Профессор МГИМО Алексей Подберезкин: ХХI век станет эпохой `фазового` перехода человечества на новый уровень развития...

Креативный класс России в период "фазового перехода"

Если в середине 1990-х годов фактическое лидерство принадлежало "коррумпированной части аппарата" и криминальным структурам... с соответствующим набором "идейных ценностей", то через 10 лет... лидерство перешло региональной администрации, коммерсантам, банкирам. Соответствующим образом поменялась и ценностная ориентация... предпочтение отдается патриотизму в сочетании с прагматизмом[1].

Я. Пляйс


На сегодня интересных научных проектов не так много, они буквально на вес золота, и каждый человек, который несет такие идеи, тоже на вес золота. Главное, чтобы у таких изобретающих людей было доверие, чтобы они работали с минимальными бюрократическими препонами[2].

А. Закатнова


XXI век станет эпохой "фазового" (качественного) перехода человечества - экономики, политических и социальных институтов и - на новый уровень развития. Не факт, что этот новый уровень будет нравственно лучше или человечнее, чем предыдущие. Или безопаснее. Но сам факт таких качественных изменений неизбежно произойдет. Как справедливо заметил И. Валлерстайн, "...современная миросистема как система историческая вступила в стадию завершающегося кризиса и вряд ли будет существовать через пятьдесят лет... мы не знаем, станет ли пришедшая система (или системы) лучше или хуже той, в которой мы живем ныне"[3].

Ряд авторов, на мой взгляд, совершенно справедливо полагают, что результат такого "фазового перехода" во многом зависит от того, насколько правящие элиты и человечество в целом поймут значение и используют нарождающуюся мощь креативного класса, который способен провести переустройство современного общества. Прежние социальные слои, сформированные в недрах либерального общества, на это безусловно, окажутся не способны. Нужна новая, нравственная идеология и её новый носитель - социальная группа. Как справедливо признает в своем докладе профессор И.Г. Хангельдиева, современную цивилизацию надо рассматривать во взаимосвязи с концепцией креативного класса[4] и очевидно, что:

- спасение человечества - в осознании самим человеком его духовно-ценностной сущности;

- синхронная актуализация творческих и витальных потребностей, соединившись талантом и инстинктом самосохранения, качнут маятник социального развития в противоположную сторону;

- креативное начало должно спасти человечество;

- в настоящее время подобная постановка вопроса - не гипотеза, а начавшийся процесс и этому есть ряд существенных доказательств.

Примечательно, что для такого вывода даже в России есть фундаментальное основание - вера в национальное будущее, причем, подчеркну, в великое будущее у всей нации, у большинства граждан, т.е. великий образ России. Даже, несмотря на естественный пессимизм, вытекающий из результатов развития последних лет. Так, по опросам экспертов Института социологии РАН, в ведущие позиции России в мире в будущем верят почти половина граждан. Повторю, что это огромная часть, учитывая общий пессимизм, царящий в обществе.

Другая сторона проблемы заключается в том, что в это великое будущее верят как в будущие результаты творческого развития культуры (40%), истории (44%), науки (48%), промышленности (49%), образования (44%) и значительно меньше (30%) ассоциируют великое будущее с сырьевым развитием страны[5].



Лидерство в российской правящей элите в 1990-2010-е годы переходило из одних рук в другие, но элита все время игнорировало представителей креативного класса, даже его отдельные социальные группы. За небольшим исключением, когда творческие личности должны были служить антуражем для М. Горбачева или "обеспечить телекартинку" для выборов Б. Ельцина. Сложившаяся в правящей элите система практически исключает присутствие в ней творческих личностей. Разве что привлечение некоторых для участия в выборах консультативных органов, или пиартехнологий. Есть, конечно, исключения: А.А. Кокошин, В.Н. Якунин, Ж. Алферов, ряд других, но эти исключения не меняют общей системы.

По правде сказать и сами творческие личности не особенно рвутся во власть, а когда приходят в нее - как это случилось со С. Говорухиным, Н. Губенко, также А. Кокошиным, основные усилия продолжают направлять на творчество, а не на госуправление. Конечно, прежде всего потому, что, даже если бы было наоборот, система сделать бы им ничего не позволила.

Поэтому сегодня важен не допуск отдельных представителей креативных групп "к власти", а их участие во власти, а, кроме того, понимание правящей элитой важности этого класса для нее самой. В том числе и прежде всего для целей национального развития. Но понимания этого как не было, так и нет. Даже признавая роль человеческого капитала в создании не сырьевой экономики, В. Путин обращается прежде всего к бизнесу, а не креативному классу, считая его "драйвером" развития, способным обеспечить "массовое создание качественных высокооплачиваемых рабочих мест...>>[6]. Которых до сих пор никто так и не создал.

В первое десятилетие XXI века отмечалось изменение в ценностной ориентации российской элиты, которое нашло свое отражение в курсе прагматизма, отчетливо проявившегося не только во внешней политике, но и в принципе формирования элиты[7]. Произошла очередная "деидеологизация". На этот раз - либеральной идеологии. В связи с чем исследователи отмечают, что за 10 лет (с 1995 по 2005 годы) рейтинг либеральных ценностей упал с 24,5% до 10%[8].

Важно, однако, подчеркнуть, что окончательного отказа от либеральных ценностей в правящей элите не произошло: прагматизм, который пришел на смену идеологическому либерализму А. Чубайса и Е. Гайдара, стал на самом деле "либеральным прагматизмом". Не случайно такой чистый либерал, как А. Чубайс, остался на самом верху элиты все последующие годы, как впрочем и А. Кудрин, и И. Шувалов и вообще вся финансово-экономическая часть российской элиты, за которой сохранился контроль и принятие не только важнейших, но и практически всех решений в этой области. Они и составляют сегодня костяк правящей элиты, формулирующей решения[9].

Таким образом, 2000-2011 годы периода "стабилизации" и антикризисных мер были продолжением либерального экономического курса, в котором стали проявляться элементы социальной политики, но которые никогда не превратятся в социальную политику[10]. В полной мере это относится и к другим областям НЧП - образованию, науке, культуре, здравоохранению, где элементы (в том числе отраженные в приоритетных национальных проектах) так и не стали осознанной наукой, образовательной и культурной политикой.

Между тем наступление периода "фазового перехода", который отчетливо проявился не только в экономике, но и в социальной жизни всех развитых стран во время кризиса 2008-2011 годов, никак радикально не отразилось ни на политике российской правящей элиты, ни на самой элите. В очередной раз ее понимание существенно отставало от реалий. Естественно, что такое отставание сказывалось на положении креативного класса, интеллигенции, да и всего среднего класса в России, численность которых, несмотря на заявленную модернизацию, за 2008-2011 годы только сокращалась. Прежде всего это затрагивало ядро креативного класса - ученых, учителей, деятелей культуры.

Период "фазового перехода" характеризуется качественными изменениями в социальной структуре общества, прежде всего ростом значения тех социальных групп, которые, объединенные общими признаками, образуют "креативный класс". Это - в мире. В России это правило действовало с известными оговорками: либеральная экономическая политика, антисоциальные действия вели иногда к сокращению целых социальных групп креативного класса не только в 90-ые, но и в нулевые годы.

Эти социальные группы так или иначе присутствуют во всех слоях современного общества, но чаще всего ассоциируются среди российских специалистов со средним классом. На самом деле это тождество условно, так как творческие социальные группы присутствуют во всех слоях общества. Как справедливо заметил А. Окара: "в современных российских условиях предпочтительнее использовать антропосоциальный критерий - когда главный классифицирующий признак связан не с объективными, а с субективными, психологическими показателями. Поэтому в современной России круг людей, составляющих креативный класс, следует рассматривать шире, чем это делает Флорида. К нему можно причислить всех тех, кто в пределах своей профессиональной или социальной деятельности является инноватором, генератором развития, создателем "точек роста"".

В социальном отношении это представители отраслевой и фундаментальной науки, разработчики и реализаторы высоких технологий, представители некоторых сегментов бизнеса (чаще среднего, созданного с нуля, а также венчурного), активная часть городской интеллигенции, работающая в сфере формирования духовной и информационной реальности. Сюда же следует отнести и представителей "рутинных" профессий, склонных к инновациям и усовершенствованиям в пределах своей профессиональной деятельности, - среди них особое место принадлежит бюрократам-инноваторам. Креативный класс в своей массе состоит из тех, кого в России называют "интеллигентами", а на Западе "интеллектуалами", но, опять же, не тождествен ни тем, ни другим.

Интересен вопрос о структурном соотношении креативного и среднего классов. В современной России средний класс можно выделять по четырем признакам: во-первых, социально-профессиональный статус, во-вторых, наличие человеческого капитала (образовательный уровень), в-третьих, экономический статус (уровень жизни), в-четвертых, самооценка - ощущение своей принадлежности к среднему классу. Но, огрублено, средний класс описывается прежде всего по критерию покупательной способности - как класс потребителей, тогда как креативный класс описывается как прослойка творцов, создателей. Разумеется, креативный класс не является антиподом среднего класса, но их классификация производится на основе диаметрально противоположных признаков[11].

Послекризисный (2010-2011 годы) стабилизационный (на самом деле, стагфляционный) период сформулировал перед российским обществом ряд принципиальных проблем развития, решить которые способен был только творческий, креативный класс, сформировавшийся уже к тому времени в стране. И никакой другой. Ни бюрократы, ни предприниматели, хотя именно на них Д. Медведев и В. Путин возлагали основные надежды.Важно подчеркнуть, что основу творческого класса, его ядро составляют производители интеллектуального продукта - новых идей и знаний, а "хвост" - те, кого принято называть "креативщиком". Это разделение принципиально важно потому, что отдельные социальные группы, представляющие креативный класс, имеют разное значение. Можно согласиться с утверждением, что ядро креативного класса практически тождественно интеллектуальному классу, хотя некоторые исследователи и считают иначе: "Интеллектуальный класс представляет собой общественный слой, который занимается производством знания, его передачей и воспроизводством, а также его критической оценкой и утилизацией. Интеллектуальный класс состоит из людей, занятых интеллектуальным трудом, создающих новые продукты и знания. Он включает в себя в первую очередь ученых-исследователей, производящих новое знание, во вторую очередь - преподавателей вузов, систематизирующих накопленное знание и передающих его новым поколениям, и, наконец, в третью очередь - людей, которых с подачи американо-канадского экономиста Ричарда Флорида принято именовать "креативным классом".

Интеллектуальный класс не тождественен "креативному классу"[12], - считают российские исследователи. И продолжают свою логику: "Передовой отряд первого - люди, производящие новое знание и тем самым расширяющие наши представления о мире и увеличивающие наши практические возможности. "Креативный класс" состоит из журналистов, маркетологов, публичных экспертов - тех, кто производит не знания, а рассчитанные на тот или иной политический, культурный или же коммерческий эффект "концепты" и смыслы. "Креативный класс" связан не с производством принципиально новых знаний и продуктов, но в первую очередь с их коммерческим, политическим, художественным использованием"[13].

На мой взгляд, это искусственное разделение креативного класса. "Образ", "концепт" и "смысл", бренд и частная идея - такой же интеллектуальный продукт и услуга как и технологическая идея или концепция. И именно их, оригинальных, основанных на национальной традиции, сегодня очень не хватает. Особенно в период мировоззренческого кризиса. Как сегодня.

Так вот, говоря о послекризисном периоде, можно перечислить его проблемы в разной последовательности и с разной детализацией, но ясно, что они, во-первых, были в наименьшей степени финансово-экономическими (на что всегда была ориентирована российская либеральная элита), во-вторых, носили мировоззренческий, идеологический, ценностной характер (т.е. тоже "выпадали" из сферы интересов элиты), а, в-третьих, соответственно, не могли быть решены только финансово-экономическими средствами, к которым опять же привыкла либеральная элита. Суть их, например, сформулировал известный культуролог Д.Б. Дондурей, полагавший, что весной 2011 года Россия находится одновременно в трех кризисах:

1-ый - кризис мировоззренческий, поделивший российское общество на два лагеря (20% и 60% соответственно), не воспринимающих ценностные системы друг друга;

2-й - кризис морали, когда никто и никому не доверяет (только для семьи 59% делают исключение);

3-й - кризис психологический, который характеризуется лидерством России по числу самоубийств, депрессий, когда человек "умирает от потери жизненного драйва".

Таким образом, качественные, скачкообразные изменения в мире сопровождаются особенно болезненными, системными, всеохватывающими кризисами в России. К этим кризисам я бы добавил кризис управленческий и кризис социальный.

Есть, конечно, и позитивные изменения, совпавшие с периодом правления Д. Медведева. Их даже попытался систематизировать В.А. Никонов, сгруппировав их в 10 позитивных итогов[14]. Важно подчеркнуть, однако, что все эти 10 "наиболее значимых достижений" носили частный и промежуточный характер, нисколько не отвечая по своим масштабам системным угрозам нации. Скорее они отражали, желание увидеть позитивные, пусть скромные, наметившиеся тенденции, а не какие-то, такие же скромные, но результаты.

Спор о том, кого отнести к креативному классу, имеет большое значение потому, что если судить эти социальные группы до "пиарщиков", то неизбежно приходишь к выводу об искусственности, ненужности этого класса. На мой взгляд, его состав значительно шире. Можно, например, попробовать провести параллель между профессиональной принадлежностью и креативностью, отнеся к креативным слоям научных работников, финансистов, госслужащих, работников образования и здравоохранения[15]. Этот статистический материал позволяет создать не только общее, но и конкретное представление о громадном богатстве НЧП и креативной части нации.



Это деление "по-Росстату", конечно же, очень условно, хотя бы потому, что в нем не выделены такие креативные группы, как инженеры, работники культуры, специалисты-информационщики и лица свободных профессий, составляющие значительную и растущую долю активных граждан. Но даже из этой статистики видно (выделено шрифтом), что сектора экономики, где преимущественно занят креативный класс в совокупности составляют порядка 30% занятого активного населения. При всей условности подсчетов, это означает, что человеческий креативный ресурс в России уже существует. Это - потенциал, который задействован и используется частично.

Эта часть потенциала, может быть, составляет 50% от указанной потенциальной доли, т.е. около половины. Кстати, Р. Флорида также оценивает реальную часть креативного потенциала нашей страны. Условно место "креативного класса" в структуре современного общества можно изобразить следующим образом.



Таким образом, креативный класс - представляет собой горизонтально связанную цепочку различных социальных групп, большинство из которых входит по всем трем признакам в средний класс, с одной стороны, и в другие классы, - с другой. В экономической жизни он в основном определяется теми лицами, которые традиционно относятся к интеллектуальным и творческим профессиям, а также высоким уровнем образования, доходов и... общения.

Так, например, характерны показатели в таких отраслях, как здравоохранения и культура, которые свидетельствуют об определенных условиях для развития креативного класса в последние десятилетия даже в период стагфляции.



Как видно из официальных данных, численность врачей росла, а среднего медицинского персонала после 1990 года - сокращалась. Этот процесс шел, подчеркну, даже в условиях кризиса, т.е. часть креативного класса росла.



За 1990-2010 годы росла и численность театров и музеев, но вдвое упали тиражи книг и численность зрителей кинотеатров. Это говорит прежде всего о том, что даже кризис, который сказался на возможностях большинства населения покупать книги и посещать театры, не смог остановить рост культурного потенциала (части НЧП) страны.

 

Сокращение числа библиотек (не такое уж и значительное) вызвано двумя причинами: сокращением сельских библиотек и развитием интернета.

При этом заметно, что даже в условиях жесткого социально-экономического кризиса заметно выросла доля лиц с высшим образованием (с 19,9% в 1995 году до 29,0% - в 2009 году), т.е. и в этой области объективно креативный класс, точнее - его социальная база - расширялась.


К сожалению, этот потенциал мало был использован. Что хорошо видно на примере инновационных товаров и услуг по отраслям деятельности, хотя и здесь обращает внимание динамика внедрения в отдельных отраслях (выделяются, например, химическая и транспортная отрасли).



В этой связи встает, острая проблема использования созданного креативного потенциала, превращения его в фактор развития. Что зависит прежде всего от эффективности управления государством и обществом.

Реализация идеи "Большого скачка" потребует, прежде всего, сознательного формирования целого социального слоя креативного класса со стороны государства и общества, а главное, - сознательного допуска представителей этого класса к государственному и местному самоуправлению: "Люди познания, обучения и созидания определяют положение страны в мировом сообществе в эпоху бурного развития технологий"[16]!

То есть одновременно правящая элита должна сама стимулировать развитие креативных социальных групп, решая экономические и социальные задачи, и продвигать эти группы во власть, решая политическую задачу. Но элита этого-то как раз и не хочет. И не делает. Понятно почему: в современной России власть это синоним денег, а так как деньги - главный приоритет элиты, то и власть она никому не отдаст. Кто же отдаст добровольно деньги?

Подобная острая постановка проблемы, да еще и в условиях кризиса, выглядит угрожающей и несвоевременной, но я уверен, что, не начав двигаться по этому пути, т.е. не повышая качество госуправления и управления экономикой и обществом, мы не сможем не выйти из кризиса, ни тем более развиваться опережающими темпами. И не выходим. Только имитируем такой выход.

Такой целенаправленной государственной политики "внедрения во власть" до сих пор не было (речь не идет о политических декларациях В. Путина и Д. Медведева о стремлении увеличить долю среднего класса до 60% и даже 70% и своевременном выступлении В. Суркова 28 ноября 2008 года в поддержку среднего класса на Форуме "Стратегия-2020". Эти политические сигналы так и не превратились пока в реальную государственную политику). Без такой политики "само по себе" изменение в качественном развитии России произойдет недопустимо медленно. Иными словами, проблема (количественная) роста экономики и (качественная) развития экономики России - это проблема не столько экономическая, сколько социальная, а в конечном счете политическая. Она выражается в простой формуле: "Власть - креативному классу".

Изучая политические волнения 1950-1960-х годов, Хантингтон отмечал, что ускорение развития экономики и общества часто приводит к переворотам, революциям и путчам. Это можно объяснить, утверждал ученый, несоответствием имеющихся институтов закрытого общества стремлению молодого и активного поколения к участию в политической жизни страны. Главной силой, борющейся с существующим режимом, в подобных обществах оказываются не беднейшие из бедных, а развивающийся средний класс. Это стало нормой в последние десятилетия.

Сказанное справедливо по отношению и к Тунису, и к Египту. В обеих странах в последние десятилетия отмечается существенный социальный прогресс. Составляемый ООН Индекс развития человеческого потенциала (интегральный показатель состояния здоровья, уровня образования и доходов в странах) за период с 1990 по 2010 год вырос в Египте на 28%, а в Тунисе - на 30%. Доля горожан резко выросла. Протесты в этих странах возглавила образованная, технически грамотная и национально ориентированная молодежь из среднего класса. Похоже, что это ждет и Россию.

Хантингтон подчеркивал дестабилизирующий потенциал новых социальных групп, жаждущих участия в политической жизни. Раньше людей мобилизовали газеты и радио. Сегодня их побуждают к действию мобильные телефоны и социальные сети. Пример Норвегии поразителен. В июле 2011 года за один день в 4-х миллионной стране на демонстрацию вышли сотни тысяч людей. "Организатором" которых выступил Интернет.

Первые эксперименты с "кадровыми событиями" и "тысячами" убеждают, что элита пока что не готова заниматься этой проблемой. Для того чтобы только начать двигаться в этой области, необходимы как минимум следующие условия:

- во-первых, необходим исходный материал для выбора, то, из чего, собственно, надо выбирать. Этот "материал" должен представлять достаточно большой массив информации о десятках и сотнях тысячей людей;

- во-вторых, этот "материал" должен оцениваться публично и гласно, т.е. он должен быть доступен каждому гражданину, например, в Интернете;

- в-третьих, должны быть утверждены критерии, по которым отбираются такие кандидаты. Ну, например, А. Кузнецов предлагает ориентироваться на "образ нового государственного деятеля России", а сама процедура состояла бы из трех этапов:

1. Письменное предварительное испытание и конкурс резюме, в которых предъявляется жизненный путь претендента и его успешность в один из самых тяжелых периодов существования России.

2. Трехэтапное конкурсное испытание - персональные задания, умение работать в команде, ситуация противоборства и отстаивание своей программы действий.

3. Специализированный конкурс отобранных кандидатов по занятию конкретной должности[17].

Сегодня ничего подобного нет. Нет ни критериев, ни исходного материала, ни тем более понятных аргументов в пользу назначения того или иного чиновника. Хуже - в обществе сложилось убеждение, что назначения "продаются", а кадровая политика заключается в том, чтобы "поставить своих людей на деньги". Другими словами, в качестве главных критериев отбора действуют коррупционные схемы. Которые, естественно, могут привести только к такой же коррупционной и неэффективной политике.

Без креативного класса эти задачи не решаемы. Необходимо понимать, что при сохранении нынешней государственной и социальной политики по отношению к креативному классу (точнее - ее отсутствия) качественных изменений в российской экономике, политической и социальной системе ждать придется долго. Наверное, более 15-20 лет. Не случайно В. Сурков заметил по этому поводу осенью 2008 года: "Инновационная экономика - это не столько, собственно, про экономику, сколько про людей. Важно, чтобы все, кто на это способен, смогли проявить свои таланты, и тогда инновационная экономика и модернизированное общество будут построены естественным путем"[18].

Вопрос в том, что внешние и внутренние обстоятельства могут не дать России такой временной ресурс. События на Кавказе в августе 2008 года показали, что за небольшим региональным конфликтом скрываются глобальные цели: ограничить влияние России на её территории, а затем, вероятно, и ослабить, и дезинтегрировать страну.

Кавказский кризис оказался весьма показательным. С одной стороны, он продемонстрировал, насколько далеко может пойти Запад в отношении России: от консолидированной внешней и информационной политики до угрозы санкций, военных демонстраций и откровенных попыток изолировать Россию.

С другой стороны, этот же кризис продемонстрировал ограниченность возможностей России, прежде всего информационных. Оказалось, что у России нет не только глобальных информационных ресурсов, но и элементарных средств информирования мировой общественности. Хуже - нет идеологии (как системы взглядов и идей), в рамках которой можно было бы проводить последовательную и долгосрочную информационную политику хотя бы вовне. По сути дела, против России была развязана откровенная и циничная информационная война. Война, которую Россия проиграла.

Тем важнее сегодня сделать правильный прогноз относительно будущего России. На мой взгляд, он очевиден: изменения в соотношении сил в мире, угроза военных конфликтов, стремление внешних сил дестабилизировать внутриполитическую ситуацию в стране, а возможно, и угроза дезинтеграции России - все эти факторы при сохраняющемся качественном разрыве в развитии могут привести к развалу России и потере ею суверенитета уже в среднесрочной перспективе.

Логика современного развития достаточно проста, и я о ней уже говорил выше. Повторю еще раз применительно к теме этого раздела, используя выдержки из статьи А.В. Барышевой: "Знания изменяют и экономику, и технологии, и человека, и социум. Непосредственно знания количественно оценить невозможно, для этого используются оценки косвенные - 80% ВНП развитых стран составляют знания. Это значит, что доля продукции и услуг, произведенных в сфере высоких технологий и информации, в общем объеме производства составляет 80%. Знания измеряются также рыночной стоимостью решений (технологических, социальных, организационных, управленческих), получаемых с их помощью. Например, 80-90% стоимости современного автомобиля приходится на воплощенные в нем знания. На долю новых знаний, воплощенных в технологиях, оборудовании и организации производства развитых стран, приходится 80-95% прироста ВНП. Капитализированная стоимость компании может в десятки раз превышать балансовую за счет высокой стоимости интеллектуального капитала в ее активах - рынок оценивает капитал, воплощенный в знаниях, выше, чем капитал в материальной форме...>>[19]

Иными словами, любая развитая экономика - это экономика знаний, на которую приходится до 95% прироста ВВП. И эта тенденция не просто сохранится, но и укрепится. Соответственно носители этих знаний и навыков уже стали движущей силой экономики. Кроме того, они уже изменили социальную структуру общества. Просто наша элита этого не видит.

Далее А.В. Барышева справедливо делает вывод: "О формировании к началу XXI века нового класса, или страты, новой общности людей, социальной категории, творческой элиты, писали Э. Тоффлер, Дж. Гэлбрейт, Д. Белл, В.Л. Иноземцев, Р. Флорида. В.Л. Иноземцев считает, что сформированная новая элита призвана стать господствующим классом общества и экономики знаний, и определяет его как социальную общность людей, воплощающих в себе знание и информацию о производственных процессах и механизмах общественного прогресса в целом. Новая элита наделена способностями контролировать и направлять процессы, диктуемые логикой технологического прогресса. Таким образом, творческий потенциал сегодня является движущей силой хозяйственного развития и его детерминантой, основным источником конкурентных преимуществ. Но одновременно творческий потенциал превратился в источник власти, что создает сложные коллизии в обществе, возможности напряжения и раскола"[20].

Добавлю, что творческий потенциал - это пока что только потенциальный источник власти, но не сама власть. Власть в России пока что принадлежит финансово-бюрократической элите. И в этом - главная причина наших неудач в экономике и в социально-политической сфере. Особенно важно определиться с понятием "бюрократия" применительно к современной России. Можно согласится с суждением Н. Федоренко, которая охарактеризовала российскую бюрократию следующим образом:

1. Государственная бюрократия как институт власти в ее современном виде начала формироваться в 90-е годы. Сегодня она представляет собой иерархически и социально организованную группу людей, наделенных властными полномочиями по осуществлению государственной политики, удовлетворяющих требованиям современного менеджмента, характерного для рыночной экономики.

2. В 1990 году общая численность работников, занятых в системе органов государственной власти, насчитывала 663 тыс. человек, в 2002 году - 1140,6 тыс. (1,8% занятого населения). В среднем на 1 тыс. российских граждан приходится 8 чиновников, которые трудятся в органах государственной власти и местного самоуправления. Следует заметить, что разброс этого показателя по регионам весьма значителен: в 20 субъектах Федерации он равен среднему по стране, в 19 - несколько выше, достигая 10 человек (в районах Сибири, Дальнего Востока и Крайнего Севера). Крайние значения зафиксированы в Эвенкийском АО (58 бюрократов на 1 тыс. человек) и в Республике Ингушетия (4 человека). В 2005 году, по данным Федеральной службы государственной статистики, только численность гражданских госслужащих без "обслуживающего персонала" составила 1,316 тыс. человек.

3. В нынешних условиях сильная государственная бюрократия становится чуть ли не единственным фактором успешных преобразований в стране. Без ликвидации управленческих дисфункций государственной бюрократии невозможно создать предпосылки для экономического роста, становления подлинной демократии. Симптоматично, что бюрократия является реальным претендентом на занятие более высоких позиций - политическая элита в нашей стране рекрутируется преимущественно из чиновничьего аппарата. Однако социальное поле меняется, во все большей степени человеческий капитал становится определяющим фактором не только развития экономики, но и двигателем модернизации политической системы[21].

Третий вывод, безусловно, требует комментариев. Прежде всего государственная бюрократия и элита (символично совпадая по численности) - отнюдь не одно и то же. К элите можно отнести лишь небольшую часть бюрократии, тех, кто реально может принимать решения и влиять на их реализацию. По моим наблюдениям, их не более 5% от всего числа госслужащих. Остальные 95% - простые исполнители, наемные работники, полностью зависящие от своих начальников. А некоторые даже - представители креативных слоев.

Также важно подчеркнуть, что госслужащие как "служивое сословие" стали опорой государства и власти после кампании по развалу государства и его институтов, развернутой в конце 80-х и 90-х годах XX века. Именно они возродили государство в начале первого десятилетия XXI века. Но они же стали во многом и причиной его стагнации в 2005-2011 годах.

Наконец, именно государственные служащие (как входящие в элиту, так и вне её) постепенно стали объективным препятствием для развития креативного класса. Элита - потому, что не хочет делиться властью, а остальные 95% - потому, что вынуждены подчиняться исполнительской дисциплине и исключать любые проявления творческой активности как в своей среде, так и за ее пределами. Просто потому, что система управления требует этого.

И здесь обнаруживается новая тенденция: человек начинает заменять суверенитет государства, а НЧП - общества. Происходит конфликт между государством и личностью, ликвидировать который может только развитие НЧП, заменяющего государства, прежде всего национальных институтов социального потенциала как важнейшей части НЧП. Если этому сознательно не содействовать, то конфликт по линии "государство-личность" может принять неуправляемый характер. Как это намечается в Европе. "Экономическая сила, которая в свое время содействовала суверенитету отдельных государств, сегодня действует в противоположном направлении, создает угрозу их независимости. Национальные границы становятся все более прозрачными и все менее значимыми с экономической точки зрения, это создает новую политическую угрозу для развития национального государства и для утверждения национальной демократии. - Пишет М.И. Данилова. - "Вместе с исчезновением национальной идеи как очевидной, наглядной и доступной пониманию идеологической основы в Западной Европе в центр внимания ставится индивид, его личностный потенциал и его собственный интерес"[22].


______________________

[1] Пляйс Я.А. Россия в поисках новой элиты // Мир и политика. 2010. декабрь. N 12(51). С. 71.

[2] Закатнова А. Привычка к инновациям // Российская газета. 2011. 10 марта. С. 2.

[3] Вллерстайн И. Конец знакомого мира: социология XXI века / пер. с англ. под ред. В.И. Иноземцева. М.: Лотос, 2004. С. 5.

[4] Хангельдиев И.Г. Информационное общество и концепция креативного класса. Доклад на международной конференции "Информационное общество и личность XXI века". Анапа, 23 сентября 2006 г.

[5] Готово ли российское общество к модернизации? С. 38.

[6] Савиных А. Время халявы прошло // Известия. 2011. 27 мая. С. 3.

[7] Фомченков Т. WiFi поплыл // Российская газета. 2011. 27 мая. С. 5

[8] См., например: Подберезкин, А. Коровников А. Россия и глобализация. М.: Финансовый контроль. 2003. С. 50-58.

[9] Пляйс Я.А. Россия в поисках новой элиты // Мир и политика. 2010. Декабрь. N 12(51). С. 71.

[10] См.: Подберезкин А. Качество личности как новая идеологема и национальный приоритет // Приоритетные национальные проекты - идеология прорыва в будущее: сб. / сост.: А.И. Иванов [и др.]. М.: Европа. 2007. С. 77.

[11] Окара А. Креативный класс как партнер государства // Независимая газета. 2009. 22 декабря. С. 3.

[12] Межуев Б., Черняев А., Куркин Н., Павлов А. Интеллектуальный класс и перспективы российской модернизации. 30 марта 2011 г. [Эл. ресурс]. URL:http://www.russ.ru/pole/

[13] Там же.

[14] Никонов В. Три года Медведева // Известия. 2011. 11 марта. С. 6.

[15] Российский статистический ежегодник 2010. М.: Росстат. 2010. С. 138.

[16] Магаршак Ю. ...И спи спокойно // Время новостей. 2007. 29 марта. С. 4.

[17] Кузнецов А. Опубликована первая сотня кадрового резерва Президента России. 13 сентября 2008 г. [Эл. ресурс]. URL:http://www.kommentarii

[18] Сурков В. Динамичное развитие России невозможно без новых эффективных людей. 10 сентября 2008 г. [Эл. ресурс]. URL:www.viperson.ru

[19] Барышева А.В. Экономика знаний - что это значит. 18 декабря 2009 г. [Эл. ресурс]. URL:http://www.nest-expert.ru

[20] Там же.

[21] Федоренко Н. Стратификационные признаки российской бюрократии. [Эл. ресурс]. URL:http://www.chelt.ru/2008/5-08/fedorenko-508

[22] Данилова М.И. Политика образования в условиях глобальной конкуренции. 7 марта 2011 г. [Эл. ресурс]. URL:http://www.viperson.ru


Алексей Подберезкин - профессор МГИМО

08.12.2011

www.allrus.info