В период 2020–2024 годов России предстоит решить задачу уже не просто опережающего социально-экономического развития,
но национального выживания в условиях резкого ухудшения международной и военно-политической обстановки[1]
А. Подберёзкин, директор Центра ВПИ
Бурные события начала 2022–2023 годов высветили, что процесс нового мирового переустройства развивается даже более быстрыми темпами, чем прогнозировалось многими исследователями, в том числе в предыдущие годы в исследованиях ЦВПИ[2]. В том числе и в отдельных, наиболее вероятных, вариантах этого сценария. Развитие военно-силового варианта происходило достаточно динамично в 2014–2022 годы. Более того, как показали уже первые месяцы развития СВО на Украине, неожиданно может ускоряться. Это поставило на повестку дня множество вопросов, среди которых и вопрос о том, что необходимо «заглянуть за горизонт», за привычные границы планирования, которые обычно не превышают 10 лет[3].
Для стратегического прогноза развития МО и ВПО необходимо коротко повторить прежние исходные данные предыдущего прогноза. Я продолжаю быть уверенным, что инерция в МО и экстраполяция наиболее важных тенденций (если они обозначены правильно) необходима. Так, сценарий развития ВПО в период с 2010 года по настоящее время практически реализуется в своем варианте, обозначенном в прежних прогнозах развития ВПО как «Вариант № 2» – «Усиление военно-силового давления», который, по моим оценкам, должен был развиваться, как минимум, до середины 2021 года и затем постепенно трансформироваться в более откровенную военно-силовую форму «Варианта № 2.2» (я его назвал также «Реалистическим») – «Войны и конфликты на отдельных ТВД». Это должно было произойти, по моим оценкам (2015 года) после преодоления в 2021–2023 годах «зоны бифуркации» и переходу в основных своим моментах к новой парадигме развития МО и ВПО. Другими словами, я прогнозировал, что произойдет очередная трансформация в рамках одного и того же сценария МО и ВПО преимущественно от силового «не военного» к силовому, более «военному», варианту[4]. Это достаточно условное разделение силовых вариантов может быть прокомментировано следующим образом: и в первом, и во втором случае общим знаменателем для политики США и Запада в целом являются:
– силовая политика;
– использование всего спектра силовых средств и способов;
– агрессивное наращивание элементов русофобии и антироссийской риторики.
Единственным, но существенным, различием является доля военно-силовых средств и методов в силовой политике, которая увеличивается по эскалации, но не доходит до прямого применения военной силы. При этом форма политико-психологического использования военной силы - шантаж, угрозы, демонстрации, провокации и пр. также продолжают наращиваться. Так, например, в 2022–2023 годы в США и Великобритании периодически появлялись заявления политиков и военных о возможности применения ЯО.
Надо отметить, что некоторая вероятность перехода к вариантам № 2.1 («Оптимистическому») и № 2.3 («Пессимистическому») развития того же сценария ВПО теоретически сохраняется в период 2021–2025 годов, но она, на мой взгляд, минимизируется по мере развития нынешнего варианта сценария до абсолютного минимума. Поэтому декларации о переговорах и консультациях (КНР, африканских государств, Турции, Саудовской Аравии и т.д.) будут носить откровенно спекулятивный, не рабочий, характер.
В этой связи напомню, что этот базовый сценарий развития ВПО до 2025 года может развиваться по 3-м наиболее вероятным конкретным вариантам этого сценария, о которых я писал выше (но в период 2025–2035 гг. эти варианты могут быть существенно скорректированы в случае резкого обострения ВПО в сторону усиления прямого военного противоборства, либо неожиданного «замирения» в рамках западной коалиции), а именно:
– «Оптимистическом» – «Варианте № 1» – «Сохранении инерции военно-силового давления сценария ВПО, существовавшей до 2021 года», – в период после 2023 года в случае:
– полного военного поражения Украины и стоящих за ней США и их союзников;
– некого промежуточного межэлитного компромисса, замораживающего военный конфликт в 2023 году, прежде всего, из-за невозможности материально-технического обеспечения и нехватки ресурсов.
– «Реалистическом» – «Варианте № 2» – «Войны и конфликты на отдельных ТВД,» когда военный конфликт на Украине сохраняется, а к нему «дополняются» другие военные конфликты на постсоветском пространстве – в Закавказье, Белоруссии, Молдавии.
– «Пессимистическом» – «Варианте № 3» – «Глобальной коалиционной войны», в которую оказываются вовлеченными другие страны, фактически, России, КНР, Ирана и, возможно, некоторых других, с одной стороны, и военно-политической коалиции США, – с другой..
В 2023 году потенциально стали возможными все три варианта сценария развития МО, причем степень вероятности каждого из них была достаточно высока. Поэтому следует иметь ввиду, что их реализация возможна в будущем как по отдельности, так и в гибридном, промежуточном, варианте
______________________________________
[1] Подберёзкин А.И., Родионов О.Е. Человеческий капитал и национальная безопасность: Учебное пособие. М.: Прометей, 2020, с. 7.
[2] Надо отметить, что прогнозы ЦВПИ с 2014 года были очень точными и смелыми. Именно поэтому они и встречали повсеместно возражение. Но даже они отстали от реалий. См., например: Стратегическое прогнозирование международных отношений: кол. моног. / под ред. А.И. Подберёзкина, М.В. Александрова. М.: МГИМО-Университет, 2016. 743 с.
[3] См. подробнее: Подберёзкин А.И. Современное мироустройство, силовая политика и идеологическая борьба. М.: ИД «Международные отношения», 2021. 790 с.
[4] См. подробнее Главы № 2 и № 3 настоящей работы. Этих оценок, как правило, стараются избегать потому, что признание – не в пользу тех, кто занимается эскалацией. См.: Тренин Дм. Новый баланс сил: Россия в поисках внешнеполитического равновесия. М.: Альпина Паблишер, 2021. 471 с.
