной оценке МО-ВПО и национальной стратегии.
