Сегодня исполняется 70 лет актеру, режиссеру и писателю Сергею Юрскому. Солидный юбилей совпадает с 50-летием его актерской деятельности. В ознаменование двух круглых дат виновник торжества устроил целый фестиваль своих работ последних лет. Четыре вечера подряд он играет спектакли "Стулья", "Ужин с товарищем Сталиным", "Домашние радости" (вечер своих стихов и прозы) и "Провокация". Не будет ни пышного чествования, ни приветственных адресов. Только театр. Накануне дня рожденияСергей ЮРСКИЙ дал интервью "НИ".
- Сергей Юрьевич, я слышал, будто вы в эти предъюбилейные дни вместо подготовки банкета устроили какую-то провокацию для своих товарищей, актеров Театра Моссовета?
- Драматург Игорь Вацетис, мы с ним давно сотрудничаем, написал новую пьесу. И я, устав уже слушать от дирекции театра: "Ну, когда вы у нас что-нибудь новенькое поставите?", выбрал шесть актеров, назначил им окошко в рабочем графике, чтобы все нашли три свободных часа, усадил за стол и раздал роли. Я заранее каждого из них присмотрел на одну из ролей и решил проверить, совпадет ли мой замысел с их пониманием для начала просто текста. Ни о чем пьеса, ни кто они в ней - об этом я им не рассказал. Просто сидел и слушал, как они читают.
- И каков результат?
- Один "выстрел" в "десятку", один - что мне было страшно обидно - в "молоко". Результат как при любой провокации. Осмыслит ли человек ситуацию, в которую попал, найдет ли в ней свое точное место - вот ведь в чем цель каждой провокации...
- Пьесу-то ставить будете?
- Посмотрим...
- Знаете, Сергей Юрьевич, мое самое первое впечатление от того, чем вы 50 лет занимаетесь, - "Горе от ума", которое я посмотрел в БДТ в младшем школьном возрасте... До сих пор не могу забыть вашего Чацкого.
- Да, "Горе от ума" замечательный был спектакль.
- Все то, что было в нем, - это актуально сегодня?
- Нет!
- Почему?
- Потому что театральное искусство не очень быстро, но меняется. Актуальность того театра для того времени, времени оттепели, была невероятной и для меня незабываемой. Но мне кажется, что сейчас, если говорить о профессии, такой театр не актуален. Другое дело - такие взаимоотношения зала и сцены, которые будоражат умы, раскалывают зрителей, - это для меня все 50 лет работы неизменно. К сожалению, многие сегодня считают, что задача театра не будоражить, а развлекать: "Все преодолимо, все нормально, договоримся, веселая ведь жизнь!"
- То есть "Горе от ума" для сегодняшней публики - это слишком серьезно? А почему же тогда это комедия?
- У Грибоедова?
- Да.
- Потому что человек имел прекрасное классическое образование и комедией называл то, что не есть трагедия. Пьеса не кончается смертью героя, в ней нет роковых обстоятельств, это бытовая история: неудачная любовь, обман, осмеяние близкими - это все признаки классической комедии...
- И почти прыжок Подколесина в финале, только не в окошко...
- Нет, то, что человек в отчаянии уезжает из дома, где рухнули все его надежды, - печальный финал. Но пьесу-то заканчивает не Чацкий выкриком "Карету мне! Карету!" - пьесу заканчивает Фамусов: "Что станет говорить княгиня Марья Алексеевна?!" - чтобы публика захохотала, узнав себя. Конечно, это комедия. Что не означает бездумного, безудержного смеха публики... Мы вообще странным образом говорим: а что имел в виду Чехов, когда писал, что "Вишневый сад" - комедия? Да опять то же самое. Люди театра ХIХ и ХХ веков комедию от трагедии отличали по таким вот естественным признакам. А мы уже в ХХI веке и имеем дело с другим театром, с другим искусством, с полностью размытыми, какими бы то ни было признаками... Мне, в общем, грех на публику роптать, но критика, в последние дни осаждающая меня в связи с юбилеем, ничего, по-моему, не поняла во всем, что я пытался сделать - и не только в театре, - в связи с совершенно новой и общественной, и культурной ситуацией. И сегодня, когда я затеваю новые проекты, я заранее готов к тому, что ничего не поймут. Как ничего не поняли в моем телевизионном "Онегине", что было особенно обидно... Ведь не нашелся ни один человек, который бы попытался осмыслить не прочитанного, не зачитанного "Онегина", а разыгранного в декорациях, поставленного, снятого. Ничего не произошло...
- Прямо как у Хармса, которого вы фантастически - и опять-таки без отклика со стороны критики - многие годы читаете: "Раз. Два. Три. Ничего не произошло..." Но все-таки чудо на ваших спектаклях и концертах всегда происходит. Потому что вы всегда провоцируете зрителя на диалог, начиная с Чацкого и Остапа Бендера.
- Провоцирую, да... Но провоцировать хорошо, когда это вызывает радость, и веселье, и оторопь. А вы попробуйте-ка провоцировать, если люди после каждой провокации упрямо пишут одно и то же: "Вот это или это было у Юрского 15 или 25 лет назад". Какая ж тут провокация?! Если бы я не был актером и режиссером, единственной формой обмена веществ осталось бы только газеты читать. А если б я только газеты читал все эти годы, если б не было живого, прямого обмена с моей публикой, я бы 15 лет назад повесился бы.
- Я упомянул сыгранных вами, и не 15, а 40 лет назад, Александра Чацкого и Остапа Бендера. Кто из них герой нашего времени? Или оба? Или ни тот, ни другой?
- Из нашего времени глядя, один - живший 200, другой - почти 100 лет назад, гораздо ближе друг с другом, чем с нами. Потому что умеют излагать свои мысли свободно и искренне. По-разному, имея разные цели - но это два человека, достойные, чтобы их слушали. Герои нашего времени показывают нам примером для подражания или свое убожество, или свои физические силы. И мы готовы с ними сдружиться. Бендер с Чацким, встреться они, быстро могли бы сдружиться. А вот с нами - в этом я сомневаюсь...
16 марта 2005 г.
МИХАИЛ ПОЗДНЯЕВ, "Новые Известия"
