На днях радиостанция "Эхо Москвы" задала своим слушателям вопрос: "Верите ли Вы обещаниям политиков?". 93,7 % ответили, что не верят, 3,1 % - что верят.
Конечно, поскольку опрос проводился в непосредственной привязке к выступлению Путина в Лужниках, неудивительно, что слушатели "Эха Москвы" в массе своей не доверяют ни обещаниям Путина, ни ему самому. Это совпадает с ответами на вопрос о том, за кого они хотели бы проголосовать - Путина среди них поддерживает лишь 7 %.
Впрочем, данная аудитория, скорее всего, вообще никому не верит. Нет у них такой способности. И не столько в том смысле, что это здравые люди, способные верить не обещаниям, а лишь собственным глазам, сколько в отношении общего "негилистически-негативистского" сознания. Опять же - не в том отношении, в каком это применимо к тургеневскому Базарову, а в смысле внутренней установки не верить в хорошее и верить в плохое в человеке.
Но вопрос о доверии обещаниям политиков куда сложнее. Страна видела, что обещали и что выполнили Горбачев и Ельцин. Иных случаев проверить искренность обещаний политиков пока не удавалось.
Путин мало что обещал, поэтому невозможно сказать, что его действия расходились с его обещаниями. Кстати, через три дня выборы, но лидирующий кандидат свою программу пока не представил. И встает вопрос о том, появится ли она до выборов, или в качестве таковой нужно рассматривать серию его статей. Все они интересны и достойны внимания, во всяком случае по поставленным задачам. Однако возникает вопрос: можно ли считать их в прямом смысле слова программой, в которой кандидат принимает на себя определенные обязательства перед избирателями, или же содержащиеся в них положения являются общими декларациями о намерениях?
Что касается партий, то они просто не имели полномочий, чтобы выполнять свои обещания. Парламент страны бесправен, в 90-е в нем ни у кого не было достаточного большинства, в 2000-е оно было у "Единой России".
Последняя, кстати, свое обещание выполняла стопроцентно: обещали безропотно служить власти и беспрекословно поддерживать курс последней - так и делают. Ну, а то, что делают глупо - так ведь не обещали же делать это умно.
С этой точки зрения обещания политиков вообще ничего не значат и не являются хоть сколько-нибудь важным показателем. И не стоят ни того внимания, которое им уделяется, ни обсуждения того, выполнят они их или нет.
И все-таки это не так. Обещания политиков, особенно их предвыборные обещания являются показателем того, насколько политики хотя бы понимают ожидания общества. В основном в последнюю четверть века главной проблемой страны было не то, что политики сознательно обманывали народ, а то, что они его не чувствовали, не понимали, чего люди от них ждут и на что надеются.
И здесь кроется определенное тестовое значение выборов. В худшем случае они требуют даже от заранее намеченного и известного победителя делать победу убедительной, приводя свою риторику в соответствие с доминирующими настроениями. А в лучшем случае - действительно бороться за поддержку общества. И, борясь за поддержку возможно большей части общества, формулируя свои заманчивые обещания, по крайней мере вникать в то, что обществу нужно, чем оно живет и каковы его реальные проблемы. До известного момента находящиеся на авансцене политики России просто их не знали и не понимали. А лидеры партий и сами партии в 90-е годы говорили о том, что интересовало их самих, а не о том, что хотело бы услышать от них общество.
И получалось, что общество изнывало от нищеты при заполненных товарами прилавках магазинов, а политики твердили ему о "правах человека" и "свободе слова". Общество изводил рост цен, а ему рассказывали сказки про рыночную экономику, никому неизвестное ВТО и звали протестовать против нарушения 31-й статьи Конституции. Если человека изводит нищета, ему не нужно право на митинги. Не потому, что ему не до них, а потому, что когда он выйдет на улицу, никакие запреты его не остановят.
Если политик говорит то, что хочет услышать сам, допускать его к должности нельзя
Если политик говорит то, что хочет услышать сам - уже понятно, что допускать его к должности, на которую он претендует нельзя. Потому что он будет осуществлять свои фантазии, а не пытаться решить проблемы граждан.
Если же он говорит о том, чего хочет народ (точнее, его большинство), значит он по крайней мере понимает, чего от него ждут. И, даже и не ставя перед собой задачу служения народу, вынужден будет действовать так, чтобы не приходить в слишком сильное противоречие с тем, что обещал.
Ждать от него будут одного, и если он будет делать противоположное, то сам же дестабилизирует ситуацию в обществе. Если же он хочет остаться в политической жизни - то ли избраться на следующий срок, то ли после ухода со своего поста вообще быть хоть кем-то в политике, то ли просто пользоваться уважением, он так или иначе должен демонстрировать, что нечто полезное все-таки сделал.
Может быть, давая обещания перед выборами, он и не думает о том, как их выполнять. Но приходит время и он с ужасом понимает, что совсем не выполнять их, а тем более делать противоположное этим обещаниям нельзя.
Но политик не только выражает ожидания общества. Его слова, особенно слова побеждающего политика легитимизируют эти ожидания. Он как бы подтверждает, что они обоснованны и должны быть удовлетворены. И общество тем самым утверждается в том, что его желания - не простая послеобеденная фантазия, что его ожидания справедливы и оно вправе требовать их исполнения.
И если справедливость за ним, то никто не вправе отказать ему в исполнении обещанного и осудить те методы, к которым оно прибегнет, чтобы принудить должника к расплате.
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции
интернет-журнал "НОВАЯ ПОЛИТИКА" (www.novopol.ru).
