В тот день, когда на училищном плацу вчерашним курсантам вручают золотые погоны, каждый надеется, что наступит тот миг, когда мечты о `маршальском жезле` станут реальностью. Если военный человек говорит, что он никогда не стремился получить очередное воинское звание - значит, он лукавит. Военная служба с ее четкой иерархичностью по самой своей сути предполагает у офицера здоровое честолюбие. Но далеко не всем удается дойти до того важнейшего события в служебной биографии, когда президентским указом присваивается воинское звание - генерал. У начальника Северо-Восточного пограничного управления генерал-лейтенанта Валерия Владимировича Путова это случилось десять лет назад - 3 сентября 1994 года.
И, конечно же, я не мог не спросить о том, чем же запомнился этот день Валерию Владимировичу?
- Вы знаете, в подробностях почти не помню его. Ведь прошло столько лет. Я служил тогда в Абакане, занимая должность заместителя начальника Забайкальского пограничного округа - начальника оперативно-войскового отдела. Хорошо помню, что, когда по обыкновению поздно вернулся домой и сообщил жене о присвоении мне воинского звания генерал-майор, она расплакалась. Непрост путь офицера-пограничника к высотам генеральского звания: дальние гарнизоны, переезды, прорывные участки, на которых приходилось трудиться, забыв о личном времени… И на этом пути полноправной соратницей и спутницей остается жена, которая в равной степени делит все радости и печали, выпадающие нам.
По традициям тех лет первым офицера с присвоением генеральского звания должен был поздравлять генерал-полковник Андрей Иванович Николаев, возглавлявший Пограничную службу, либо по поручению первого лица кто-то из его заместителей. Мне объявил о президентском указе генерал-лейтенант Николай Николаевич Бордюжа 5 сентября. Он же вручил поздравительную грамоту, подписанную Николаевым. Хотя командующий Забайкальским пограничным округом Александр Михайлович Еремин сообщил о присвоении генеральского звания уже в день подписания президентом указа.
В моей жизни это было весьма значимое и волнующее событие, тем более, если учесть, что к тому времени мне не исполнилось и сорока лет. Я скажу, что, пожалуй, даже присвоение генерал-лейтенанта было для меня не столь значимо, не столь радостно, как первое генеральское звание.
- Валерий Владимирович, человеку, который судит о генералах по пошловато-глупым книгам и фильмам, наверное, трудно понять, сколь значительная ответственность ложится на плечи офицера вместе с генеральскими погонами. Видимо, судьба и должность не раз ставили Вас перед дилеммами нелегких решений?
- Конечно, за службу таких непростых ситуаций возникало немало. За десять моих генеральских лет некоторые решения давались очень нелегко. Непростым было для меня, в частности, решение возглавить Северо-Восточное региональное пограничное управление. Прослужив до Северного Кавказа двадцать лет на Дальнем Востоке, я не предполагал, что мне придется вернуться в эти края, но поступило предложение, и я сделал так, как поступал всегда: дал согласие на новую должность. Чувства долга и ответственности пересилили другие соображения.
Если же говорить о непростых решениях чисто служебного характера, то связаны они были и с боевыми действиями на Северном Кавказе, и с другими непростыми ситуациями. Возникали они, скажем, в Забайкалье, на тувинском направлении российско-монгольской границы. Ситуация там и сегодня непростая, а когда я возглавлял оперативно-войсковой отдел `Абакан`, то на границе случались перестрелки, возникали и другие экстремальные обстоятельства, требовавшие немедленной их локализации, для чего мне приходилось принимать неординарные решения, непредусмотренные ни одним из алгоритмов действующих распорядительных документов.
К разряду экстремальных ситуаций с полным правом отношу боевые действия против банды Руслана Гелаева, пытавшегося в октябре 2000 года уйти в Грузию. Памятны события в ущелье Кериго летом 2002 года. 2 августа возникла необходимость огневого поражения противника, пытавшегося придти на помощь блокированной банде, установками залпового огня `Град`. Стрельбу необходимо было вести ночью, да к тому же на предельной дальности. Просчитав все возможные варианты, я принял решение на открытие огня. Удар был нанесен, и тут докладывают, что снаряды рвутся в боевых порядках пограничников. Я был уверен в расчетах, но в те минуты, пока уточнялась полученная информация, я пережил, наверное, самые тяжелые минуты в своей жизни. Волновался не за себя, а за людей, которые могли оказаться под огнем. Вскоре доложили, что снаряды накрыли бандитов, никто из наших не пострадал.
Вообще, если разобраться, то управленческих решений, даже вне экстремальных ситуаций, легких не бывает, и чем больший круг людей такое решение охватывает, тем большая ответственность ложится на плечи того, кто его принимает. Иными словами, приходится говорить не просто о ежедневном прессинге ответственности, а о постоянном, ежеминутном. За каждое принятое решение приходится отвечать и не только перед руководством, но и перед собственной совестью.
Вспомните ситуацию с переохлаждением молодых пограничников прошлой зимой. Можно было продолжать бесплодные споры по поводу того, кто в этом виноват, но мы приняли более конструктивное решение, предпринимая радикальные и энергичные меры по минимизации негативных последствий.
На северо-востоке многие решения по вопросам оперативно-служебной деятельности, особенно в области охраны морских биологических ресурсов, касаются значительных финансовых ресурсов, что также необходимо учитывать.
Но тут нужно сделать существенную оговорку. Важно не только принять правильное решение, но и добиться его исполнения в предписанных параметрах, а для этого требуется умение подбирать команду. Не мной сказано, что короля играет его свита.
- Валерий Владимирович, с высоты прошедшего генеральского десятилетия вы можете назвать качество характера, доминантно важное для военного руководителя?
- Если бы я сумел однозначно ответить на этот вопрос, то мне, пожалуй бы, стоило начать учить норвежский язык, готовясь выступать на получении Нобелевской премии, но я далек от абсолютизации, поэтому могу говорить только о том, что выделяю для себя. А мне кажется важным умение, приняв решение, не колеблясь, доводить его исполнение до концептуального финиша. Здесь крайне опасны половинчатые решения, шараханье из стороны в сторону, напоминающее движение парусного судна галсами против ветра. Такое движение к конечному пункту и затратно, и бесконечно удлиняет получение требуемого результата.
- Из тех генералов, с которыми Вам довелось служить, кто для Вас стал примером?
- Я достаточно тесно сталкивался с большим количеством пограничных и военных руководителей высокого ранга, но наибольшее впечатление на меня произвел генерал-лейтенант В.К. Гапоненко, возглавлявший Тихоокеанский пограничный округ КГБ СССР с 1979 по 1986 годы. Он был своеобразным, но значимым и замечательным руководителем. Большое значение в моей жизни имели генерал-майор, а затем и генерал-полковник Александр Михайлович Еремин, генерал-полковник Валиев. Хотя с Мансуром Масгутовичем высшие офицерские звания нам и присвоили в одном, 1994 году, ему - в мае, мне - в сентябре, значение его в моей служебной биографии достаточно серьезное.
Не стану отрицать влияние на мои профессиональное становление и служебный рост генерала армии Андрея Ивановича Николаева, генерал-полковника Николая Николаевича Бордюжи, а на сегодняшнем этапе - генерал-полковника Владимира Егоровича Проничева. Я не берусь оценивать их роль в общем контексте строительства и развития Пограничной службы, я лишь говорю о их влиянии на мою судьбу. Я, может быть, никогда бы и не стал генералом, если бы в 1987 году на заседании Коллегии КГБ СССР, где рассматривался вопрос о назначении меня на должность начальника пограничного отряда, генерал армии Вадим Александрович Матросов на вопрос председателя Комитета государственной безопасности Виктора Михайловича Чебрикова, а не молод ли я для столь ответственной должности, твердо заявил, что руководство пограничных войск доверяет мне.
Так я стал начальником пограничного отряда в Сковордино, единственный в звании майора среди своих коллег на три дальневосточных пограничных округа.
А генерал-полковник Владимир Егорович Проничев, когда нас включили в Федеральную службу безопасности, первым делом приехал на Северный Кавказ, где я уже в течение достаточно длительного периода временно исполнял должность начальника регионального управления. Руководитель Пограничной службы, ознакомившись с положением дел в СКРПУ, многим остался доволен. Тогда мне и была предложена должность с повышением здесь, на северо-востоке.
Вообще, у меня остались самые добрые впечатления о многих генералах, с которыми мне довелось служить в Забайкалье, на Северном Кавказе…
- Валерий Владимирович, недавно Вы, встречаясь с молодыми офицерами, вспомнили свою лейтенантскую юность, пожелали выпускникам военных институтов достичь служебных вершин. А сами, когда были лейтенантом, мечтали стать генералом?
- Я не просто мечтал, я знал, что стану генералом, и даже задолго до того, как окончил Голицынское пограничное училище, еще в детстве. Однажды к моему отцу зашел директор школы, в которой я учился. В конце разговора он спросил меня, кем я намерен стать, когда вырасту. Вот тогда я, не задумываясь, и ответил: `Генералом!` Разговор этот состоялся в 1963 году. Ровно через тридцать лет я выполнил свое обещание. К сожалению, отца тогда уже в живых не было…
Мне же остается добавить, что генеральский путь Валерия Путова ознаменован четырнадцатью местами службы, учебой в пограничном училище, Военной академии имени М.В. Фрунзе, Академии Генерального штаба, многочисленными государственными наградами. Это, что называется, внешняя сторона дела, а внутренняя… Внутренняя же состоит из постоянного каждодневного напряженного труда, без выходных, с перерывом на несколько часов сна, когда частые командировки, кажется, сливаются в одну. Не верите? Что ж, попытайтесь сами стать генералом.
Записал полковник Владимир СЛАБУКА.
www.svrpu.ru
