Вторжение (римлян – А.П.) в Иллирию началось только в 2018 г. до н. э.,
то есть тогда, когда первая (Пуническая – А.П.) война давно закончилась,
а вторая (Пуническая – 229 г. до н. э. – А.П.) ещё и не думала начинаться[1]
М. Елисеев, историк античности
Российский историк М.Б. Елисеев очень точно определил, не стремясь, может быть, к этому, значение той или иной модели МО для будущего сценария развития ВПО на примере нападения Рима на Иллирию[2], которое произошло ровно между Первой и Второй Пуническими войнами в самом центре мирного промежутка в 20 лет, в 229 г. до н. э., когда, кстати, внутриполитическая стабильность этого царства была нарушена из-за смерти в 231 г. до н.э. царя Агрона, оставившего на царстве свою жену – царицу Тевту. Рим выбрал самое удачное время для войны, которая в будущем станет одним из этапов в изменении модели развития всего известного на то время мира. После поражения Иллирийского царства и Карфагена наступит очередь Македонии и Египта и вся МО превратится в «Мир по-римски».
Сегодня мы, естественно, не можем точно знать будущую модель МО, которая, на мой взгляд, сформируется только к 2050 году, пройди «переходный период»[3]формирования и становления за ближайшие 30 лет, но мы можем предположить с достаточно высокой степенью вероятности следующие тенденции в формирования такой будущей модели МО, ростки которых устойчиво уже обозначены в современной системе МО и ВПО, в ряде глобальных тенденций:
Первая тенденция в развитии модели МО, в рамках которой просматриваются сегодня достаточно отчетливо целых 3 сценария развития модели МО, – ожидаемый многими переход МО к «многополярности», когда происходит быстрый качественный процесс («фазовый переход») радикального изменения в расстановке мировых сил между локальными человеческими цивилизациями (ЛЧЦ) и их военно-политическими коалициями, который изменит модель и структуру МО и, как следствие, ВПО после 2025 года, а в своих основных чертах и фундаментально – модель МО к 2050 году.
Новая модель «многополярной» МО, на мой взгляд, начнёт отчётливо проявляться уже к 2025 году в том числе и в борьбе против западной ЛЧЦ, причём не только со стороны китайской и исламской ЛЧЦ, но и в усилении противодействия индийской и других ЛЧЦ и центров силы. Такая модель может быть названа «многополярной» только очень условно и в пропагандистских целях. Западная коалиция будет, как минимум, ещё 20–30 лет представлять собой единственный полноценный «полюс силы». Надо понимать, что эти новые центры силы не будут ещё конкурентами западной военно-политической коалиции или полноценными её противниками, но они смогут проявлять по некоторым вопросам больше «вольности», чем это позволено им сегодня. Аналог такого поведения – политика Турции при Р. Эрдогане, который претендует на самостоятельную роль регионального лидера в отношении не только закупок систем ПРО С-400, но и в отношении с Сирией, Ливией, мигрантами и, естественно, курдами.
Поэтому тем, кто в России занимается сегодня военно-политическим планированием и военным строительством, необходимо уже сегодня планировать, исходя из этих перспектив, а именно – появления потенциальных новых центров силы в отдельных регионах и на отдельных ТВД. Не учитывать значения которых – позитивного и негативного – для России было бы неправильно. Таких, как: Турция, Пакистан, Вьетнам, Иран, Египет, Индонезия, Бразилия, а также не исключено, что от западной коалиции начнут отходить, претендуя на самостоятельность и суверенитет, «старые» субъекты – Германия, Франция, Италия. Другими словами, произойдет постепенное «размывание» существующей расстановки сил на множество относительно автономных «островков», претендующих на такую же относительно самостоятельную роль в МО.
Эта тенденция будет противоречить другой тенденции – усиления роли ЛЧЦ и их коалиций, что в итоге может привести к ускорению процесса формирования новых коалиций на базе некоторых ЛЧЦ и стержневых государств. Естественно, что это будет зависеть от множества факторов, в том числе (и прежде всего) политики США, которые будут по-прежнему стремиться укрепить коалицию всеми возможными средствами. На мой взгляд, в рамках этой тенденции можно рассмотреть несколько основных сценариев развития МО:
Сценарий № 1. «Простая экстраполяция», когда развитие основных ЛЧЦ и центров силы, а также ЛЧЦ «второго эшелона» до 2050 года происходит достаточно инерционно, на основе уже известных тенденций, прежде всего, темпов развития экономики и демографии, что теоретически позволяет сделать вывод о постепенном качественном изменении в соотношении сил в мире, которого Западу не удалось предотвратить.
В этот период (2025–2050 гг.) только 5 основных ЛЧЦ начинают соперничать друг с другом, а если сравнивать их демографические потенциалы (порядка 1500 млн человек каждая) и объемы экономик (порядка 20 трлн долл.), то и активно противоборствовать друг с другом. Первые «симптомы» такого противоборства видны в 2020 году на примере нарастания противоречий между США и КНР, при сохранении противоборства США с рядом государств исламской ЛЧЦ, Россией и появлении противоречий со странами ЕС.
Как видно на рисунке, до 2050 года может сформироваться «пятиугольник», где каждый «угол» будет соответствовать той или иной ЛЧЦ, но с очень существенной оговоркой: западная ЛЧЦ и коалиция могут объединить не только североамериканский «угол», но и добавить к нему существенные «довески» от других ЛЧЦ – японской, исламской (КСА, например).
Кроме того, на соотношение сил будут оказывать влияние и другие ЛЧЦ, нации и центры силы, которые условно можно отнести к субъектам МО «второго эшелона», но чья роль может существенно усиливаться в период 2035–2050 годов.
«Второй эшелон» ЛЧЦ могут составить новые региональные центры силы, которые:
– могут бороться на глобальном уровне и в ряде регионов за собственный суверенитет и сохранение идентичности;
– присоединиться к коалиции, возглавляемой ЛЧЦ «первого эшелона», существенно усилив её потенциал на определенных условиях, ослабив, соответственно, позиции оппонентов;
– создать собственную коалицию с другими центрами силы (например, «российско-восточноевропейско-азиатский»), встав на равных с другими лидирующими ЛЧЦ и коалициями. В истории таких примеров было немало и именно к ним Сунь-цзы относит вторую категорию в ступенях воинского мастерства – «разрушение вражеских союзов»[4].
В результате к 2050 году складывается модель МО, когда она представляет собой «пятиугольник» основных ЛЧЦ и центров силы, к которому тяготеют другие ЛЧЦ и региональные центры силы «второго эшелона». С точки зрения реакции на такой сценарий формирования МО и, как следствие, ВПО, перед нашей страной стоят принципиальные политические задачи, по сути дела, исторический и цивилизационный выбор:
– Россия – будет вынуждена либо примкнуть к какому-то центру силы (и потерять идентичность и суверенитет),
– либо попытаться сохранить себя в качестве второстепенного, но самостоятельного центра силы и ЛЧЦ. При этом степень сохранения идентичности и суверенитета будет прямо зависеть:
– от темпов социально-экономического развития страны, качества её НЧК и институтов;
– от возможностей силовыми средствами и способами (включая военные) защищать свой суверенитет и идентичность;
– от качества отношений в МО и ВПО, способности формировать союзы и коалиции.
Сценарий № 2. «Статус-кво»: наиболее вероятный сценарий. Сохранение контроля и доминирования западной ЛЧЦ и коалиции до 2050 года над созданными ею финансово-экономической и военно-политическими системами в мире, когда новые центры силы и ЛЧЦ остаются в целом под неоспоримым влиянием Запада.
Этот сценарий МО – принципиальная и главная цель внешней и военной политики США, для достижения которой используется ряд инструментов, представляющих принципы двухпартийной политики США: развития широкой коалиции (при Д. Трампе – преимущественно на двусторонней основе) и безусловного военно-технологического превосходства и военного доминирования в мире.
Этот сценарий развития модели МО также предполагает, что политика «силового принуждения» Запада окажется достаточно эффективной не только по отношению к противникам, но и союзникам, и партнерам США.
Структура МО в этом случае сохранит свой нынешний вид преимущественно «однополярного» многоугольника, где все полюса так или иначе будут, как и сегодня, зависеть и ориентированы на США и их коалицию.
В результате к 2050 году в МО сохраняется «деформированный» вариант современной структуры МО, где влияние новых ЛЧЦ и центров силы, а также ЛЧЦ «второго эшелона» не настолько сильно, что их центробежная сила ежечасно не подвергает риску всю систему МО. Зависимость от США, однако, не только угнетает другие субъекты МО, но и препятствует нарастающей тенденции цивилизационного развития и ориентации на национальные интересы, проявившейся особенно активно в период пандемии 2020 года.
Попытки «редактировать» ситуацию, оспорить доминирование западной ЛЧЦ фактически идут беспрерывной и, как правило, безуспешной чередой, а Запад силовыми средствами сохраняет своё доминирование каждый раз, когда ему бросается вызов. Это подтверждаю не только события в Европе и ЕС, на Большом Ближнем Востоке (Афганистан, Ирак, Сирия), в Венесуэле и других странах, но их подтверждает общемировая динамика политики консолидации влияния США всех сил, включая гуманитарные и информационные силы, при Д. Трампе.
При сохранении такой модели МО Россия стоит перед достаточно жестким и принципиальным историко-цивилизационным, выбором, от которого во многом зависит будущее развитие ВПО в мире и военная политика России:
– присоединиться к доминирующему центру силы и западной ЛЧЦ, уступив суверенитет и идентичность размытой «евроатлантической идентичности Запада;
– создать коалицию с новым центром силы и ЛЧЦ (КНР, Индией, исламской ЛЧЦ);
– сформировать коалицию с каким-либо центром силы «второго эшелона»;
– сохранить себя в качестве самостоятельной ЛЧЦ и центра силы «второго эшелона».
Как видно из предлагаемого перечисления, за исключением первого варианта такого исторического выбора, все остальные варианты вполне приемлемы для России потому, что позволяют сохранить суверенитет и идентичность. Как и в случае с предыдущим сценарием («Сценарием № 1» развития МО), о котором говорилось выше, эффективность политики России будет зависеть в принципе от тех же качеств её социально-экономического и демографического развития, т. е. от:
– от темпов социально-экономического развития страны, качества её НЧК и институтов;
– от возможностей силовыми средствами и способами (включая военные) защищать свой суверенитет и идентичность;
– от качества отношений в МО и ВПО, способности к коалициям и союзам
Сценарий № 3 развития МО: («Смена парадигм»). Один из сценариев доминирования новых центров силы и ЛЧЦ – либо «Китайский», «Индийский» или «Исламский», – который становится к 2050 году не только вероятным, но и реальным в результате разных, не известных до сих пор, обстоятельств. Этот сценарий достаточно быстро и радикально меняет не только модель, но и всю структуру современной МО.
Уже к концу 2020 года для некоторых аналитиков стало ясно, что можно будет ожидать, что через 20–30 лет одна из трех ЛЧЦ – китайская, индийская или исламская сможет претендовать к 2050 году на исключительную роль в будущей системе, заменив лидерство и доминирование западной ЛЧЦ. Прежде всего из-за сверхбыстрого развития одной из ЛЧЦ и кризиса западной ЛЧЦ.
Вероятность того, что это может быть китайская ЛЧЦ – 15–20% по сравнению с 60% у западной ЛЧЦ, а индийской и исламской – по 10–15%.
В результате подобного развития событий к 2050 году сформируется совершенно новая модель и структура МО, которая неизбежно приведет к пересмотру основных норм и международных правил в результате конфликтов, что, в свою очередь, может вызвать резкое неприятие других ЛЧЦ и центров силы, сопровождаемое усилением военно-силового противоборства. Результатом таких изменений, вероятнее всего, будут войны между ЛЧЦ и их коалициями.
Россия может, как при первом сценарии, так и во втором сценарии развития МО, оказаться в очень сложном положении: доминирование исламской или китайкой ЛЧЦ и их коалиций, которое неизбежно будет вести не только к потере суверенитета, но и национальной идентичности России. Доминирование индийской ЛЧЦ может привести к её конфликту с другими ЛЧЦ и центрами силы (в т.ч. «второго эшелона» – Пакистаном, исламской ЛЧЦ), что, в свою очередь, сформирует для России «новую реальность» в МО и ВПО.
Таким образом, подытоживая, можно сказать, что все 3 возможных достаточно традиционных сценария развития МО в период 2025–2050 годов представляют для России цивилизационную опасность, граничащую с прямой угрозой её суверенитету и национальной идентичности.
Её преодоление связано прежде всего со способностью страны к опережающему социально-экономическому и научно-техническому развитию, а также умению консолидировать политико-дипломатический и репутационный капитал. Не случайно именно эти качества стали прямыми объектами для целенаправленной кампании против России, развязанной США и их союзниками особенно активно с 2014 года.
Вторая тенденция в развитии новой модели и структуры МО – нарастание скорости и качества изменений, ускоряющегося темпы сокращение отрезка времени для «фазовых переходов».
Исторические изменения, происходившие в экономике, общественно-политической жизни, науке у человечества прежде раз в 1000, 100 или 50 лет, сегодня происходят практически ежегодно, а периоды между ними («фазовый переход») сократились до нескольких лет. Происходит череда технологических взрывов, которые ведут к не предсказуемым экономическим и социальным последствиям.
Этот процесс сингуляции[5] будет очевидно нарастать в ближайшие годы. Достаточно посмотреть на то, какие достижения были достигнуты в последние 30–50 лет. Поэтому метод экстраполяции в отношении оценки перспектив развития МО, который использовался при прогнозе первой тенденции, может использоваться очень и очень ограничено. Качественные изменения происходят не только быстро, но и системно, охватывая уже не только область технологий, но и социальную, когнитивную, психическую и иные области человеческой деятельности.
В рамках этой тенденции «качественного скачка» (точнее – серии «скачков») просматриваются несколько сценариев развития МО.
Сценарий № 1. («Растущей неустойчивости»), когда все или большинство субъектов и акторов развития сталкиваются с социальными или когнитивными фундаментальными проблемами. Так, рост производительности труда и продуктивности земель, успехи медицины привели в мировом масштабе к смене политэкономической парадигмы. Вместо привычной марксистской модели трудящегося люда и кучки эксплуататоров мы уже вплотную подошли к ситуации, когда меньшинство своим высокопроизводительным трудом кормит иждивенческое и не знающее, чем заняться, большинство.
Картина, как замечает социолог Л.Ф. Соловейчик, «... чем-то напоминает время заката Рима, когда многочисленный праздный плебс требовал от властей хлеба и зрелищ и был готов низвергать власти, не обеспечивающие требуемых развлечений».
При этом продолжает действовать ранее отвоеванное в классовой борьбе всеобщее избирательное право и прямо на наших глазах демократия (не самая безошибочная форма правления – ведь Гитлер пришел к власти через выборы) превращается в охлократию. Такая качественная угроза развитию человечества смотрится почти столь же зловеще, как и угроза ядерного самоуничтожения.
Более того, мне представляется, что сытое безделье большинства в отсутствие целеполагания и есть тот неотвратимый тупик, в который упрется любая технологическая цивилизация, даже в гипотетических других обитаемых мирах.
Сценарий № 2. Сценарий «Разбегания траекторий развития», когда разные субъекты и акторы начинаются в возрастающей степени ориентироваться на различные варианты и модели развития. В XX веке это стало нормой для коммунистических и капиталистических стран, но затем стала актуальной «исламская» модель, позже «модель ИГИЛ*» ( организация запрещена в РФ) и др.
Сценарий № 3. Сценарий «Антиэлитарного (социального) развития», когда нарастающий «креативный класс» начинает превращаться в «класс для себя». Его «доля» в экономике развитых стран намного превысила 50% и он хочет соответствующих политических прав и возможностей, смены политической системы. Ещё недавно этот сценарий развития государств и ЛЧЦ в целом казался фантастическим, однако после массовых социальных выступлений в Европе и в США, имеющих анти элитарный и порой антигосударственный, лево-радикальный характер, такое развитие событий уже не кажется невозможным.
Экономическая, социальная и информационная мощь «креативного класса» настолько велики, что их организационно-политическое оформление превращает почти мгновенно этот социальный слой в гегемона не только на внутриполитической, но и внешнеполитической арене. Если допустить приход к власти в какой-то стране «креативного класса», то необходимо тщательно просчитать его последствия для мировой политики, вытекающие из его представлений о системе ценностей и интересов.
В этом случае может быть реализована третья тенденция – «Смена парадигм», которая может привести к непредсказуемой смене сценариев развития МО.
Из перечня этих и других тенденций в развитии человеческой цивилизации и сценариев развития МО можно для наглядности сделать простую матрицу, в которой упрощенно представить себе эту совокупность возможных направлений.
Для целей работы важны даже не сами эти направления, тенденции и сценарии развития, а факт того, что они есть и могут быть еще и другие сценарии в дополнение к имеющемуся, наиболее вероятному сценарию развития МО, который используется в качестве базового сценария для формирования ВПО.
Кроме того, видно, что все сценарии развития новых моделей МО имеют явно угрожающий для России характер.
При этом нужно обязательно сделать важную оговорку, включающую несколько взаимосвязанных пунктов:
– Количество сценариев развития моделей МО в действительности может быть намного больше, хотя вероятность их реализации – будет разная.
– У каждого сценария МО могут быть свои конкретные варианты реализации. Это означает, что вариантов может быть в несколько раз (3-5 раз) больше, чем сценариев.
– Количество сценариев развития моделей ВПО больше, чем МО, а их вариантов – больше чем самих сценариев. Сказанное означает, что каждый новый сценарий МО или его вариант неизбежно ведет к увеличению сценариев ВПО и их вариантов/
– Наконец, на формирование ВПО влияют конкретные сценарии развития СО, войн и конфликтов в те или иные промежутке времени. Это, порой решающее, влияние войны на политику в данной работе пока что не рассматривается. Оно будет анализироваться позже, но сейчас важно иметь ввиду, что такое влияние не просто надо учитывать, но и изначально прогнозировать их влияние в будущем.
Подытоживая, можно сказать что в данной демонстрации, представляющей сугубо иллюстративный характер, предлагается, как минимум, 9 основных сценариев развития моделей МО, из которых вытекает уже более 9 конкретных вариантов сценариев ВПО, каждый из которых неизбежно делится (в зависимости от конкретных условий по месту, времени и т. д.) на несколько своих вариантов и многочисленные варианты развития СО, войн и конфликтов. Это означает, что для подготовки исходных данных о будущем сценарии развития МО и ВПО потребуется исследовать, как минимум, большинство из них.
* ( организация запрещена в РФ)
_____________________________________
[1] Елисеев М.Б. Падение царства Александра Македонского. Легион против фаланги. М.: Вече, 2019, 416 с., с. 12.
[2] Иллирия - древнее государство на западном побережье Греции и восточном побережье Апеннинского полуострова, населенное многочисленными и воинственными племенами, чьи корабли контролировали морскую торговлю в Адриатике. В результате войн с Римом стала одной из его провинций.
[3] Подробнее об особенностях «переходного периода» см.: Подберёзкин А.И. «Переходный период»: эволюция политики военно-силового противоборства западной военно-политической коалиции (20120–2024 гг.) Часть 2 // Обозреватель, 2019, № 5 (352), сс. 5-21.
[4] Сунь-цзы. Искусство войны / под ред. Т. Клири. М.: София, 2008, с. 10.
[5] Процесс сингуляции - зд.: гипотетический момент в будущем, когда технологическое развитие становится в принципе неуправляемым и необратимым, что порождает радикальные изменения (сингулярность) характера человеческой цивилизации. Согласно одной из наиболее популярных версий гипотезы технологической сингулярности, именуемой «интеллектуальным взрывом».
