Понятие это существует как в военной, так и в медицинской терминологии. В любом случае оно предполагает разграничение или отторжение. В жизни оно звучит страшнее, потому что не только звучит - ощущается. Ощущается не только визуально - по присутствию на улицах и полях приграничных станиц Курского района бронетехники, солдат в бронежилетах и при оружии. Ощущается физически - кожей чувствуешь напряжение нервов, и это тебе невольно передается, как предчувствие близкой беды, опасности. Ощущаются моральная усталость, неверие, беспросвет. Впрочем, где в нашей стране это не ощущается? Просто здесь, в приграничной полосе, все отчетливее, обостреннее.
Буфер
Сейчас Курский район Ставрополья принято называть буферной зоной. Буфер обычно служит для смягчения удара, толчка.
Только ведь даже в физике есть понятие "усталость металла".
Курский район - не локомотив поезда. Это прежде всего люди, и тут усталость и износ наступают гораздо быстрее. А проверку на прочность проходят во всех направлениях. Именно Курский район принял на себя основной поток беженцев из Чечни. Средств на эти цели центр не давал. Выкручивайтесь сами. Попытались. Приняли на краевом уровне закон о порядке проживания, перемещения, жительства, согласно которому можно было бы как-то упорядочить и ограничить прописку, так Конституционный Суд России рассмотрел и признал это решение неконституционным.
Глава районной администрации Сергей Логвинов разводит руками:
- Ну скажите, если к вам на квартиру поставят одного человека, вы еще потерпите. А если 30? Вы скажете: "Извините, я не в состоянии". Так и мы уже не в состоянии! Население района увеличилось на 11 тысяч человек - это только официально зарегистрированных. Да еще тысяч пять у нас проживают без прописки.
А где взять средства на то, чтобы обеспечить всех местами в школах, детских садах, работой, наконец, если в отношении приграничья федеральные власти придерживаются принципа "Спасение утопающих - дело рук самих утопающих". Экономика района "лежит". У производителей, которые еще каким-то образом держатся на плаву, громадные трудности с реализацией продукции. Никто не хочет за ней ехать - боятся. Дотаций, инвестиций добиться практически невозможно - опять-таки боятся свои вложения потерять. Хотя в районе считают, что, направь сюда центр значительные средства, создай офшорную или свободную экономическую зону, и лучше бы было, и спокойнее.
Пока ничего подобного не предвидится. Серьезных предпринимателей в районе по пальцам перечесть можно. Им есть куда уехать, и уезжают, опасаясь за семьи, за детей. И опасаются небезосновательно.
К вопросу о геноциде
Станислава Мурадханова звали в районе палочкой-выручалочкой. При проведении культурно-массовых мероприятий да и просто за помощью к нему всегда можно обратиться. Нужны были средства, рабочие на строительство 7-го блокпоста - дал. Это была "стройка века", никто до Мурадханова не решался вести работы на границе. Он решился. Возможно, этим и беду на себя навлек. Сына, 14-летнего Вячеслава, похитили 8 января прошлого года. Начались самые страшные месяцы в жизни семьи. Звонки, переговоры, снова звонки. Знакомые говорят, что в ту пору отец весь почернел. Освободили жену директора Кизлярского коньячного завода (Славу держали с ней в одной комнате два месяца). Женщина рассказала, что мальчик держится стойко, мужественно. Станислав показал мне записку сына оттуда: "Папа, не волнуйся. Я держусь. Передай маме, Анюте и бабушкам, чтобы не волновались". Находясь там, он еще родных пытался успокоить. Хотя какое там успокоение! Вячеслав провел в плену шесть месяцев. Его выкупили, правда, для этого отцу пришлось заложить практически все свои предприятия.
Несмотря на пережитое, Мурадханов не собирается никуда уезжать, хотя есть предложения и устроиться он бы мог в более спокойном месте.
- Я вырос здесь. Мои предки в этом селе лет 200 жили. Почему я уезжать должен? А потом - я-то устроюсь. А люди? У меня на предприятии 150 человек. Они куда пойдут? Не можем мы так друг друга подводить! А заложники мы тут все. Просто у нас нет государства - мы никому не нужны! И я собираюсь подавать в Конституционный Суд на гаранта Конституции, потому что считаю, что по крайней мере десять моих конституционных прав нарушено.
Да, с правами у нас, мягко выражаясь, не очень. В январе, когда все это произошло с Владиславом, в Эдиссии, где он живет, местные жители остановили и задержали автобус "Грозный - Москва" с челноками. И тут о правах человека вспоминали все. А ведь их не били, не сажали в ямы, не держали на хлебе и воде, не собирали в орглагеря. Получается, тем, кто по ту сторону Терека, можно безнаказанно грабить, убивать, похищать, а по эту сторону люди, разуверившиеся в способности власти их защитить, пытающиеся заявить о своих правах, должны отвечать по закону. Какая загадочная однобокость в толковании этого самого закона... За последнее время в районе было похищено шесть человек, освобождены двое. О судьбе четверых пока ничего не известно. Правда, недавно похитители вышли по телефону на председателя колхоза в Галюгаевской и сообщили, что милиционер, который был захвачен полтора месяца назад, находится у них, и назначили цену в 250 тысяч долларов. В хозяйстве таких денег нет. И где их искать, неизвестно. Напомним, парень - единственный оставшийся в живых из пяти человек, охранявших селян, работавших в поле на прополке. И в живых он остался после нападения, видимо, только потому, что бандитам нужен был "Урал", а водителя среди них не было... Интересно, доживем ли мы до счастливого момента, когда хотя бы один похититель-убийца или торговец людьми будет задержан и наказан? А если такое и случится (хоть, исходя из жизненной реальности, это весьма сомнительно), всех так или иначе задействованных в деле обвинят в нарушении прав человека, а то и в геноциде чеченского народа. В нем (геноциде) не так давно обвинили Сергея Логвинова. По Чечен-ТВ даже было заявлено о намерении обратиться в Международный суд в Гааге. За что же обиделась на главу администрации Курского района сопредельная сторона?
- В районе приграничья было три полупустых хутора, - рассказывает Сергей Андреевич Логвинов. - Проживало там население в основном чеченской национальности, которое нигде не работало, но содержало колоссальные стада овец. Но с этим безобразием мы еще мирились. Самое страшное в том, что на находящемся вблизи 5-м контрольно-пропускном пункте произошла серия преступлений. Начали обследовать эти хутора, обнаружили оборудованные места слежения. И когда все это решили снять на пленку, в хуторах начались пожары. Потом стали говорить, что это мы сожгли. Но я, во всяком случае, команды сжигать не давал. Так же, как и команды выселять только чеченцев. А буферную зону надо очищать - вне зависимости от национальности. Эту работу мы проводим - что тут скрывать?! Но с другой стороны, мне противно оправдываться. Я приведу цифру: в старые добрые времена в нашем районе проживало 2,5 тысячи чеченцев. Сейчас у нас их тоже 2,5 тысячи. А сопредельная сторона может похвастаться, что у них столько же русских, сколько 10 лет назад? Так у кого геноцид?
Александр ЧУДАКОВ, "РФ сегодня"
russia-today.ru
